Невидимые планеты. Новейшая китайская фантастика

Весь мой план строился на догадках. Кто знает, есть ли у этих искусственно созданных существ родственные узы? Есть ли у взрослых крыс инстинкты, связанные с выведением потомства? Как новый процесс размножения – когда одна самка спаривается с несколькими самцами, каждый из которых становится «беременным», – влияет на происходящее?
Появилась одна крыса – самец. Он понюхал воздух рядом с ямой, словно пытаясь идентифицировать запах, а затем упал в яму. Я слышал, как его когти скребут по брезенту. Я рассмеялся. Теперь у нас были две крысы в качестве приманки.
Взрослый самец пищал гораздо громче, чем малыш. Если у него действительно высокое айкью, то он предупредит об опасности своих товарищей.
Я ошибался. Появился второй самец. Он подошел к краю ямы, похоже, поговорил с сидевшими в ней крысами, затем сам упал туда.
Затем появился третий, четвертый, пятый… На семнадцатой крысе я забеспокоился, что яма недостаточно глубокая.
Я дал сигнал, и ловушку окружили люди с копьями.
Крысы строили пирамиду. Ее нижний уровень состоял из семи крыс, которые прислонились к стене ямы. На их плечах стояли пять крыс следующего уровня. Затем – три крысы. Еще две крысы тащили наверх крысенка.
– Стойте! – завопил Стручок.
Он осторожно потянул за бечевку и медленно отделил крысенка от взрослых крыс. Как только это произошло, взрослые крысы закричали – и в их голосах я услышал печаль. Пирамида развалилась; кровь брызнула, потекла по наконечникам копий.
Чтобы спасти ребенка, не связанного с ними узами родства, крысы были готовы пожертвовать собой. И мы воспользовались этим, чтобы их уничтожить.
Я содрогнулся.
Стручок подтянул к себе крысенка. Но когда малыш уже почти завершил свое кошмарное путешествие, его раздавил чей-то сапог.
Черная Пушка.
Стручок прыгнул на него, размахивая кулаками, и разбил ему губу.
Поначалу Черная Пушка оторопел, но затем он, смеясь, схватил тощего Стручка и поднял над головой. Затем он подошел к яме, наполненной кровью, и приготовился бросить в нее Стручка.
– Сопляк хочет составить компанию своим грязным друзьям.
– Отпусти его!
Внезапно появился инструктор и навел порядок.
За свой план я получил поощрение – впервые за время службы в Группе по борьбе с грызунами. По этому случаю инструктор произнес речь, в которой трижды упомянул «университетское образование», и ни разу – с сарказмом. Моя задумка поразила даже Черную Пушку. Когда мы остались наедине, он сказал, что все хвосты, взятые в этом бою, должны достаться мне. Я согласился, а затем отдал их Стручку.
Конечно, я понимал, что они никак не компенсируют ему потерю.
* * *
Поля, фермы, деревья, холмы, пруды, дороги… Мы проходим мимо, словно тени в ночи.
На привале Черная Пушка предлагает инструктору разделить взвод на две части. Он, Черная Пушка, выберет лучших бойцов, и они пойдут вперед, а остальные медленно двинутся следом. Он смотрит по сторонам и многозначительно добавляет:
– В противном случае мы, возможно, не выполним задание.
– Нет, – говорю я. – Инструктор и Черная Пушка смотрят на меня. – Армия сильна, если бойцы действуют сообща. Мы наступаем вместе, мы отступаем вместе. Среди нас нет лишних, среди нас нет тех, кто важнее остальных. – Я делаю паузу и смотрю прямо в глаза взбешенному Черной Пушке. – В противном случае мы ничем не будем отличаться от крыс.
– Хорошо, – отзывается инструктор и тушит окурок. – Значит, действуем сообща. Вперед.
Черная Пушка идет рядом со мной. Он понижает голос так, чтобы его слышал только я.
– Жаль, что ты не скатился по плотине вместе с тем сопляком.
Я холодею.
Прежде чем уйти, Черная Пушка ухмыляется мне. Эта мерзкая улыбочка мне знакома: он ухмылялся так, когда советовал мне держаться подальше от Стручка, когда он раздавил крысенка, когда поднял Стручка над головой, когда вспарывал животы крысам.
В тот день, когда погиб Стручок, Черная Пушка был рядом с ним. Говорят, что Стручок сошел, чтобы сорвать редкое растение. Но ведь без очков он практически ничего не видел.
 
Зря я поверил их лживым речам.
Я смотрю в спину Черной Пушки, и в памяти одно воспоминание всплывает за другим. Это самый тяжелый марш-бросок в моей жизни.
– Приготовиться к бою.
Слова инструктора выводят меня из задумчивости. Мы идем уже десять часов.
Единственный бой, который имеет значение, – это бой между Черной Пушкой и мной.
Снова заря. Поле боя – густой лес в долине. Склоны с обеих сторон крутые и голые. План инструктора прост: один отряд идет вперед и отрезает стае крыс путь отступления по долине. Другие отряды идут следом и убивают всех крыс, которых увидят. Игра окончена.
Я пробираюсь по лесу, чтобы присоединиться к отряду Черной Пушки. Плана у меня нет; я просто не хочу упускать его из виду. Лес густой, и видимость плохая. В воздухе висят какие-то голубые испарения. Черная Пушка идет быстро, задавая темп остальным. Мы, словно призраки, огибаем деревья, рассекаем туман.
Внезапно Черная Пушка останавливается. Мы смотрим туда, куда он показывает пальцем, и видим в нескольких метрах от нас крыс. Они расхаживают туда-сюда, но когда мы подходим поближе, крысы исчезают. Мы разворачиваемся и видим, что крысы по-прежнему всего в нескольких метрах.
Это повторяется еще несколько раз. Нам становится страшно.
Испарения сгущаются, приобретают странный запах. Пот стекает по моему лбу и обжигает глаза. Я крепко сжимаю копье, пытаясь не отстать от отряда, но мои ноги словно стали резиновыми. Паранойя вернулась. За мной наблюдают какие-то существа, прячущиеся в траве. Я слышу шепот.
Теперь я остался один. Вокруг меня лишь густой туман. Я поворачиваюсь кругом. Мне кажется, что повсюду меня подстерегают опасности. Я в отчаянии.
Внезапно раздается долгий, громкий вопль. Я бегу в том направлении, откуда он донесся, но ничего не вижу. Я чувствую, что позади меня бежит что-то большое. Еще один вопль. Затем я слышу скрежет металла, звук разрываемой на части плоти, тяжелое дыхание.
А затем – тишина, абсолютная тишина.
Эта тварь у меня за спиной. Я чувствую ее горячий взгляд.
Я разворачиваюсь, и тварь прыгает на меня из тумана. Неокрыса размером с человека набрасывается на меня. Мое копье прижимает ее окровавленные лапы к груди; мы вцепляемся друг в друга и падаем на землю. Ее острые зубы щелкают рядом с моим ухом; из пасти крысы воняет так, что я задыхаюсь. Я хочу оттолкнуть ее ногами, но она прижала меня к земле.
Я беспомощно наблюдаю за тем, как когти приближаются к моей груди. Я рычу от ярости, но мой рык больше похож на громкий отчаянный вопль.
Холодная лапа разрывает мою форму. Я чувствую, как она прижимается к моей груди. Вдруг меня обжигает боль: когти раздирают кожу и мышцы, миллиметр за миллиметром продвигаясь к сердцу.
Я смотрю на нее. Крыса смеется. Ее губы складываются в жестокую ухмылку, так хорошо мне знакомую.
Бах! Вздрогнув, крыса озадаченно поворачивает голову, пытаясь найти источник звука. Собрав остатки сил, я отталкиваю ее лапы, а затем бью ее по голове копьем.
С глухим стуком она падает на землю.
За ней я вижу более крупную и высокую крысу. Она идет ко мне. В лапах у нее пистолет.
Я закрываю глаза.
* * *
– Вечером сможете выпить, – сказал инструктор по физподготовке и указал на коробки с пивом, стоящие рядом с кострищем.
– А какой повод? – радостно спросил Стручок и вытащил из большой миски куриную ногу.
– Кажется, у кого-то сегодня день рождения.
Стручок на секунду замер, а затем снова впился зубами в куриную ногу. Мне показалось, что в свете костра я разглядел слезы в его глазах.
 
Инструктор, похоже, был в хорошем настроении.
– Слушай, Стручок, – сказал он, протягивая Стручку еще одно пиво, – ты же Стрелец, значит, должен метко стрелять. Но ни в одну крысу ты не попал. Почему? Ты из другого ствола стреляешь, что ли?