Темная Башня: Искупление (СИ)

Белая фигура короля стукнулась об сапог Джонаса. Он обрушил свой сапог на нее, представляя на месте фигурки Стивена Дискейна. Фигура короля превратилась в белые опилки, которые подхватил ветер и унес в глубину леса.
— Если ты не научишься быть осторожным и хладнокровным, то скоро в твоем теле появятся больше дырок, Рейнольдс.
— Против вас невозможно играть!
— Потому что надо ДУМАТЬ, Рейнольдс, понимаешь? Продумывать стратегию, навязывать свои условия, жертвовать пешками ради победы — только так побеждают. Это касается не только игры в «Замки».
Воздух стал потрескивать. Джонас сделал пару шагов назад. Он давно ждал этого момента. Перед ними появился Человек в черном с какими-то ящиками.
— Что там? — спросил Рейнольдс.
— Тебе это понравится.
Человек в черном кинул под ноги Рейнольдса один золотой. Он поднял его, вытер от пыли об рукав и отправился за ломом. Открыв ящики, Рейнольдс отошел в сторону. Человек в черном подошел к нему и похлопал его рукой по лицу.
— Умничка.
Человек в черном достал содержимое из ящика. Джонас не видел еще такого оружия. Оно напоминало очень большой револьвер.
— Вашему вниманию я представляю ручной шестизарядный гранатомет 6Г-30. Для стрельбы используются осколочные гранаты. Гранатомет, как вы видите, выполнен по револьверной схеме, так что у вас не возникнет трудностей с эксплуатацией этой малышки. Максимальная дальность стрельбы составляет приблизительно четыреста метров.
— Какой калибр? — спросил Джонас.
— Сороковой, — Человек в черном положил гранатомет на место. — В вашем распоряжении три таких игрушки.
Джонас подошел и взял гранатомет в руки. Ему понравилось ощутить вес и холод оружия. Весил он по скромным подсчетам около шести килограммов. От гранатомета пахло металлом и маслом. Джонас зарядил один патрон, упер приклад в плечо и развернулся, выстрелив в дерево. Он ощутил приятную отдачу. Граната попала четко в цель, повалив дерево. На других деревьях остались насечки от осколков.
Джонас кивнул Человеку в черном.
— Гилеад должен стать пеплом на ветру, Джонас.
— Во славу Алого Короля! — Джонас поднял гранатомет вверх, и вся армия одобрительно закричала.
 8 
Роланд стоял посреди кабинета отца.
Снова.
Он вспомнил, как, будучи ребенком, стоял уже здесь и рассказывал ему про повара-предателя.
Отец сидел за своим письменным столом, который был завален письмами. Стрелок знал содержание этих писем. Передвижение войск Фарсона или просьба о помощи разным городам. По другим поводам ему не писали. Роланд не помнил, чтобы ему хотя бы присылали письмо с поздравлением в день его рождения. Просьбы были всегда. Благодарности — ни одной.
Стивен Дискей посмотрел на стрелка.
— Я был в Тонтоуне, — он пригладил свои усы. — Я тебя там не встречал? Уж больно твое лицо мне знакомо.
«Конечно, я ведь твой сын», — подумал стрелок, но вслух сказал:
— Может быть. Но я не встречал стрелков. Особенно такого ранга, как вы.
— А откуда ты знаешь, что мой ранг выше, чем у других?
— О вас ходят легенды. Вы же Стивен Дискей, ведь так?
Отец кивнул.
— Вы происходите из рода Эльда, а ваши револьверы выкованы из Экскалибура, — Роланд посмотрел в глаза своему отцу. — Вы лучший стрелок во всем феоде и, не принимайте за лесть, но, может быть, вы лучший во всем Срединном мире. По крайней мере, так мне всегда говорил отец.
— Восхваляющие речи меня не будоражат, Уилл.
«Знаю».
— Чем ты занимался в Тонтоуне? — спросил Стивен.
Началось. Стрелок понимал, что если допрос зайдет слишком далеко, он его не выдержит. Смотреть на отца после стольких лет… ему едва удалось удержаться у салуна и не обнять его.
— Я фермер, как и мой отец, — ответил Роланд.
— Решил пойти по его стопам?
— И да… и нет. В нашем маленьком городке выбора не было. Мы работали с отцом на ферме, занимались скотоводством, сажали посевы, пока мама сидела с годовалой сестренкой. Так и повелось всю нашу дальнейшую жизнь.
— И где они теперь? — с подозрением спросил Стивен.
— В земле, сэй. Мама и папа — от старости. А сестра, — стрелок выдержал паузу, чтобы придать лжи правдоподобности. — Сестра умерла от осколка снаряда, попавшего в наш дом.
 
Глаза Стивена Дискейна сузились.
— Ты говорил, что они все в земле? Так? — Роланд кивнул. — И тебе хватило времени похоронить ее во время обстрела?
«Черт. Думай… думай».
— Я спрятался в погребе, а люди Доброго Человека нас чудом там не заметили. Потом я вылез из погреба, похоронил сестру и собрал припасы, направляясь в сторону столицы.
Стивен Дискейн выдохнул.
«Хороший знак, — подумал стрелок. — Но не запутайся в своей лжи».
— Сколько мятежников было и что у них за оружие? — спросил отец.
— Много, сэй. Я видел у них только огнестрельное оружие.
— Как ты думаешь, куда они направлялись?
Стрелок знал, куда они направлялись.
— Может быть, в Меджис? Ходили слухи, что там они должны перегруппироваться и соединиться с еще одним отрядом Фарсона.
Лицо отца размягчилось. Он протер уставшие веки.
— Извини, что так сильно копаюсь, бремя слишком ответственное, — Стивен Дискейн встал из-за стола. — Добро пожаловать в Гилеад.
Дверь кабинета вышибли. На пороге появился Корт. Он был в залатанных кожаных штанах и зеленой хлопчатобумажной рубахе, подпоясанной широким солдатским ремнем. Корт мельком взглянул на Роланда и вцепился взглядом в его отца.
— Ты должен это видеть.
— Настолько серьезно?
— Да, — ответил Корт.
Стивен Дискейн посмотрел на своего сына и спросил:
— Ты умеешь держать оружие?
— Да, — стрелок мысленно улыбнулся. — Я не забыл лицо своего отца.
 9 
Габриэль сидела на кровати в простом домашнем платье, «скрывая» синяк на левой щеке при помощи пудры. Она уже не могла выносить систематического насилия со стороны Мартена. Но больше всего ее выводили из себя упрекающие взгляды людей, которые кричали: «ШЛЮХА!». Нет, она не была шлюхой. Люди не понимали, что значит быть женой главы феода, которого невозможно было застать дома, а когда Стивен приходил домой, он просил ее не лезть к нему, ведь он чертовски устал. Габриэль обессилила от потребительского отношения к себе: «воспитай сына, постирай одежду, наведи в доме порядок, появляйся со мной при знати». Она хотела любви. Обоюдной любви, а не чтобы родной муж смотрел на нее как на кусок мяса.
Тогда на балу она встретила Мартена… его белоснежная улыбка заколдовала его… и, конечно же, она легла с ним в этот день, не потому что она была ветреной, а потому что хотела вспомнить, что такое быть желанной. А потом… все зашло слишком далеко. Мартен озлобился, и с течением времени Габриэль поняла, что она стала всего лишь предлогом для мести своему мужу. Но иногда тот Мартен, которого она видела на балу, возвращался, хоть и редко. Габриэль не знала, что делать дальше, и поэтому она решила отпустить ситуацию на волю Ка.
Кто-то постучал в дверь. Ручку двери повернули. В дверном проеме стоял Мартен. Увидев, кто к ней зашел, женщина вжалась в угол комнаты. На кровати лежали зеркало и пудреница. Уолтер разглядел синяк на левой щеке, который он, точнее его двойник (да какая разница?), оставил ей днем ранее. Он хотел было начать разговор, но в горле как будто встал ком. Он посмотрел в сторону окна, и ему не понравилось, как свет, проникающий в комнату, давил на него. Уолтер подошел к окнам и задвинул занавески. В комнате стало темно. Он чиркнул зажигалкой, и Габриэль испуганно присвистнула, натягивая одеяло на себя так, что видны были только ее голубые глаза. Может быть, в какой-то другой вселенной, это бы показалось забавно, но в этой, где он избивал ее при упоминании своей семьи и брал ее силой, забавы не было.
 
Человек в черном подошел и взял с прикроватного столика свечу, зажигая ее от пламени зажигалки. Так же он проделал со свечами, прикрепленными к стене. В комнате посветлело.