Роза для навигатора (СИ)

— Нож — это твой статус, — в который уже раз втолковала она, я тут же закатила глаза под потолок — сейчас начнётся нотация.
Странный у них мир. Если ты свободный, не имеющий в анамнезе приводов в полицию гражданин, изволь таскать с собой оружие. Хоть какое. Можно даже символическое. Но мне Кев сунула в руки вовсе не символический клинок, а самый настоящий боевой. Таким убить — как нечего делать. Тяжёлая рукоять неприятно холодила ладонь.
Тренировки тренировками, а как это я швырну нож в кого-то живого?..
Между тем, Кев намерено учила меня кидать именно в живое.
Во врага.
Когда тренажёрка выдала мне в качестве мишени Чивртика — ну или кого-то очень на него похожего — я едва не напрудила в штаны! Мелкий пугал меня до одури, даже в голографическом виде. А уж достоверность у тренажёров корабля была — один к одному.
— Бестолочь! — высказалась Кев. — Шамлоувартнав!
Значение второго слова я уже вкурила. В нём не содержалось никакой лести.
Самым невыносимым оказалось то, что без физической тренировки меня не пускали в ложемент навигатора. И спорь с Кев. Вопи. Кричи. Бейся головой о стену. Пока не выполнишь минимум, банка с биологической жидкостью тебе вместо прохождений навигационных задач.
Ловко Кев меня поймала, ничего не скажешь. Ради нескольких часов виртуальной учёбы я готова была на всё. Даже на проклятый нож.
Затягивает. Хлеще любых наркотиков. Мчишься в безбрежном космосе — легко забыть, что он виртуальный! — ведёшь корабль сквозь гравитационные возмущения, ныряешь в туннели, выходишь в горловину хроноканала… В детстве я увлекалась фантастикой, как многие из нас. Как все мы, мечтала о космосе… и чем окончилось. Пробейся в отряд космонавтов, попробуй. И там еще — сиди в запасных, жди полёта. Которого может и не быть никогда в твоей жизни. Желающих много, МКС одна.
И вот.
Мечта сбылась, и как сбылась!
Если бы ещё не каторга в виде физподготовки под чутким — тираническим! — руководством Кев…
Смысл выматывающих тренировок я осознала гораздо позже. Они, по сути, не оставляли мне времени замкнуться в себе и нянчить свои слёзы. Ни одной свободной минуточки не было присесть и задуматься, что задуматься, просто вспомнить! Тренировки, тренировки, тренировки, — для мозга и тела, на пределе. Так, что бы потом упасть и — нет, не отжаться! Провалиться в глубокий сон без сновидений. Чтобы потом, проснувшись, снова в то же беличье колесо. И так не один день, не два и не три.
Чернота на лице Кев начала спадать, потихоньку приобретая дивные жёлто-синие цвета.
— Может, пора? — спросила я как-то.
Физподоготовка перестала меня убивать, но как только стало легче, Кев это мгновенно заметила. И нагрузила по новой. Сдохнуть! Если бы я знала! Если бы я только знала, чем окончится! Да я бы и близко к инопланетному кораблю не подошла!
Полёты между звёздами? Ха! Гроб на колёсиках, вот это вернее.
— Рано, — неизменно отвечала Кев на мой вопрос: «когда?».
— Смотри, упустим время…
— Здесь, в каверне, упустить что — то не получится. Здесь нет времени. Кроме личного.
— Не знаю, — сказала я. — Мне кажется, тут есть что — то ещё…
Что-то действительно было. Я не могла понять, не могла сформулировать. Охватившая меня тревога оставалась непроявленной, если можно так выразиться. Бесконечные тренировки — это здорово, но нельзя тренироваться бесконечно. Пора бы уже испытать полученные знания по управлению кораблём в деле.
И… еще одно… я не могла сформулировать, обозначить словами свои чувства. Но день ото дня мне становилось всё неуютнее и неуютнее. Шестое чувство шалило или пятая точка пригорала, называйте, как хотите. Надо было выбираться из схрона, наплевав на возможные опасности. Если мы не выберемся сейчас, потом не выберемся уже никогда. Момент будет упущен.
Но Кев не пожелала меня услышать.
А сама я, без неё, ничего не могла сделать.
Когда Кев, в очередной раз загоняв меня до полусмерти в тренажёрной, сказала, что пойдёт в медблок, я не насторожилась. У неё травма, логично, что нужны какие — то процедуры. Может, обезболивающие. Или ещё что.
 
Кев ушла, а я долго еще дышала, как вытащенная на берег рыба. Тяжело! Какое там по горам лазить… тут тебе динамические нагрузки во всей красе.
По горам.
В сознание вновь вломилось лето с Олегом. Первое, и, как оказалось, последнее. Огонь, растворившей в себе Олега навсегда. Я стиснула зубы, затем впилась ими в руку — не помогло. Боль и ярость разрывали меня на части, снова. Я заперла их в сундук, на сундук навесила плакат: «Осторожно, боль». Обходить получалось, главным образом, потому, что времени не хватало ни на что. Либо пытаешься не сдохнуть, либо уже сдохла, либо среди виртуальных звёзд, либо спишь. А тут вдруг пробило.
Цветы на горном склоне. И мы вдвоём на камне — фото через опцию отложенной съёмки, там целую серию фотоаппарат выдал, и я потом склеила в такой ролик, получился небольшой фильм на полминуты… Год назад. Всего год назад!
Отревевшись, я встала, подняла нож… Научилась уже вгонять в устье чехла не глядя, и сама не заметила, когда начало получаться. Респект условному рефлексу, вколоченному по методу академика Павлова: Кев не знала жалости, когда видела, что я пытаюсь сфилонить.
А в коридоре я внезапно увидела Мелкого!
Кев шла рядом с ним. Скользнула по мне пустым, ничего не выражающим взглядом, опустила голову…
Меня пробило ужасом осознания: всё это время Мелкий лежал в медицинской капсуле, безо всякой возможности оттуда выбраться, но — в сознании! А сознание телепата — само по себе уже мощное оружие. Как и когда он взял под контроль Кев — на расстоянии, без прямого зрительного контакта, сквозь, чёрт побери, стены! — знал только он один. Чего — то ему это да стоило, уж больно видок имел помятый.
В ярком освещении я смогла рассмотреть поганца внимательнее.
Невысокий, тонкие руки и ноги. Крылья, свёрнутые плащом, слегка шевелятся по концам. Не перья, нет, скорее, перепонка, как у летучих мышей, только нежнейшего бело-розового цвета. Сказочное личико прекрасного принца. Золотые, со светло-сиреневым оттенком, волосы по плечи, на концах скручиваются пружинками. Невероятно прекрасные янтарные глаза в загнутых ресницах. И совершенно мерзкая самодовольная ухмылочка. Вот вам обеим, дуры. Вертел я вас и вашу полицию!
Меня подняло лютой ненавистью.
Из-за тебя, скотина, погиб самый лучший человек во Вселенной!
Я не знаю, почему он даже не попытался приказать Кев скрутить меня. Честное слово, не знаю. На его месте я бы, не рассуждая, сделала именно это. Но я была на своём месте!
Дёрнула нож и, не долго думая, на одной ярости, метнула его в живого гада так, как метала в тренировочную голограмму. И куда там делись все недавние рассуждения, как это я, да в разумное существо, — ножом…
За Кев!
За Олега!
Получи!
Я промахнулась, конечно же. Просто Мелкий, уклоняясь, распахнул крылья, а они у него здоровые оказались, метра четыре в размахе, но не жёсткие, кончики легко загибались, не касаясь стен. И нож пропорол летательное полотнище в лучшем виде! Закапала желтовато-зелёная кровь. Насекомое он, что ли? Это ведь у насекомых жёлтая кровь, и даже не кровь, а гемолимфа. Прыгнувшее в память определение из биологии за шестой класс взогнало волну ненависти на совсем уже запредельный размах.
Я с воплем кинулась вперёд, подобрала нож, отскочивший от стены, швырнула его снова.
Ненавижу!
Ненавижу, падаль!
Ненавижу, сдохни!
Мелкий прыгнул вверх и в сторону, шустро полетел по коридору, припадая на раненое крыло. Из раны скатывались шариками капли жёлтой крови. Я бежала следом и орала:
 
— Стоять! Убью!
Кто б там меня слушал! Мелкий влетел в ангар, я следом. Он обернулся на мгновение, и меня будто ударило прямо по мозгам: впечатление — сверху плашмя навалилась гранитная стена и придавила всеми тоннами своего веса. Я упала на одно колено, и снова кинула нож. Вот он, смысл многодневных жестоких тренировок! Умри, но убей врага. Мелкий увернулся каким-то чудом, а может, и не совсем увернулся, трудно сказать. Сознание не спешило собираться в единое целое. Единственным стержнем, на котором я еще держалась, были ярость и ненависть.