Гимназистка. Клановые игры

Места у нас оказались во втором ряду. Насколько я поняла, это были одни из самых дорогих, хотя они не выглядели особо презентабельными. Слева от экрана стояло лакированное пианино, за которым сидел тапёр, развлекающий ожидающих зрителей лёгкой весёлой полькой.
Я с интересом изучала программу сегодняшнего сеанса. Тоненький листочек с витиеватой надписью поверху «Обские грёзы». Ниже был изображён медведь с киноаппаратом в лапах и шёл тест самой программы:
«Стенька Разин» (сильно захватывающая драма)
«Прибытие поезда»
(видовая)
«Любовь не знает преград»
(Комическая)
«Цветение сакуры»
(видовая)
Зал постепенно заполнялся. Николай мимоходом бросил, что этот синематограф предназначен только для так называемой «чистой публики», здесь нет стоячих мест, которые по цене доступны даже для самых бедных.
Наконец погас свет и начался мой самый первый сеанс синематографа. Тапёр заиграл что-то разухабистое, и на экране появились лодки, заполненные под завязку мужиками, размахивающими саблями. На мой взгляд, это было не слишком предусмотрительно: в такой толчее не заметишь, как отсечёшь соседу что-то жизненно необходимое. Или он отсечёт — это уж как повезёт. И вообще, в настолько перегруженных лодках плавать опасно — того и гляди потонут. Появившиеся титры сообщили, что Разин и его ватага разгромили персов и захватили их княжну в плен. Княжну близким планом не показали, из чего я сделала вывод, что она не очень симпатичная. Но Разину и такая нравилась, он пользовался каждой возможностью, чтобы пообниматься с добычей. Возможно, потому, что других женщин в фильме не наблюдалось. Его соратники посчитали, что княжна отрицательно влияет на боевой дух командира и подбросили письмо, в котором та якобы переписывается с «принцем Хассаном». Разин даже не задумался, почему два перса переписываются на русском языке, взял — и выбросил девушку за борт, как ненужный куль. Протрезвеет — наверняка пожалеет, о чём я и сообщила Николаю в перерыве между фильмами, когда он поинтересовался, что я думаю о картине.
— Может, она выплыла? — предположил он.
— Шутите? В таком количестве тряпок сразу пошла ко дну. Да и не дали бы ей выплыть. Веслом по голове, пока Разин не видит, — и нет княжны.
— Экая вы кровожадная, Лиза, — усмехнулся он.
— Почему я? Это же не я её топила.
Обсуждение моей кровожадности сошло на нет, потому что свет опять погас и на нас поехал поезд. Кто-то в заднем ряду завопил от ужаса и бросился на выход, а солидный господин по соседству вытащил платок, вытер вспотевшую лысину и пожаловался:
— Который раз смотрю, а мне всё кажется, что несётся прямо на меня и сейчас же задавит. Бесовщина какая-то.
Третий фильм был о любви бедного парня к богатой наследнице. Они оба кривлялись, пытаясь показать глубину своих чувств, не понятых родными девушки. Зал то и дело разражался хохотом, но мне было скучно. Пожалуй, синематограф не оправдал моих ожиданий.
Порадовала только четвёртая часть. Красивые японки в национальных одеждах на фоне цветущей вишни и горы Фудзиямы. Умиротворяющая картина, за неё я простила первые три части.
На выходе из синематографа я столкнулась с учителем математики.
— Седых, что вы здесь делаете? Ученицам строго-настрого запрещено посещать синематограф.
— Андрей Андреевич, я не знала, — испугалась я, сразу представив все последствия доноса математика директрисе.
— Вы хотите сказать, что я привёл девушку на непристойное представление? — с угрозой спросил Николай, успокаивающе похлопав меня по руке.
— Я ничего такого не хотел сказать, — испугался теперь уже Андрей Андреевич. — Но в правилах гимназии…
— Думаю, всем будет лучше, если этот незначительный инцидент будет предан забвению, — столь же грозно продолжил мой спутник.
Математик устрашился ещё сильнее. Я же восхитилась. Нет, наверняка хомяки выглядят не так, как мне представлялось до этого. Во всяком случае конкретно этот хомяк должен быть пугающе большим и грозным.
— Какой инцидент? — пришла я на помощь математику. — Мы никуда не успели пройти. Нам на входе Андрей Андреевич объяснил, что по правилам гимназии я не должна посещать такие места, как синематограф.
Математик укоризненно посмотрел и махнул рукой.
— Сделаю вам послабление, Седых, — сказал он, — за отлично написанную контрольную. Конечно, там можно придраться к оформлению, но не буду. Но имейте в виду, не все в такой ситуации промолчат, так что будьте поосторожнее.
— Спасибо, — искренне поблагодарила я, понимая, на что он намекает. — А Оля Хомякова как написала?
— До понедельника никак не дождётесь? — проворчал Андрей Андреевич. — Правильно она всё написала, не переживайте.
    
Глава 14
Прогулка с Николаем потеряла свою прелесть, поскольку я начала переживать, не нарушаю ли ещё какие-нибудь правила, поэтому я решила сразу вернуться в дом Владимира Викентьевича.
— Извините, Лиза, кажется, я вас ненароком подвёл, — заметил Николай. — Но когда я учился, у нас не было таких запретов.
— Возможно, в женских гимназиях более строгие требования? — предположила я. — Или, как вариант, более жёсткие требования ко мне?
Николай бросил короткий внимательный взгляд и спросил:
— У вас есть основания так думать?
— Увы, — я пожала плечами. — У меня есть основания думать, что наша директриса будет счастлива, если я покину гимназию. Мне уже предлагали забрать документы. В связи с этим у меня вопрос, можно ли где-то сдать гимназический курс?
— Можно, но тогда учиться бесплатно у вас точно не получится. И придётся сдавать полный экзамен за весь гимназический курс.
Он посмотрел так, словно очень сомневался, что я сдам. Но я была уверена, что при должном усердии сдам, хотя сам по себе вариант был не очень приятный: придётся самостоятельно готовиться и сдавать в большем объёме. Но он был, что уже радовало.
— И танцы? — усмехнулась я. — Боюсь, в этом случае я окажусь несостоятельна.
— Что вы, Лиза, — Николай был необычайно галантен. — Вам не хватает только практики, недостаток которой искупает природная грация. Я с удовольствие вам помогу в этом деле.
— Вам совсем не жаль своих ног? Я на них столько потопталась, что мне стыдно вспоминать.
— Полноте, Лиза, вы же ничего не весите. Что вы там могли мне оттоптать?
— Это потому что я была не на шпильках.
— Шпильках?
— Это такие очень тонкие и острые каблуки. Как наступишь — сразу дырка. На том, на кого наступили.
— Ужас какой, — улыбнулся Николай. — Тогда хорошо, что вы были не на шпильках. Иначе это можно было бы посчитать подрывом боеспособности русской армии.