Подменённая невеста для чёрного дракона

— Это исключено, — яростно выдавил дед, — ты никуда не поедешь.
 
— Повторюсь, что ваших советов мне не нужно. — Я повернулась к Дареду. — Подождите меня, мне нужно собраться, и я скоро выйду. — Решение мною было принято окончательно. Ради Даллы я готова на всё. Я направилась к лестнице.
 
— Магдалия Язером, тебя поведут как свинью на убой, и мы этого не допустим. — Не унимаясь прогрохотал дед.
 
Его голос, то с каким тоном он всё мне сейчас высказывал не дали мне спокойно уйти. Я обернулась, посмотрела на своего любимого дедушку. Сейчас я его совсем не узнавала. Недавно улёгшиеся эмоции воспылали во мне с большей силой. В груди сердце сжалось от предстоящей ссоры.
 
— На убой? Серьёзно? Я-то понимаю свой поступок, а вы? Вы оба. — Я смотрела то на отца, то на деда. — Вы хоть понимаете до чего довели нашу семью. — Непрошенные слёзы потекли по разгорячённым щекам. Я старательно смахнула их. Всхлипнула.
 
— Дорогая, — отец шагнул ко мне. Но я жестом руки остановила его. Он огорченно остановился на месте, уважая моё решение, может не понимая его, не одобряя, это точно, но уважая.
 
— Вы слышите? — глотая слёзы спросила я их. — Ох, если не слышите, то я объясню. Это Далла, и она который день кашляет, она не поправляется, какие бы я ей настойки не давала, они ей совсем не помогают. А ты? — Я повернулась к деду. Уходить так с музыкой. Если уйду громко, хлопнув дверью, может, мне не будет так больно в душе, навсегда покидать родной дом. — Армонд Язером, — я фыркнула, — каждая шавка нашей Империи знает кто ты. И, к сожалению, никто не думает о тебе как о человеке, который первым обуздал северные ветра, никто не думает о тебе как о человеке, сумевшем создать нашу воздушную Армаду. Никому и дела нет, что ты единственный воздушный маг, который сумел сочетать в себе все ветра континента. Нет! Все знают, что именно ты проиграл Чёрным драконам. И не просто проиграл, а сдался добровольно, приклонив колено, именно от твоего решения война окончилась не в нашу пользу.
 
Слёзы душили, сдавливали горло. Мне не хватало воздуха, и подступившая истерика никак не унималась. Я хватала ртом воздух, живительный неосязаемый напиток, но ничего не помогало, я задыхалась.
 
Никто не знает, как весело я проводила с ним время. Эти детские воспоминания — лучики солнца в моей жизни. Хоть сейчас мне и двадцать три, я помню себя трёхлетней крохой. Как мой любимый дедушка уставший приходил со службы. Брал меня в свою мастерскую и мы строили с ним миниатюрную воздушную флотилию. Маленькие кораблики проносились над моей головой, и я высоко, высоко старалась подпрыгнуть, ухватить летающие над головой корабли.
 
А потом я летала. Дедушка своей магией окутывал меня воздухом, и я летала, вытворяя немыслимые пируэты.
 
Дедушка сажал меня на свои колени, у камина, и рассказывал об истории нашей Империи. О том какой была наша страна. О своих путешествиях. Передо мной проплывали, из густого белого воздуха, мифические животные, своими маленькими ручками я касалась их, а незнакомое мне доселе животное игриво скакало рядом.
 
Я прекрасно понимала, что отказываюсь не только от своей семьи, но и от жизни. В душе всё переворачивалось, от одной лишь мысли, на что я обрекаю себя. Ведь Чёрные драконы с нами не церемонились и поступали очень жестоко.
 
А всё из-за чего? Правильно. В моём дедушке нашли козла отпущения и всю вину спихнули на него. Ведь в прошедшей войне принимал решающие вопросы не только он. Были и другие виновные, но нет! всех собак спустили на него. Наш Император решил пожертвовать только нашей семьёй и теперь мы за всё расплачивались.
 
— А сейчас? Всё, нашей семьи нет. — Чуть успокоившись, пожав плечами, закончила я.
 
— Дорогая. — Отец подошёл сзади и приобнял за плечи.
 
— Не трогай меня. — Взвизгнула я. — Если бы не ты мама была бы жива! — Я с силой отпихнула отца.
 
Он отдёрнул от меня руки, будто прикоснулся к раскалённым углям. А его лицо выражало и боль и отчаянье одновременно. Я задела его чувства. Сердце, в очередной раз, сжалось. Те слова, которые я так тщательно хранила, запирала у себя внутри, теперь рвались наружу. Думаю, он сам себя корил последний год.
 
Мама, моя любимая мамочка несколько лет назад серьёзно заболела. Я видела её угасание, её болезнь. И сейчас, когда её не стало, я так сильно жаждала её объятий, так сильно хотела, чтобы она вернулась. Будто всё сон. Вся моя жизнь сон. Она учила меня всему. Даже, не нужному мне сейчас, этикету. Она отдала всю себя на моё воспитание. На воспитание сестрёнки и брата.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍
На какие только шаги я не шла, чтобы добыть нужные дорогостоящие, редкие ингредиенты для лекарства. Я бы сделала их сама. И этому, врачеванию, меня учила тоже она. Но все мои поиски были напрасны.
 
Она умерла год назад. Человек, который не давал мне скатываться в нашем отчаянном положении. Когда её не стало будто часть моей души откололась от меня. Я стала ещё больше жестока, язвительна. Как ко мне обращались я старалась поступать в сотню раз хуже. Меня начали побаиваться все местные соседи. Я винила в произошедшем отца и в последнее время наши отношения находились на грани краха.
 
Отец же всё говорил о моём, о нашем, положении, о том, что я леди и что во мне, как и в моих родных, течёт кровь великих Язеромов. Но нет. Все великие Язеромы отвернулись от нас, все они относятся к нам с презрением, будто мы нелюди. Я знаю некоторые из них старательно вычеркнули нашу семью из своих родословных. Все они ждут не дождутся, когда же мы прекратим существовать, чтобы спокойно вздохнуть и тогда уж полностью обелить род.
 
— Далла недавно украла булку на рынке, — я проследила за реакцией собравшихся, — точнее попыталась. Но лавочник её поймал. И так швырнул на землю, когда понял кто перед ним, что у неё час не останавливалась кровь на локте. Он наговорил о ней столько гадостей, но она не заслуживает всего этого. Ведь её даже не существовало, когда закончилась война, когда мы проиграли. Ей всего девять, а за свою жизнь она уже столько наслышалась. Кстати, а где Ярим?
 
— У него появились свои дела. — Уклончиво ответил дедушка.
 
— Удивительно, все дети этого семейства пытаются выжить, решить проблемы, а вам двоим хоть бы хны. Далла больна, — я вновь смотрела на деда, — ты мог бы продать свои треклятые медали и купить ей нормальные лекарства. Ты мог бы их продать и купить лекарства маме, но нет, они тебе важнее нас. И ты носишься с ними как курица с яйцом. А мы умираем. И в заключении всего этого разговора. Да! Я знаю на что подписываюсь.