Эльванор (СИ)

Что, если ее догадка верна, и Биара остановит цепочку событий, из-за которой все началось? Никакой Малисьерры, никакого перерождения — все будут жить своими жизнями, не страдая из-за нее. Ингрид останется в Северных Вратах под крышей дома Урфал и однажды станет таном. Дэвероу и дальше будет совершать вылазки в Нивнель-аб-Торук, зля эльфов и странствуя по миру. Вирен… он попросту никогда ее не встретит, а значит, не погибнет от рук Алриши, которая не станет мстить за Нуусакхана.
Разве она имела право бросить все сейчас, когда ответ так близок? Согласиться на беззаботную жизнь с Хьюго, зная, что даже не попыталась ничего исправить? До конца своих дней сосуществовать с этим грузом — неужто подобное будет ей под силу?
Биара поникла, тихо сказав:
 — Прости, Хьюго, но я не могу согласиться на твое предложение… Не сейчас.
Он воспринял ее ответ по-своему. Сердито нахмурившись, Хьюго отвернулся, скрестив руки на груди.
 — Похоже, ты сама себя обманываешь, утверждая, что делаешь это ради тех, кто пострадал от твоих же действий. Так одержима вернуть свое прошлое, что совершенно не видишь, как отдаляешься от остальных — кто еще жив, и кому пока не безразлична твоя судьба.
Вопреки его ожиданиям, она не разозлилась и даже не стала возражать. Биара выпрямилась и, хоть глаза ее по-прежнему застилала грусть, самообладание стало понемногу возвращаться. Достав из сумки черновик, она протянула его Хьюго.
 — Некоторых вещей я никогда не забуду.
Он удивленно взял предложенный журнал, неаккуратно сшитый по краям толстой спиралью, с кучей пометок и закладок. Повертев в руках, холодно прокомментировал:
 — Твое новое ремесло, я слышал. — Обрати внимание на символ, — подсказала Биара.
Хьюго взглянул на обложку, где обок названия красовалось простое изображение обелиска, на котором были «высечены» два знака. В его глазах отразилось неподдельное удивление.
 — Ласточка и дракон, — отозвалась она, — два неотъемлемых символа семьи Эсгоз. Хоть я неоднократно жалела о том, что оставила тебя позади, но никогда не забывала. — Биара позволила себе легкую улыбку. — Пока что я не готова оставить то, над чем упорно трудилась все эти годы, но одной возможности я точно не упущу. — Сказав последнюю фразу, она стремительно приблизилась к нему, заключив в объятия.
Все его возражения были прерваны длительным поцелуем. Хьюго растерялся, попытавшись отстраниться, но Биара слишком долго ждала этого мгновения, а потому прижала его крепче — до тех пор, пока он не ответил ей.
Они лежали в умиротворенном молчании — слова были излишни. Она отдыхала на его плече, пока он задумчиво поглаживал ее вдоль спины. Хьюго прислушивался к тихому дыханию Биары, стараясь запомнить каждую деталь и то блаженное спокойствие, что ненадолго воцарилось в его сердце. В определенный миг ему показалось, что она уснула, но он ошибся. Биара слабо завозилась, судорожно вдохнув, будто набираясь решимости, чтобы что-то сказать.
 — Я совершила столько ошибок… — прошептала она. Он расслышал в ее голосе искренний страх. — Множество непростительных глупостей, за которые пришлось расплачиваться остальным. Я бежала, бежала от себя и своих тревог, ни разу не остановившись. Чем дольше это длилось, тем больше чужих страданий было за моими плечами, а я все шла вперед, не в силах остановиться, потому что понимала, что если сделаю это, то буду вынуждена обернуться на все, что оставила позади. На тех, кто был обречен на гибель, а может и нечто похуже — и все по вине меня одной. И вот, впервые за семь… нет, десять лет, я остановилась. — Биара подняла взгляд. В глазах стояли слезы, но голос оставался тихим, ровным. Она продолжила: — Я нашла в себе смелость остановиться — ради тебя. Нет слов, способных искупить мою вину. Я не способна вообразить даже долю того, каково тебе пришлось, милый мой Хьюго. Не знаю, сможешь ли ты когда-либо простить меня за все. — Я уже тебя простил, — мягко произнес он. — С самого первого поцелуя.
Биара покачала головой, но разгадать значение жеста он не смог. Она проникновенно смотрела на него: уже без маски, что была на ней ранее. Ее голос был тихим, слегка подрагивал, потому как она говорила от всего сердца то, чего ранее не могла произнести вслух. Ни тени превосходства, угрозы и хладнокровной расчетливости — Биара опустила все свое оружие, всю броню, что приобрела в отчаянной попытке защититься от угроз, преследовавших ее везде, куда бы она не шла. Она раскрылась, ее душа говорила с ним напрямую. Внимательный, но не отстраненный взгляд, искренняя грусть в голосе и глубокая любовь, что затаилась в глубине израненного сознания. Он понял вдруг, что Она действительно говорит с ним — та самая Биара, которую он однажды полюбил и более никогда не смог оставить. Осознание этого заставило вздрогнуть.
 
 — Теперь, когда я остановилась, — продолжила она, — я еще отчетливей вижу последствия своих действий. Мертвые друзья и помощники, но ни перед кем из них я не виновата так сильно, как перед тобой. — Вдоль ее лица потекли слезы. Хьюго попытался их смахнуть, но Биара отстранила его руку, крепко сжав в ладонях. — Я совершила ошибку, позволив страху взять верх над остальными чувствами. Все, что я видела перед собой, это опасность. Вначале она исходила от Малисьерры, следом от Нуусакхана. Я чувствовала себя загнанным зверем, всецело отдалась страху… Он затмил для меня все, даже вещи столь очевидные, как любовь к тебе или здравый рассудок. Вместо этого я думала только о себе, а потребность выжить стала главной целью. Быть может, скажи я это еще тогда, на пути к Сивилии или во дворце, все сложилось бы иначе. Но я слишком боялась быть пойманной, уязвимой, отвергнутой… — Отвергнутой? — переспросил Хьюго, тронутый искренностью, с которой она говорила. — Биара, я бы никогда тебя не отверг. Я думал, ты знаешь это. Неужели ты и вправду сомневалась в том, что я тебя люблю?
Она отвела взгляд, ответив грустной улыбкой. Точно так же, как и в прежние времена. Не в силах более смотреть на нее вот так, он нежно притянул ее к себе, укрыв в объятиях — так, как следовало сделать уже давно. Кто знает, сколько всего могло измениться, догадайся он об этом раньше? Биара покорно склонила голову, уткнувшись в него лицом. После негромко проговорила:
 — Я была испугана, чувствовала себя одинокой и растерянной: утерянные воспоминания, способность управлять пламенем, излишняя самоуверенность и Нуусакхан — это все оказалось слишком тяжелой ношей. Мне хотелось верить в то, что ты по-прежнему любишь меня, но я не могла быть ни в чем уверена. Моей храбрости хватило лишь на то, чтоб отправиться в опасный путь, но ее оказалось недостаточно, чтобы задать тебе один простой вопрос. — О, Биара… — сокрушенно прошептал он, еще крепче прижав к себе. — Неужели ты не знала, что драконы любят на протяжении всей жизни? — Тогда получается, что дриады любят на протяжении как минимум двух, — тихо рассмеялась она каким-то собственным мыслям.
Хьюго не понял значения этих слов, но все равно проникновенно поцеловал ее в лоб, чувствуя прилив счастья от того, что вновь слышит этот искренний смех — тот самый, которым она смеялась над своими же шутками, которых не понимал никто иной. Он пожелал, чтобы это мгновение длилось вечность.
 — Я люблю тебя, Хьюго, — прошептала Биара, прикрыв глаза, желая целиком раствориться в моменте. — Всегда любила… — Мы все еще можем уйти, — тихо сказал он. — Одно твое слово, и мы вернемся в Дауэрт — вместе. После можем отправиться, куда только пожелаешь, и жить так, как захочешь.
 
Она отстранилась, заглянув в его глаза. В ее взгляде все еще присутствовала та мягкость, что всегда была ей присуща — тогда, как она по-настоящему была собой. Это подарило ему надежду. Он видел проскользнувшее сомнение, видел, как она размышляет над его предложением, и не смел торопить, боясь отвлечь и спугнуть. Стоило огромных трудов позволить ей раскрыться и стать тем, кем она всегда была, освободив от темницы страха, вины и сомнений. Один неосторожный шаг мог нарушить тот временный покой, что воцарился в душе Биары.