Тренировочные часы (ЛП)

Выпаливаю как бы невзначай
— Неа, тебе же комфортно. Если пообещаешь держать руки при себе, можешь оставаться здесь.
— Да, пожалуйста. Я слишком ленива, чтобы пройти по коридору.
— Целых десять футов?
— Это так далеко. — Анабелль хихикает в темноте, когда я нажимаю кнопку питания, и мой телевизор выключается, погружая комнату в темноту.
— Поразительно. Здесь так темно. — Ее голос прорезает ночь.
— А в твоей разве не темно?
— Не так. У меня за окном уличный фонарь, который зачастую не дает мне спать. На днях я закажу шторы или, может быть, куплю себе маску для сна.
— Я могу помочь повесить шторы.
Ее рука находит меня в темноте, поглаживая предплечье. Бицепс. Сжимает.
— Спокойной ночи Эллиот.
Я зеваю, лежу ровно, переворачиваюсь на бок, лицом к двери.
— Спокойной ночи, соседка.
Еще один тихий смешок, и она тоже зевает.
— Мне нравится, когда ты меня так называешь.
— Правда?
— Да. Не знаю почему. Я не особо люблю прозвища, но… рада, что живу здесь.
В комнате тихо, я думаю, что сказать дальше.
— Я тоже.
Анабелль
Я не знаю, сколько было времени, когда мы оба заснули, но в какой-то момент посреди ночи мы притянулись друг к другу, чего никогда не делала раньше, когда лежала в постели с другим человеком. Я завернута, как крендель.
Не знаю, когда перекатилась ближе к нему, или когда моя щека нашла место над его подмышкой, расположившись там... или когда я закинула ногу ему на бедро, устроив ее между его ног.
Ладонь распласталась по его грудной клетке.
Его рука обнимает меня, притягивая к себе.
Когда мы прижались друг к другу?
Это вообще имеет значение?
Его тело такое теплое, и я не спешу распутываться, довольствуясь ритмичным стуком его сердца. Оно бьется относительно медленно, так что, даже не глядя, я знаю, что он все еще спит.
Бу-бух, бу-бух, бу-бух.
Устойчиво.
Постоянно.
Прямо как сам Эллиот.
За несколько коротких недель он стал не просто моим соседом по комнате, он стал моим другом. Большой. Сильный.
Твердый.
Каждый мускул на нем тверд и подтянут. Загар от игры в футбол без рубашки, украшает верхнюю часть его точеного тела, не слишком твердого, не слишком мягкого.
Идеально.
Глаза все еще закрыты от утреннего солнца, кончики пальцев исследуют меня. Мягко дрейфуют с места на грудине, скользят по грудной клетке, вжимаются в горячую плоть медленными, ленивыми кругами.
Бу-бух-бу-бух-бу-бух.
Его сердцебиение учащается.
Моя рука пробегает по его коже, вверх по ключице. Пространство между шеей и плечом, томно и чувственно, назад к груди.
От него хорошо пахнет.
Я всегда это замечаю, но особенно, когда мы лежим на его кровати и смотрим телевизор, каждый раз, когда он ворочается на кровати. Свежий, как душ, как мыло — ни одеколона, ни спрея для тела. Только вода, мыло и он.
Приоткрываю веки, когда скольжу пальцами по нижней части его груди, осторожно смотрю на его лицо.
Он проснулся. Бодрствует. Массивная ладонь начала неторопливо поглаживать вверх и вниз по моей спине, его прикосновение оставляет горячий след.
Когда мой большой палец ласкает его сосок, мои взгляд путешествуют вниз по его длинному, худому торсу, останавливаясь на передней части его спортивных штанов, на твердом члене.
Бу-бух-бу-бух-бу-бух.
Прикусив нижнюю губу, я продолжаю ласкать его кожу. Грудь, грудина, живот. Он такой гладкий — у него почти нет волос, ничего, кроме сексуальной дорожки, сбегающей от пупка вниз. Волоски там светло-коричневые и выглядят мягкими, и исчезают в том таинственном месте, на котором я не могу не зацикливаться.
Счастливый путь. Стезя удовольствия. Дорога в рай.
Оу!
Мы даже не флиртуем. Я не должна смотреть на товар.
Ну, мы иногда флиртуем, но не в традиционном смысле. Рутина, в которую мы попали, выходит за рамки комфорта. Так мило, что он заботится обо мне, когда мы только соседи по комнате, покупает мои любимые блюда и оставляет свет включенным, чтобы мне не пришлось возвращаться в темный дом. Оставляет мне записки вместо того, чтобы просто написать сообщение.
 
Милые маленькие заметки с улыбающимися лицами на зеркале в ванной комнате.
Дважды он провожал меня в класс.
Дважды я провожала его до дома.
На прошлой неделе, когда я узнала, что он задержится допоздна в учебной группе, сделала ему бутерброд, чтобы он не голодал. Вчера, когда опаздывала, он стоял у двери, держа мой рюкзак, и смотрел, как я носилась по гостиной, отчаянно пытаясь надеть туфли. В конечном итоге подвез меня, чтобы меня не заперли в классе из-за опоздания.
Бу-бух-бу-бух-бу-бух.
Его сердце колотится, и я не уверена, хочу ли перестать прикасаться к нему, хотя мы официально пересекли невидимую черту, через которую не можем вернуться.
Рука Эллиота продолжает гладить мою спину, скользя вверх и вниз по ребрам, его ладонь такая большая. Массивные руки касаются моей кожи, пальцы играют с подолом майки. Скользят под материалом, поднимая его вверх, оставляя горячие, обжигающие линии на моем позвоночнике.
Его рука останавливается под моей грудью. Большой палец гладит вперед и назад, задевая нижнюю часть груди.
Именно тогда наши глаза, наконец, встречаются.
Хотела бы я прочесть его мысли или заглянуть в его душу, потому что не могу прочитать выражение его лица. Томные, полуприкрытые глаза, его рот — те губы, которые я тайно хотела поцеловать — бесстрастен.
Мы не разговариваем. И не обязаны.
Мне нечего сказать, чтобы не было неловко, поэтому я держу рот на замке и концентрируюсь на том, как Эллиот чувствуется рядом со мной. Каково это — быть в его сильных руках.
Каково это, когда его рука почти касается моей груди.
Снова взглянув вниз, я чувствую себя немного виноватой, что у него стояк, и мы еще не дошли до того момента, когда я могла бы что-то с этим сделать. Так что я просто наблюдаю, как он дергается каждый раз, когда я касаюсь его где-то выше талии.
Бу-бух-бу-бух-бу-бух.
Сердце колотится, но я не уверена, его это или мое.
Не уверена, чье сердце бьется быстрее.
ГЛАВА 18
Эллиот
Сегодня утром произошла перемена.
Я чувствую это в воздухе, когда мы готовимся к нашему футбольному матчу, застенчиво улыбаясь друг другу и шутя всю дорогу до моей машины.
Украдкой бросаю на нее взгляд поверх капота машины, когда она забирается внутрь, ее длинные волосы собраны в конский хвост, ее глупая ухмылка сбивает меня с толку.
Мы слушаем музыку по дороге в парк, окна опущены, прохладный ветерок развевает конский хвост Анабелль длинными прядями вокруг ее лица. Время от времени она оглядывается на меня и улыбается, прикусывая нижнюю губу, прежде чем отвернуться к окну.
Что это за взгляд? Она флиртует? Или просто хочет быть милой?
Боже, я не уверен.
Мне нужно гр*баное руководство.
На поле мы делимся на команды. Нас сегодня двадцать пять человек, так что мы разделились почти поровну. В итоге я оказываюсь в одной, Анабелль в другой, и мы вместе разминаемся, как только она завязывает бутсы.
Она такая чертовски милая.
Такая красивая.
Ее черные футбольные шорты тонкие, носки, которые она подтянула к икрам, ярко-неоново-розовые и усыпанные черными точками. Серая футболка с надписью «Потеет, как грешница в церкви», поверх нее желтый передник, бретельки спортивного лифчика выглядывают из-под воротника.
 
Подайте на меня в суд за то, что я заметил.
Бок о бок мы бегаем трусцой по полю, конский хвост Анабелль колышется всю дорогу. Так весело и мило, и я рад играть против нее сегодня.