Не повышай на меня голос, птичка (СИ)

Проходим через основной зал. Прямо к большой компании, сидящей в отдельной зоне на мягких диванах. Почти все мужчины кавказской наружности. Мое присутствие в момент воспламеняет их взгляды. Рука на пояснице оживает и сильнее притягивает мое тело к хозяину. Словно он публично демонстрирует кому я принадлежу. И мужчины тут же теряют ко мне интерес, переключая свое внимание полностью на Марата. Они здороваются, перекидываясь парочкой фраз на незнакомом мне языке.
Конечно представлять меня своим друзьям Хаджиев не собирается, поэтому я как можно скорее усаживаюсь на свободное место.
Чувствую себя неловко. Зачем он взял меня с собой в мужскую компанию? Лишний раз хочет показать мне мое место?
Левую часть лица начинает заметно покалывать. Точно сотни маленьких иголок пробиваются сквозь кожу. Рискую повернуться, чтобы понять причину столь странной реакции тела. И ответ не заставляет себя долго ждать.
В дальнем углу дивана сидит мужчина, вальяжно устроившись на подушках и широко расставив перекаченные ноги. Плечи тоже чересчур широкие и мускулистые, скрытые под плотной тканью синего бадлона. Не знаю почему, но я с такой же наглостью продолжаю изучать незнакомца в ответ. Короткие черные волосы. Волевой подбородок скрыт под густой щетиной. И темные, как ночь глаза, бесноватый взгляд которых буквально проникает под кожу. Кажется, что даже платье начинает трещать от того, с какой жадностью он изучает мое тело. Ощущаю себя куском мяса, даже складывается впечатление, что Марат нарочно дразнит мной голодных львов. Льва. Смелый такой здесь один. Его явно не смущает присутствие моего “хозяина”.
Но в следующую секунду наш зрительный контакт обрывается. Хаджиев садится между мной и незнакомцем. И я молюсь, чтобы он не воспринял мое любопытство за провокацию.
— Марат, рад тебя видеть, — раздается грубый голос незнакомца, после чего мужчины обмениваются коротким рукопожатием. — Не представишь свою спутницу?
Украдкой смотрю на Марата и совсем не рада тому, что вижу. На его лице ни единой эмоции, но вот взгляд — убивает.
Атмосфера за ничтожное мгновение накаляется до предела. Ему не хочется знакомить нас? Или причина в другом?
— Татьяна, — холодно представляет Хаджиев, прежде чем добить громкой фразой. — Моя новая игрушка.
  
Глава 8. Айюб
 
На один короткий миг внутри все сжимается. Ничего нового я не услышала, игрушка даже звучит мягче, чем вещь, но почему-то сейчас от едких мужских смешков мне хочется сгинуть в раскаленную преисподню. Там и то будет комфортней. Чем здесь. Гореть под раздевающими взглядами горилл.
Ощущаю, как лицо жаром обдает. Заливается алой краской. Даже дышать становится тяжело. Стыдливо прячу взгляд, потупив его на сложенные на коленях руки. Нервно перебираю пальцами подол платья, чувствуя серьезную неловкость.
— Игрушка значит, — раздаётся елейный голос незнакомца. — Поиграть дашь? Сам знаешь, деньгами не обижу.
Они сейчас серьезно? Торгуются моим телом? Вот так вот просто? У всех на глазах?
Взгляд сам находит этого Айюба. Еще и смотрит на меня, как мясник на корову, которую собирается забить. Отказ он вряд ли примет. И эта догадка пугает еще сильнее.
Сердце отчаянно трепыхается, боясь услышать ответ Хаджиева.
— Не в этот раз, Айюб, — с завидным спокойствием отвечает Марат.
Что я испытываю? Облегчение? Определено да. Только приправлено оно едким слоем позора. Мужчины продолжают диалог уже на не русском языке и я больше не понимаю о чем речь. А любое предположение оставляет неуютную почву для размышлений.
— У вас красивое имя, Татьяна, — внезапно доносится посторонний голос. Такой тихий, мягкий и приятный. И в нем совершенно нет повелительности.
Сквозь затуманенный растерянностью рассудок я немного прихожу в себя. Мне даже хочется посмотреть на хозяина столь вежливого обращения. И увиденное не разочаровывает. Красив. Даже очень. Молод. Моложе Марата и того великана. Но такой же крепкий, спокойный и уверенный в себе мужчина. Вот только лицо гладко выбрито и волосы светло русые, а глаза такие голубые, что кажутся прозрачными. — Рад знакомству. — Улыбается, протягивая мне руку, запястье которой украшает браслет странной конструкции. — Салим.
 
В душе вспыхивает приятное томление. Он как луч света среди непроглядной тьмы. Но чувство опасности все также не покидает меня. Как мне поступить? Ответить ли этому мужчине или нужно спросить разрешения у Марата? Но он слишком вежлив со мной, чтобы медлить. Ведь обидеть его мне совершенно не хочется. Единственный, кто проявил ко мне человечность. Не испугался Хаджиева. И я не испугаюсь. Одним наказанием больше, одним меньше. Разницы уже нет.
— Спасибо. Взаимно, — уголки моих губ неуверенно дергаются вверх и я принимаю его теплую ладонь. Только вздрагиваю, когда он сжимает мою чуть крепче, слегка проведя пальцами по тыльной стороне. Однако практически сразу отпускает и подзывает к себе официанта, озвучивая ему крупный заказ.
— Спасибо, Сал, я только кофе, — низкий голос, раздавшийся практически рядом с моим ухом, мгновенно возвращает меня в былое напряжение. — Девушка будет Пуляр и воду, — его рука опускается мне на поясницу, вынуждая дернуться и расправить плечи сильнее. А затем он начинает обжигать кожу, даже сквозь ткань платья, монотонным поглаживанием пальцев.
— Марат, ты у меня в гостях и решаешь накормить девушку яйцом и водой? — в неверии усмехается мужчина. — Позволь мне впечатлить свою гостью.
— На счет впечатлений не переживай. У нее их предостаточно, — Марат откидывается на спинку дивана, продолжая пальцами рисовать горячие узоры на моей пояснице. — Нам через час вылетать. Не хочу, чтобы твои кулинарные шедевры украсили обивку салона.
Твою мать. Я ведь совершенно не подумала о том, как мы доберемся до Владивостока. Но сейчас аэрофобия меня пугает меньше, чем догадки о моей дальнейшей судьбе…
— Тогда давай вернемся к подписанию договора. В Москве ты не часто бываешь, будет глупо не воспользоваться такой возможностью, — Салим берет со стола черную папку и подает ее Хаджиеву, который сразу же переходит на свой родной язык и я опять остаюсь за бортом. Не то, чтобы мне интересен их разговор за бизнес, просто, когда понимаешь о чем идет речь на душе как-то спокойнее.
Вот только незнакомца по имени Айюб абсолютно не волнует деловой разговор своих приятелей. Его опаляющий взгляд черных глаз полностью сосредоточен на мне. Видимо, слова Марата он пропустил мимо ушей.
Однако я нахожу в себе силы игнорировать столь вульгарное внимание в свою сторону. И подоспевший официант с ароматной тарелкой еды в руках, очень мне в этом помогает.
Омлет, поданный с икрой нерки, невероятно нежный и воздушный, буквально тает во рту. А в сочетании с соусом Голландез ну просто бомба обалденного сливочного вкуса. Даже зажмуриваюсь от удовольствия. И я не буду спихивать свой гастрономический восторг на то, что ела последний раз вчера утром. Это восхитительно.
Отодвинув тарелку, делаю глоток воды и аккуратно промакиваю губы салфеткой, смакуя желанное чувство сытости. Но приятное послевкусие мгновенно испаряется, когда шероховатая ладонь Марата накрывает мою коленку.
Мужчины по-прежнему что-то бурно обсуждают, при этом каждый раз переходя на повышенной тон, хватка Марата становится жестче. До жути хочется поежиться от волны мурашек, вызванных собственническими замашками Хаджиева. И только переполненный мочевой пузырь заставляет меня действовать.
— Мне нужно в туалет, — шепчу так, чтобы услышал только Марат, одновременно убирая от себя мужскую руку. Отвлекать его от разговора весьма провокационно, как и покинуть стол без предупреждения, но обмочиться на месте тоже не лучшая перспектива.
 
Хаджиев поворачивает голову и внимательно всматривается в мое лицо. Словно испытывает меня тяжелым, давящим взглядом.
— Прямо по коридору и налево, — равнодушно произносит он в привычной для него манере, и только потом пронизывает недобрым прищуром. — Без глупостей, Тата.