Тренировочные часы (ЛП)

— В «Мэд Догс Джекс» есть танцпол.
— «Мэд Догс Джекс»? — Я позволяю нерешительности проникнуть в мой голос, поджав губы. — Разве это не байкерский бар?
— Раньше был.
— Но это же бар, верно?
— Конечно, но у них есть танцпол.
Я постукиваю себя по подбородку, делая вид, что обдумываю его предложение.
— Хм, дай мне подумать.
— Не торопись. У нас впереди весь урок.
— Как великодушно с твоей стороны.
Гандерсон подмигивает.
— Нет проблем, детка.
Детка?
Да ты разыгрываешь меня.
Эллиот
— Тук, тук.
— Дверь открыта.
Буквально широко распахнута, я не знаю, почему Анабелль стучит.
Она появляется в дверях, полностью разодетая, выглядит чертовски фантастически, совсем не повседневно, как она выглядела для вечера с девушкой из ее класса.
Мой желудок сжимается, и я сажусь прямее на середине кровати, где занимался, переписывая заметки для класса, изо всех сил стараясь закончить быстрее, думая, что, может быть, когда закончу, мы с Анабелль проведем остаток ночи, смотря фильмы или играя в игру, или, может быть, пойдем куда-нибудь выпить.
Вместе.
— Ты уходишь? Я подумал, мы могли бы сделать что-нибудь позже.
— Могли бы, но Рекс пригласил меня на ужин и танцы, и я подумала, что это прекрасная возможность немного его прощупать. Знаешь, немного разведывательной работы? Что-то вроде секретной миссии ФБР, где я проникаю на вражескую территорию. Посмотрим, стоит ли мне тратить время, чтобы отомстить этому льстивому ублюдку.
— О. — Я откидываюсь на спинку кровати. — Это круто.
Не много пассивной агрессии, Эллиот?
Брови Анабелль взлетают вверх.
— Почему ты так говоришь? Хочешь, чтобы я осталась дома? Потому что так и будет. Мы можем потусоваться вместе.
Это еще хуже. Анабелль будет сидеть со мной на диване из-за каких-то извращенных обязательств? Потому что я звучу жалко?
Нет уж, спасибо. Точно нет.
— Нет. Мне все равно нужно наверстать это. — Я показываю учебник по физике, который читаю. — Этот класс надирает мне задницу.
Она поднимает руки, раздраженно шлепая ладонями по бедрам.
— Серьезно, Эллиот? Учиться в пятницу вечером?
— Доннелли, я пытаюсь закончить учебу, сохранив средний балл, чтобы поступить в аспирантуру. Это реально сложно.
— Ты можешь взять один выходной, чтобы повеселиться.
Она права.
— Наверное. Может, я узнаю, что задумали ребята.
— Вот это я понимаю боевой настрой. В любом случае, я просто хотела узнать, что ты думаешь об этом наряде на сегодня. Не слишком повседневно?
Слишком повседневно? Уф, определенно, нет.
Узкие джинсы, высокие черные ботинки. Черная облегающая рубашка. Темные, длинные распущенные волосы. Блестящие губы.
Анабелль выглядит одновременно консервативной и горячей.
— Мне показалось, ты говорила, что это фальшивое свидание. — На мой взгляд, это чертовски похоже на настоящий наряд для свидания, а еще то, как она суетится со своей одеждой и прикасается к волосам.
— Так и есть.
— Тогда почему... — Мой голос замирает.
Анабелль упирается руками в талию, выпячивая бедра.
— Что почему?
— Почему такой наряд?
Она смотрит вниз на свою рубашку.
— А что с ним? Это просто джинсы и рубашка.
Может быть, но ее сиськи выглядят чертовски фантастически.
— В нем нет ничего плохого. Хорошо выглядишь.
Анабелль смеется, вставляя в ухо большую серьгу в виде кольца и застегивая ее сзади.
— Я думала, что весь смысл свидания в том, чтобы хорошо выглядеть для другого человека.
— В том-то и дело, когда свидание настоящее.
Девушка корчит гримасу.
— Почему ты ведешь себя странно? Рекс — полный придурок, но у меня такое чувство, что он безобидный, и я хочу это выяснить.
Безобидный?
Она серьезно?
— Ты издеваешься надо мной, да? Я думал, мы выяснили, что парень пытается залезть к тебе в штаны, чтобы выиграть пари, а теперь ты наряжаешься для него. Это все, что я хочу сказать.
— Он придурок, но имею в виду, может, стоит пойти с ним, просто посмотреть? Я чувствую, что вся его проблема в Эрике Джонсоне, вот его я должна остерегаться. Он был супернапорист в тот день в спортзале.
 
— Что ты имеешь в виду под «супернапорист»? — Волосы у меня на затылке встают дыбом.
Она теребит серебряное кольцо в правом ухе.
— Эллиот, если мы сейчас будем копаться в этой истории, я опоздаю.
Опоздает на фальшивое свидание.
Я выпускаю неудовлетворенный, разочарованный вздох.
— Думаешь, Джонсон будет там сегодня вечером?
— Не знаю... надеюсь, что нет. Рекс думает, что это свидание, поэтому я предполагаю, что он не захочет, чтобы его друзья были рядом. Дам ему поблажку, в этом нет ничего плохого.
Серьезно? Чем больше она говорит об этом, тем больше я злюсь, думая обо всей этой чертовой ситуации.
— Ты настолько одинока и отчаялась, что готова дать этому парню шанс? Он засранец, Ана. Все в кампусе это знают.
— В отчаянии? Вау, Эллиот, это было низко. — Она стоит в дверях моей комнаты, уперев руки в бока. — Я не собираюсь давать ему шанс, так что иди к черту.
Дерьмо. Это было действительно глупо с моей стороны.
— Мне очень жаль. Я не это имел в виду.
— Как насчет того, чтобы ты беспокоился о своих собственных дерьмовых проблемах в отношениях, а я буду беспокоиться о своих, хорошо?
— У меня дерьмовые отношения? У меня нет девушки. О чем ты говоришь?
— Вот именно, — Анабелль усмехается, вздергивая нос. — Знаешь, эти стены тонкие. Может, я и в другом конце коридора, но я все слышу.
Тонкие? Слышит?
Я выпрямляюсь, поправляю очки на лице. Кладу книгу, которую держал.
— Что, например?
Она пожимает плечами.
— Почему ты пожимаешь плечами?
Что это, черт возьми, значит?
Она осматривает свои ногти.
— Я просто знаю, что у тебя много свободного времени для себя, если ты понимаешь, о чем я. Может, если бы ты открылся, Эллиот, если бы у тебя были отношения, тебе бы не пришлось...
Когда она поднимает голову, ее брови приподнимаются, наши взгляды скользят вниз по моему торсу к вялому члену, лежащему у моего бедра — тому самому, который она, очевидно, слышит, как я передергиваю посреди ночи с другого конца коридора.
Иисус.
Христос.
Мое лицо вспыхивает, но мне удается не вздрогнуть.
— Я открыт. В твоих словах нет никакого смысла.
— Неужели? — Она скрещивает руки на груди, выпячивая грудь. Анабелль, очевидно, приложила немало усилий, чтобы придать своей коже золотистый оттенок.
Я снова смотрю ей в глаза.
— Ты такой пассивно-агрессивный, Эллиот. Не думаю, что ты сам знаешь, чего хочешь.
— Вовсе нет. То, что я не пристаю к каждой чертовой девчонке на моем пути, не делает меня пассивно-агрессивным.
Дело в том, что я знаю, что она права. В последнее время я веду себя как куриное дерьмо. Если бы это было не так, я бы уже сказал ей, что начинаю испытывать к ней чувства.
Меня убивает, что я не могу обнять ее за талию, когда она стоит у раковины, одетая в серый халат, с волосами, собранными на макушке. Что я нахожу ее длинные, тонкие пальцы завораживающими. Что звук ее голоса мгновенно поднимает мне настроение.
— Ладно, как скажешь. — Еще одно пожатие плечами. — Круто.
— Круто? Что это значит?
— О боже, я не собираюсь стоять здесь всю ночь и перечислять то, что ты мог бы сделать, если бы хотел отношений! У меня нет времени. Я просто имела в виду, что ты мог бы больше заниматься этим. Вот и все. Или, может, ты не хочешь отношений, а я зря трачу время, не знаю. Это не мое дело.
— Это ты заговорила об этом.
— Только потому, что ты несешь чушь о моем наряде.
 
— Иначе ты бы никогда ничего не сказала?
Ее плечи поднимаются и опускаются, она тяжело дышит, потому что вся на взводе.