Внебрачный сын мэра (СИ)

* * *
— А помнишь, я тебе говорила, что ты политиком станешь? — улыбаюсь я, отпивая крохотный глоток вина, заказанного Алексеем. — Совсем немного ошиблась.
— Не ошиблась, — отвечает он, глядя мне в глаза. — Я был депутатом. Совсем получается за мной не следила?
Я опускаю глаза. Нет, не следила. Даже думать себе о нем запрещала. Не хотелось заново проживать ту боль. Да и кто бы захотел добровольно вырвать себе сердце и со всей дури шмякнуть об острые валуны?
— Не было времени, Леш. Нужно было заниматься сыном.
Я специально не говорю «нашим», потому что не хочу портить вечер. Что было, то прошло. Нужно хотя бы попытаться нормально общаться, если уж теперь Алексей имеет прямое отношение к университету.
После ресторана мы идем на набережную прогуляться. Я немного ежусь от порывов ветра, и Алексей, видя это, заботливо набрасывает мне на плечи пиджак. Он теплый и пахнет им. Воспоминания накатывают на меня волнами, сердце вновь сбивается с ритма. Будто и не было этих лет. Но мне нужно помнить, что они были.
— Нравится работать в университете? — спрашивает Леша.
— Очень. Обожаю своих ребят. Такие умные, открытые, деятельные, честные. С каждым праздником меня поздравляют, представляешь?
— Ну отчего не представить? — посмеивается он и смотрит так, что сердце сжимается.
Что это? Смена обстановки? Другой город? Почему так екает сердце? Ведь есть же у меня гордость, чувство собственного достоинства… Так как поступил с нами Алексей, не прощают. И я была уверена, что не прощу, а сейчас…
— А ты почти не изменился. Разве что глаза другие.
— Какие другие? — щурится бывший муж.
— Холодные, Леш. Жизни в них мало.
— Так и повод есть, Варя, — отвечает он, припечатывая меня взглядом. — Опыт даром не проходит.
Мы возвращаемся в отель, когда темнеет. Алексей выходит из лифта на моем этаже, говорит, что проводит до номера. От волнения пальцы ходят ходуном. Что происходит между нами? Он такой галантный, совсем как раньше, хотя глаза по-прежнему мертвые.
— Спасибо тебе за прогулку, — говорю я, теребя в руках ключ-карту. — И за ужин. Хорошо было просто поговорить.
— Да, хорошо, — медленно произносит Алексей и вдруг делает шаг мне навстречу.
Его запах окутывает меня за секунду, лишая кислорода. Дыхание, тяжелое, мятно-кофейное ударяет в щеку и сползает к шее.
— Леш… — растерянно шепчу я, упираясь ладонями ему в грудь. Она у него твердая и очень горячая.
— Что? — переспрашивает он, а в следующую секунду его губы яростно впиваются в мои.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Начинает кружится голова, и даже ноги подкашиваются. Руки, висящие вдоль тела, самопроизвольно взлетают и обнимают его плечи. Я не хочу отвечать на его поцелуй, но тело мне не подчиняется. И я целую его так же жадно, как он меня. Не могу себя контролировать. Все в нем мне так знакомо: его тело, его губы, его запах. Такое родное, несмотря на годы врозь. Он мой первый и единственный мужчина.
— Перестань, Леш… — бормочу я, когда его ладонь проскальзывает мне на бедро и задирает подол платья.
В ответ Алексей лишь с силой вжимает меня в стену и выдирает из руки ключ.
— Давай в номер зайдем, — не просит, а требует.
— Перестань, пожалуйста, — я упираюсь ему в грудь что есть силы и пытаюсь оттолкнуть. Но какой там! Слишком тяжелый.
Леша трогает меня везде, где может дотянуться. Лихорадочно ощупывает грудь, поясницу, ягодицы. Тяжело дышит.
— Хватит! — я силой впиваюсь зубами ему в губу, ощущая как по языку растекается металлический вкус крови.
Хватка на моем теле ослабевает. Алексей отступает. Я прижимаю дрожащую ладонь к груди. Его глаза выглядят совершенно безумными, по подбородку течет кровь.
— Ты с ума сошел?
— Разумеется, — хрипло цедит он. — А разве есть другое объяснение тому, что я снова к тебе прикоснулся?
Он мне словно пощечину дал. Ну какая же я дура! Он просто мое тело захотел. Решил воспользоваться мной как куском мяса.
 
— Не смей больше до меня дотрагиваться, понял?! — выкрикиваю я, задыхаясь от унижения.
Алексей промокает кровь белоснежной манжетой своей рубашки, отступает назад,
— Не переживай, — на его губах появляется кривая усмешка. — Это было в последний раз.
  
Глава 10
 
Наверное, мне просто хотелось хотя бы ненадолго вернуться в прошлое. Поймать момент и вновь почувствовать себя счастливой, любимой и желанной. На один вечер. Да хоть на несколько минут! Поэтому я игнорировала его взгляды и слова на грани грубости.
Разумеется, я и сейчас счастлива — у меня самый лучший ребенок на свете. Я обожаю свою работу, своих студентов. Их горящие глаза в тот момент, когда внутри что-то щелкает, подобно тумблеру, и сложный материал становится понятен.
Но это всё другое. Я реализовываюсь как мать, как профессионал… Но в глубине души иногда мечтаю вновь влюбиться и обрести женское счастье! Хотя не уверена, что после грубости Алексея однажды вновь смогу доверять мужчинам.
С этой мыслью я захожу в конференц-зал и присаживаюсь рядом с Ольгой.
— Как дела? — спрашивает она.
— Хорошо. Ты готова выступать? — спрашиваю я из вежливости. Разумеется, она готова, иначе зачем мы летели так долго?
— Как раз об этом я и хотела с тобой переговорить, — Ольга опускает глаза. — Мы вчера гуляли по Питеру и немного задержались… Я не успела перечитать свой доклад. Выступишь за меня?
— Что? Ольга Леонидовна, я практически незнакома с вашей частью проекта! Отвечаю только за себя, — вспыхиваю я.
— У меня блестящая память, я отложила всё на последний день, а потом… выпила лишнего. Насколько я знаю, ты вчерашний вечер тоже провела довольно приятно, — цедит Ольга. — Вместо того, чтобы готовиться. Если ты не выступишь за меня, мы провалимся.
В этот момент я, словно почувствовав внимание, вскидываю глаза и натыкаюсь на глаза Леши… нет! Алексея Дмитриевича. Никаких больше Леш, это чудовище в облике идеального мужчины не заслуживает и крохи моей симпатии!
Ректор питерского вуза, в котором проходит наша конференция, начинает заседание. Он говорит около двадцати минут, а затем поворачивается к нашей делегации и произносит:
— Прошу вас.
Ольга отодвигается и смотрит на меня, дескать, вперед.
Алексей тоже смотрит, но слегка прищурившись. Мое сердце колотится. Это ведь нечестно! Не подготовилась моя коллега, но ее отец-декан всегда прикроет ей зад. А меня прикрыть некому. У нас с Женей никого нет.
Я вновь представляю себе деревню и Кольку Гришина.
Мешкаю всего секунду, после чего поднимаюсь с места, беру свои листы и выхожу к кафедре. Запускаю презентацию, а потом… начинаю импровизировать!
Говорю много, бойко. Убедившись, что меня слушают, я позволяю себе пошутить, и улыбаюсь, услышав несколько одобрительных смешком от коллег.
Они уверены, что у меня всё под контролем. И даже не представляют, как сильно от страха и волнения вспотели мои ладони и спина. Через час я заканчиваю выступление Ольги, делаю несколько глотков воды, и приступаю к своей части доклада.
Тут я уже не сдерживаюсь! Говорю емко, красочно, с примерами.
На Алексея не смотрю. Позволяю себе победный взгляд в его сторону только в самом конце. И вижу… восхищение.
Сердце сжимается. Он бросает взгляд на Ольгу, на меня и качает головой. Кажется, он единственный, кто всё понял. Понял, что меня подставили, и я справилась! Через секунду его глаза не выражают ничего.
Он смотрит в ноутбук, потом наклоняется и что-то говорит своему заму. Отвлеченное, не связанное с моей работой и двухчасовым выступлением.
 
Ну да, размечталась. Все решили, что так и должно быть. Я была права, никто за меня не заступится.
С высоко поднятой головой я иду к своему месту.
— Хорошо выступила, — снисходит до доброго слова Ольга.
В ответ я прищуриваюсь и отворачиваюсь. Тянусь за бутылкой воды, потому что в горле вновь пересохло.