Под золотым водопадом

– Не хочу нарушать ваших традиций. Закажите рыбу – я ее очень люблю.
– Отлично, рыбу мы еще едим. Мэри будет запекать форель. Вино мы тоже не пьем, поэтому гости приносят его с собой. Но для вас мы сделаем исключение. Что вы пьете?
– Я кормящая мама. Но я обязательно принесу вам спиртное – русскую водку, – мне мои бывшие студенты на прощание подарили целый набор.
– Какая прелесть! У нас как раз будет в гостях наш новый профессор из Кракова.
– Сомневаюсь, Кент, что именно его обрадует русская водка, – вдруг сдержанно остудила энтузиазм мужа молчавшая до сих пор Мэри. – Линда, не принимайте всерьез слова моего мужа. Просто приходите к восьми часам отдохнуть. С малышом, разумеется... Если что, мы его положим спать в пустующую комнату нашего старшего сына. Вот вам моя визитная карточка и подробное описание, как нас найти. Если все-таки захотите выпить, мы вас обратно отвезем. До встречи. – Миллеры ушли так же неожиданно, как появились.
– Вот вам и представился случай сразу со всеми познакомиться, – сказала Мелисса. – Кстати, этот поляк очень мил и прекрасно воспитан. Мэри любит драматизировать. А водку все любят. Даже я.
Особенно бесплатную... Шутка.
Вечер у Миллеров удался на славу. Когда Линда вошла в гостиную, там уже толпился народ. Несмотря на предупреждение хозяина дома об отсутствии алкоголя под его крышей, почти все гости были с бокалами спиртного, и, судя по оживлению, далеко не первыми.
Линду встретили такими радостными возгласами, словно знали ее всю жизнь. Мелисса и Сюзан с ней расцеловались. Мэри обняла.
– С кем же ваш малыш? – удивленно спросила она.
– А ко мне сегодня утром приехала няня на своей машине. Я от нее просто в восторге. У нее диплом воспитательницы детского сада, медицинской сестры, и еще она окончила курсы детского и диетического питания. И внешне очень приятная, просто красавица. Теперь я свободна как ветер!
– Представляю, во сколько вам обойдутся ее дипломы, – саркастически заметила Мэри Миллер. – Мы с мужем прошли через все это, пока наши дети росли. Давайте, я вас представлю гостям.
Кроме уже знакомых Билла, Мелиссы, Сюзан и гостеприимных хозяев в гостях были еще два преподавателя с женами, одна из которых, миссис Форсайт, была заведующей библиотекой колледжа. А другая, миссис Рубинштейн, врачом-хирургом и работала в Шервудском госпитале; две аспирантки, Джессика и Дженнифер, ассистентки профессоров, кроме того, несколько аспирантов и студентов, чьи имена Линда еще не успела запомнить. Студенты помогали Мэри накрывать на стол и обносили гостей закусками. Линде также представили визит-профессора из Кракова, Кароля Липовски. Поляк прекрасно говорил по-английски, с едва уловимым славянским акцентом. Он тут же сделал Линде приятный комплимент, предварительно поинтересовавшись, не обидится ли она, если он поцелует ей руку.
– Хоть я феминистка, но не воинствующая. Мне нравится, когда мне оказывают знаки внимания.
Вас дезинформировали. Американки вовсе не такие ужасные. Год назад я была в Париже и на себе испытала, что такое предвзятость европейского мужчины...
– А в Восточной Европе вы были?
– К сожалению, нет. Но еще надеюсь...
– Почему к сожалению? Надо говорить, к счастью. Простите, это я так шучу.
– Мой сын часто ездит в Европу, – вмешался в разговор подошедший к ним сэр Уильям. – Ему там больше нравится, чем здесь. Боюсь, он туда скоро совсем переедет.
– Билл, чего ты боишься? Он к тебе приезжает раз год. Не все ли равно откуда? Из Бостона или из Парижа? – воскликнула Мэри Миллер. – Из Парижа будет чаще ездить, мне кажется...
– У вас есть сын? – спросила Линда. – Чем он занимается, если не секрет?
– Если бы я знал, – пожал плечами сэр Уильям. – Делает деньги, как модно стало говорить.
– Это модно говорить уже лет двести, Билл, – улыбнулась Мелисса. – Не строй из себя Мафусаила, ты еще молодой мужчина.
Гости быстро разместились за накрытым столом.
Студенты сидели в конце стола, рядом с Мэри, чтобы удобнее было помогать ей.
– Кароль, вы пьете русскую водку? – спросила Мэри. – Объясните, когда ее надо подавать к столу?.
– Кто же не пьет русскую водку?! – воскликнул польский профессор. – Обычно ее пьют перед едой.
Она прочищает желудок, и еда летит в экологически чистом пространстве...
– Ну вот, а мы ее еще не пили, а уже едим. Что теперь делать?
– Ясновельможная пани! Ничего не случится, если мы ее выпьем сейчас. И выпьем после. Отношение с русскими не испортится. Обещаю, ничего не сообщать русскому послу.
– А что налить вам, Линда? – спросил сэр Уильям.
– Я – кормящая мама. Томатный сок, наверное.
– Отлично, отвезете меня домой. Я пришел сюда пешком, но обратно уже не дойду.
Разговор зашел о последнем фильме Стэнли Кубрика. Высказывались разные, в основном негативные мнения, но Линда горячо вступилась за фильм, который ей очень понравился.
Десерт перешли есть в гостиную. У каждого в руках была тарелочка с яблочным тортом. Напитки тоже себе наливали сами. На сервировочном столике лежали красиво разложенные чайные пакетики и стоял чайник-термос с кипятком.
Линду окружили студенты и стали расспрашивать о ее курсе. Когда Линда освободилась от молодняка, то ей захотелось поискать туалет. Мэри отправила ее на второй этаж. Туалет на первом этаже был кем-то надолго занят. Поблуждав в лабиринте чужого дома, Линда случайно услышала странный разговор.
– Мелисса, я тебя умоляю, не увлекайся. Может случиться такая же история, как с Мишель.
– Билл, это совсем другое. Я адекватно вижу ситуацию. С Мишель все было не так. Она сама меня использовала, ты же знаешь. Господи, ну могу я просто испытывать симпатию к человеку...
– Я тебя очень хорошо знаю. Ты увлекающаяся натура. Потом будет трагедия.
– Я даю тебе слово, что не будет.
– Помни. Ты мне обещала. Я полагаюсь на твой здравый смысл.
Линда быстро юркнула в одну из дверей. К счастью, это оказался именно туалет. Она еще какое-то время посидела там, пока голоса не утихли. И только потом спустилась к остальным гостям.
В это время все оживленно обсуждали обратную дорогу. Мэри энергично руководила разъездом.
Линда вышла с сэром Уильямом. Был уже поздний и неожиданно холодный вечер. Но звезды светили как всегда ярко. Под ногами шуршали листья. Их еще не успели собрать в мешки и выставить на обочину дороги.
– Куда вас везти?
– Я покажу. Это совсем рядом.
Минуту они ехали молча. Потом Линда спросила:
– Сколько лет вашему сыну?
– Тридцать три. Большой мальчик. Моя постоянная сердечная боль.
– У него проблемы?
– Да, нет, я же сказал – сердечная, а не головная. Просто у нас диаметрально противоположные взгляды...
– Он либерал, а вы консерватор? Или он какой-нибудь ультра?
– Если бы... Тогда я бы хоть мог уважать его за убеждения. А у него их просто нет. Ему все безразлично. Линда, наша семья была одной из самых богатых на Восточном побережье. Но мы традиционно все деньги вкладывали в серьезный бизнес, занимались благотворительностью. Мой дед построил больницу. Отец основал несколько фондов.
Этот колледж – мое детище. Я его возродил. Из захудалого провинциального учреждения в мое ректорство Фелтон превратился в один из самых престижных колледжей Америки. Мы занимаем третье место по результатам государственных тестов. К нам приезжают читать лекции ведущие специалисты-гуманитарии со всего мира. А что будет, когда я умру? Моему же сыну нравится сам процесс получения денег – биржа, какие-то сомнительные проекты, да еще дружба с разными одиозными личностями, вроде Торна. Колледж его вообще не интересует. А я столько сил и денег вложил в Фелтон!
У меня нет преемника. Это очень грустно. Если бы он был женат, то думал бы о семье и не вел бы себя так легкомысленно. Мне всегда помогала моя покойная жена, она меня так поддерживала. А вот уже десять лет как я один.
– Билл, мне очень жаль. Но, может, вы все преувеличиваете? Вы слишком требовательны к сыну.