Домовая любовь
Если бы Леру не уморил так читательский клуб, долгое ожидание автобуса, нагреваемое простудой или социальным истощением собственное тело, она бы нашла в себе силы попробовать подобрать слова. Но ей было лень и страшно. Лень и страшно. Она не готова вести все эти американоподобные разговоры про права на личную жизнь, самостоятельность подростков и двадцать первый век.
Марина закончила говорить. Лера молчала. Марина ждала и спокойно смотрела на мать. От ingredients приходили взволнованные сообщения на кремовый тюбик в кармане Марининых джинсов. Наконец Лера открыла рот, набрала воздуха. Марина начала улыбаться. Ей было всё равно, что мать её пошлёт, обидит, лишь бы она с ней заговорила. Лера достала из кармана свой смартфон, чего-то нажала, поскроллила и принялась читать вслух текст той самой книги, где человек ходил больной по городу. Марина сидела, слушала голос матери. Сообщения от ingre dients всё вибрировали в тюбике. Перед Лерой заветривался недоеденный жюльен. Марина слушала, Лера читала, жюльен заветривался. Потом Марина встала, собрала тарелки, сложила их у раковины, выбросила оставленный грибной кусок в ведро и ушла в свою комнату. Лера перестала читать.
ingredients: и чего такого ты хотела с ней обсудить?
marinad: проговорить то, что случилось
ingredients: ну проговори со мной
marinad: не
ingredients: ну давай, расскажи, потренируйся
marinad: а зачем? она всё равно никогда не будет со мной говорить
ingredients: может будет. просто она старовата, тормозит
marinad: она вернулась раньше с работы. у них свет отрубили, во всём здании
ingredients: ну ок. и
marinad: мы с Катей были в ванной
ingredients: и чего
marinad: я забыла запереться
ingredients:??????
marinad: запираться надо было
ingredients:?????
marinad: я говорила Кате, что это опасно, идти в ванную, но она настояла, сказала, что это будет круто, приятно, это я виновата
ingredients: и чего? я не понимаю
marinad: блин ну чего неясно
ingredients: нихренанеясно
marinad: мы были в душе. из-за воды не услышали, как пришла. она пришла. зашла. отодвинула шторку. как в фильмах
ingredients: ((((((((
marinad: да
ingredients: и что дальше?
marinad: ничего. она попросила Катю одеться и уйти. забрала телефон. ключ. комп. кошелёк. заперла меня.
ingredients: ((((((((((((((((((((((((((((((((((((((
На следующее утро, в воскресенье, Лера, не позавтракав, не убравшись в квартире, собралась и ушла в танцевальную школу. Марина проснулась, отправилась в душ, заперлась на щеколду, закрыла шторку и встала под моросящую воду. Как всегда смотрела на кафель мясного цвета, спиной к желтушной шторе, которую понизу обрамляла розовая плесень. Вода не утекала, Марина стояла в пенной жиже. Повернулась, дёрнула штору и посмотрела на дверь ванной.
marinad: дверь это и есть ключ!
ingredients: чё?
marinad: дверь – это ключ! я поняла надо просто ещё сильнее запереться
ingredients: подожди
Марина обтёрлась полотенцем. Высушила волосы феном. Расчесалась, собрала хвост. Оделась в футболку, джинсы, худи. Замазала прыщи тональником, накрасила веки, ресницы – и не паучьими лапками, а хорошо, – сделала красным губы, подвела стрелки. Хотела собрать рюкзак, но поняла, что собирать нечего. Достала икеевский набор в оранжевом пластике, вытащила молоток и отвёртку. Подошла к двери. Вставила отвёртку без наконечника в железное нутро скважины. Отвёртка была толстая. Марина вбивала её, стуча молотком по силиконовой ручке. Взяла плоскогубцы. Рыча от усилия, принялась расшатывать покорёженную отвёртку в разные стороны, пока та не хрустнула и не откинула половину основы с ручкой. Скукоженный металлический кусок остался торчать в замочной скважине. Марина поправила чуть поплывшую от силовых слёз тушь на правом глазу, там же стёрла закляксившуюся стрелку, нарисовала новую, села перед дверью на табуретку и принялась ждать. Дверь – это ключ. С улицы через окна валил солнечный свет, но в коридоре оставалось темно.
Лера вернулась домой в половине третьего. Не смогла открыть дверь. Ключ теперь не годился для этого замка. Дверь чуть зазвучала, она не могла быть очень громкой из-за своей металличности и обитости ненастоящей кожей. Нечего запираться, кроме тебя тут ещё живу я, в отличие от тебя я зарабатываю. Это всё выражала Лера дёрганьем и стучаньем. Дверь по-прежнему говорила за Леру. Потом замолчала.
Марина сходила в туалет. Снова села на табурет в коридоре. Через полтора часа послышался мужской голос, в замке завозились. В темноте Марина сняла куртку с вешалки и надела на себя. Снова села на табурет. Скрежет, сверление, стук, мужские матерные ругательства, сверление. Дверь тяжело взвыла, вместо замка в ней образовалась дыра, сквозь которую полился свет из подъезда. Марина встала с табурета. Дверь вздохнула, поехала на Марину. Она видела кусок лестничной площадки и худого, высушенного мужика в тёмно-синем комбинезоне. Пахло плохо переработанным алкоголем, слесаря дёрнули в воскресенье. Рядом с ним стояла мать и смотрела сердито, обиженно. Она двинулась в образовавшийся проём. Марина прыгнула, своим телом потеснила мать. Та отступила и обернулась. Слесарь полуматно высказался. Марина побежала вниз по лестнице. Кремовый тюбик остался лежать на кровати в Марининой комнате. Лера постояла, посмотрела дочери вслед, зашла в квартиру и включила свет в коридоре.
5.
Май встретил Марину равнодушным, устоявшимся теплом. Идея города не изменилась за её время взаперти. Многоэтажки возвышались и расширялись блоками с врезанными в них окнами. Сухой асфальт лежал. Куски металла в форме машин катались на резиновых колёсах. Супермаркетовые пристройки и вставки определялись Мариной полузабытыми названиями пятёрочек, магнитов, перекрёстков. ТЦ настойчиво громоздились серым с разноцветными аппликациями. Деревья и кусты росли, они сильно зазеленели и заполнили собой больше ландшафта. Город звучал в полную силу, а не сдавленно, как слышалось из квартиры на восьмом. Он рычал, кашлял, гудел, стучал, выл, орал, скрипел. Люди и животные использовали улицу для обычных, часто скучных дел: хождения, гуляния, поиска еды, преодоления обычно ненужного пространства. А Марина использовала улицу как включатель свободы, радости, возвращения к себе. То ли от бега, то ли от восторга сердце отправилось на рейв. Организм засотрудничал с душой. Марина вспомнила наконец совсем полностью – кто она, что она любит, кого она любит. На переходе у светофора она остановилась, убрала со лба волосы и почувствовала, что прядь мокрая. Марина поняла, что она вся мокра от пота. Люди вокруг носили ветровки или просто футболки. Она сняла осеннюю куртку и взяла её в руки, оставшись в худи.