Тренировочные часы (ЛП)

— Ты больше не живешь в тени Осборна и Дэниелса. Тебе не кажется, что пришло время расслабиться и немного повеселиться?
Резко смотрю на него.
— Когда это я жил в их тени?
— Последние два года?
Я пожимаю плечами.
— Неважно, чувак, ты бредишь. Мы с ними друзья и чертовски странно, что ты считаешь это соревнованием, но неважно.
— Я ничего такого не имел в виду. Просто хотел сказать, что, должно быть, хорошо, что они ушли, и не крадут твои лавры.
— Чувак, у меня нет никаких лавров.
Все смеются.
— И между нами никогда не было конкуренции.
Может, я и не занимался спортом для университета, как они, но мы с соседями по комнате все делали вместе. Работали, когда могли. Тренировались. Бегали. Делали уроки в библиотеке.
Себастьян помог мне написать курсовую работу, а Дэниелс не раз покупал и оплачивал мою долю продуктов.
Так что нет, я никогда не чувствовал, что живу в их тени, и мы никогда не соревновались друг с другом. Теннесон просто маленький ублюдок с слишком большим количеством свободного времени и слишком скудным воображением.
— Тебе нечего добавить к разговору? Тебе ведь всегда есть что сказать. — Я кладу руку на плечо Рекса Гандерсона. — Какой-то ты слишком тихий.
— Черт, придержи эту мысль. — Он поднимает руку, заставляя нас замолчать. — Увидел кое-кого из моего класса, я пойду поздороваюсь.
— Как хочешь.
Этот «кое-кто из его класса», должно быть, девушка, иначе ему и в голову бы не взбрело пойти и поздороваться. Не знаю, что такого особенного в Гандерсоне, но ему всегда удается убалтывать девчонок и заставить их есть с его ладони.
Вряд ли имеет значение, что он самый большой говнюк из божьих творений. Девушки, черт возьми, любят его.
Гандерсон отталкивается от стола, встает, проводит руками по брюкам, разглаживая складки. Расчесывает пальцами растрепанные волосы.
— Чувак, ты прихорашиваешься? — спрашивает Питвелл с каменным лицом. — Это бесполезно. Ты безнадежен.
Раздается хриплый хохот, и Рекс в раздражении хватает свой рюкзак, поворачивается и уходит.
— Заткнитесь, парни, и потише. Не смущайте меня.
— Не хочешь, чтобы мы тебя смущали? — восклицаю я, обводя рукой стол и размахивая сандвичем. — Вы слышите, парни? Он не хочет, чтобы мы смущали его.
Ребята хохочут громко и шумно.
— Не волнуйся, чувак. Мы не будем тебя смущать — ты сам об этом позаботишься.
ГЛАВА 4
Анабелль
— Давай начистоту. Она дочь тренера, и это единственная причина, по которой он хочет ее тр*хнуть. Я слышал, что она даже не горячая штучка.
Естественно, при слове «тренер» мой интерес мгновенно обостряется. Я напрягаю слух, замедляя работу эллиптического тренажера, чтобы легче было слышать. Сопротивляюсь желанию повернуть голову и посмотреть на двух разговаривающих парней, пытаясь понять, что они обсуждают.
Может, это про другую дочь другого тренера?
Один из них фыркает и кряхтит при подъеме штанги.
— Где ты это слышал?
— Баскетболист, Конрад, был здесь однажды вечером, когда она приходила поговорить с Доннелли.
«Вот дерьмо. Это обо мне».
Меня подташнивает, и желудок сжимается.
Я слышу скепсис в голосе парня, когда он говорит:
— Ну, не знаю, чувак, Гандерсон говорит, что под запретом круче, чем хранилище.
Гандерсон.
Рекс Гандерсон? Тот парень с моего курса договорного права? Никогда бы не подумала, что он способен на такое: он выглядит таким скромнягой.
Внешность может быть обманчивой, и я только что научилась этому на собственном горьком опыте.
— Симпатичная? Он говорит так обо всех, кто готов с ним тр*хнуться.
— Возможно. — Дыхание парня затруднено, выдохи становятся тяжелее. — Этот идиот говорит, что еще один приятный разговор, и он затащит ее в постель.
 
Один приятный разговор?
Один?
Он думает, что со мной все так просто? Что я пересплю с ним после нескольких занятий по договорному праву, потому что он заставляет меня смеяться? Что все, что ему нужно сделать, это быть милым и забавным — и я пересплю с ним?
Да мы всего несколько раз вместе ходили на занятия! Он даже не пригласил меня на свидание!
Что за придурок!
— Это невозможно, — говорит парень. — Ни одна телка с мозгами не станет намерено тр*хать этого неудачника. Он паразит.
Здоровяк переминается с ноги на ногу, вес в его руках поднимается и опускается, бицепсы напрягаются.
— Эрик говорит, что Гандерсон каким-то образом подружился с ней. Ты же знаешь, как это с ним бывает — по какой-то долбаной причине девушки любят его.
— Это потому, что он не выглядит угрожающе.
— И потому что он тощий. Моя сестра может прикончить этого парня.
Другой парень на мгновение опускает штангу и смеется.
— Причем тут его вес?
— Чувак, моя сестра всегда твердит, что не станет встречаться с парнем, который весит меньше ее, а Гандерсон худее всех, кого мы знаем, включая большинство цыпочек.
Мои щеки вспыхивают. Они правы. Я сразу же поверила ему, потому что он выглядит скромным, занудным и слишком худым, чтобы причинить вред, как придурок из плохого телевизионного ситкома, который всех раздражает, но все его находят милым.
— Они и понятия не имеют, какой он идиот. С*чки учатся на собственном горьком опыте.
То, что он говорит дальше, разрушительно.
— Знаешь, если тренер узнает, что эти двое заключили пари о том, кто первым переспит с его дочерью, они тут же исчезнут.
Мой желудок падает вниз. Рекс сделал ставку о том, что сможет переспать со мной? Меня тошнит, я хочу выблевать свои внутренности на туфли и эллиптический тренажер.
— Доннелли взбесится, если узнает.
Парень тяжело вздыхает.
— Думаешь, мы должны сказать ему?
— Не знаю, может быть. Наверное, я спрошу свою девушку сегодня вечером — у нее есть ответы на все.
— Да, спроси ее. Все это мне не нравится.
— Не могу поверить, что говорю это, но мне тоже.
Я не жду продолжения разговора. С меня хватит. Выключаю тренажер и спрыгиваю, хватаю полотенце, прежде чем убежать в раздевалку и забрать свои вещи из шкафчика. Убегаю прочь, не потрудившись даже принять душ или переодеться в чистую одежду, прежде чем разрыдаться.
Я добираюсь до единственного места в кампусе, где могу побыть одна, прежде чем меня охватит паника.
Библиотека.
ГЛАВА 5
Эллиот
Вожусь с наушниками, вытаскиваю один из них, чтобы поправить крошечный кусочек пластика, и не решаюсь вставить его обратно в ухо, когда слышу тихий всхлип. Потом рыдание, и оно доносится с моего обычного места в углу, которое сегодня снова было занято, когда я пришел.
Постукиваю карандашом по столу, глядя в сторону задней стены.
Любопытно и…
Тревожно.
Поднявшись с места, медленно иду на звук.
Да, кто-то определенно плачет, и, похоже, девушка.
Слабое. Низкое. Едва слышное рыдание.
Икота.
Я продвигаюсь ближе, шаркая ногами по ковру, надеясь произвести хоть немного шума, чтобы не спугнуть ее.
— Эй, — мой голос хриплый, тихий.
При моих словах девушка поднимает голову. Лицо в пятнах от слез, кожа, грудь, щеки покраснели.
 
Приоткрыв губы, она убирает волосы с глаз, длинные каштановые пряди блестят в неоновом свете.
Девушка проводит рукой по лицу, смахивая слезы. Затем вытирает их о штанину джинсов, не поднимая на меня взгляд.
Я делаю пару шагов и останавливаюсь в нескольких футах от нее.
— Ты в порядке?
Еще раз икнув, она зарывается лицом глубже в свою черную толстовку Айовы.