Не отрекаются, любя... (СИ)

— Приятно познакомиться, Вера Мальцева, — накрыла её руку второй ладонью Файлин и отпустила.
«…Реверт, Мальцева, вы на второй этаж, — махнула рукой классный руководитель и покачала головой. — Уж и не знаю когда-нибудь эти фамилии будут звучать раздельно.
— А зачем? — ответил ей какой-то шутник. — Однажды они будут звучать просто Реверт…»
Вера тряхнула головой, прогоняя неуместные воспоминания, что как у собаки Павлова возникали рефлекторно, то на скрип качелей, то на её девичью фамилию.
— Файлин, вы сказали у вас осталось не так много времени, — стараясь, чтобы её голос звучал как можно беззаботнее, спросила она. — Вы имели в виду сроки?
— Сроки? — удивилась девушка, а потом догадалась. — А, вы о сроках работ!
— А вы о чём?
— Я о выставке. Меня пригласили в Японию, и я хотела бы закончить новую серию работ, что тоже хочу выставить.
Вера мысленно выдохнула. Глядя на болезненный вид девушки, она боялась услышать, что Файлин осталось не так много времени жить, и была искренне рада, что ошиблась.
— Но об этом потом. Я ещё всё вам расскажу, если, конечно, вам будет интересно.
— Уже очень интересно, — искренне кивнула Вера. — Но вы правы, прежде всего работа.
Опыт научил её не задавать клиентам глупые вопросы, вроде «А зачем вам декорировать стены в студии?» или «Почему не выбрать другую комнату под студию, пока здесь идёт ремонт?»  
Вера задала кучу вопросов исключительно по делу: пространство единое или зонированное, цветы живые или искусственные, предпочтительнее дерево или камень и много других, но на все Файлин отвечала примерно следующее:
— А как бы вы сделали для себя?
— Для себя я бы сделала, например, иллюзию регулярного французского парка, с уходящей вдаль перспективой и ваши работы: белое на фоне живых зелёных изгородей, — ответила Вера, тоже по опыту зная, что надо сразу предложить какую-то идею, чтобы мысли клиента уже закружились вокруг неё. И не хотелось бы повторяться, но быть ландшафтным дизайнером — значит быть каменщиком, плотником, садовником, маркетологом и психологом одновременно.
Как профессионал, что всегда носит с собой лазерную рулетку, Вера сделала замеры и получила в качестве аванса такую неприличную сумму, что не знала, как и благодарить Иванну Вигеновну.
— Нет, нет, это не на материалы, — возразила та, изобразив на лице даже подобие улыбки. — Это только за вашу работу, Вера Сергеевна, ведь вам, я думаю, придётся отказаться от других проектов и почти всё время проводить здесь, поэтому мы не будем скупиться.
Вере неловко было признаться, что нет у неё никаких других проектов, поэтому она промолчала. И только когда уходила, уже думая о том, как ей из этого района удобнее выехать к Зойкиной больнице, обернулась, увидела, как женщина ведёт девушку за руку и ужаснулась:
Файлин Монго была не просто больна, она была слепа.
  
Глава 14. Марк
 
— Привет, красавица, — улыбнулся Марк, когда Зойка открыла глаза.
— Реверт! — выдохнула она, прикрылась рукой, потёрла лицо. — Да уж, красотка.
Она убирала осыпавшуюся под глаза тушь, поправляла волосы, пухлыми пальцами с яркими разноцветными ногтями вытирала лицо, пока Марк, открыв бутылку воды, купленную внизу в фойе больницы, жадно глотал отвратную, словно зачерпнутую из болота, тёплую жидкость.
— Долго тут сидишь? — подтянулась повыше к изголовью кровати Зойка.
— Всю ночь, — пожал он плечами. — Хотел перевезти тебя в другую палату, отдельную, — показал он на пустующую рядом кровать, — но врач сказал, что ты отделалась лёгким испугом, сегодня ещё возьмут анализы на всякий случай и выпишут.
— Ну вот и чудно, что выпишут, — выдохнула она. — Там как, всё плохо?
— Нет, всё зашибись, — усмехнулся Марк. — Конечно, всё плохо, Зой. Но ты жива, и никто не пострадал, это главное. Остальное, — он махнул рукой, — повод отстроить всё заново и сделать ещё круче. Правда?
Она покачала головой и тяжело вздохнула.
 
— Ты сам как, Марк Реверт?
Он неопределённо пожал плечами.
— Ясно. Что Верка? В позе?
— Я бы на её месте даже разговаривать с собой не стал, но она всегда была лучше меня. Она нашла для меня слова. Терплю. Заслужил.
— Просто дай ей время.
Марк улыбнулся.   
— Конечно, дам. Тем более ей сейчас не до меня. Она хочет открутить башку тебе. Или мужу. Или вам обоим.
— О, чёрт!
Зойка накрыла лицо простынёй.
— Да, да, вот так тебя и похоронят, Зоя. В белом саване, — закрыв бутылку, поставил её на пол Марк. — Ну рассказывай, как ты докатилась до жизни такой.
Зоя тяжело вздохнула, отчего тонкая ткань приподнялась над лицом, а потом резко села и уткнулась лицом в руки, что видимо, означало: пиздец мне стыдно, Марк.
— Давно вы? С Измайловым? — не испытывал он по этому поводу никаких эмоций, просто хотел услышать Зойкину версию и всё.
— Три месяца, — повернулась Зойка к нему и виновато скривилась. — Я даже не могу сказать почему и как так вышло.
— Вот так. Чпок! Чпок! — показал он неприличный жест. — Зой, ну мне-то не надо. Не знаю, как так получилось, — передразнил он. — Вы же с Измайловым со школы шпилитесь.
— Марк, ты не можешь этого знать. Ты учился в другой школе.
Это ты Зоя не всё знаешь, вздохнул он, но вслух сказал другое.
— Ты забываешь, что мы были с Измайловым в одном баскетбольном клубе. Вместе ездили на сборы в одной команде. А там все всё про всех знали.
 — Да, в другой школе, куда Верка потом от нас ушла. Хотя мне почему-то казалось, что вы были знакомы раньше.
— Мы и были знакомы. Раньше. — Воспоминание об этом «раньше», об их первой встрече, толкнулось в грудь острым краем, заставив сердце биться чаще. Чёртовы воспоминания! Они меня доконают.   Марк выдохнул. — Но сейчас мы не обо мне и Вере. Сейчас мы о тебе и Измайлове. А ты со школы по нему сохнешь.
— Угу, — подоткнула Зойка простынь под полные бока, — прямо видно, как высохла. Ну да, он приходил ещё в школе, когда ему в другом месте не давали. Что было, то было, — покачала она головой. — А потом я вышла замуж.
— О-па! — сел Марк, резко выпрямившись в неудобном кресле. — Не знал.
Хотя это было неудивительно. А что он знал? Об этом городе? О людях, что всё то время пока он мотался по миру, здесь взрослели, старели, умирали — просто жили и как могли устраивали свою жизнь. Люди, которых он не знал, и люди, о которых только думал, что знает. Всё изменилось не только для него. И чем сильнее он погружался в жизнь здесь, тем острее это чувствовал.
— А ты как думаешь, откуда у меня деньги, на которые я подняла бизнес?
— Никак не думаю, — честно признался Марк. — Но с радостью тебя послушаю.
— Соскучился? По нашей скучной провинциальной жизни? — усмехнулась Зойка.
Нет, покачал головой Марк.
Не хотелось ему снова всё это вспоминать: что было у него детство, мама, отец, младшая сестра, друзья, девочка, что вызывала в нём столько эмоций — он едва понимал, что с ним происходит. Девочка, в которую в ту самую первую встречу, когда в чужой школе ввалил за неё Измайлову, он влюбился раз и навсегда. Бойкая, отчаянная, бесстрашная девочка, по которой он до сих пор сходил с ума…
— Так и где муж? — спросил Марк.
— В общем, это долгая история, и не самая интересная, скажу тебе честно, — повернулась Зойка, поправила подушку и легла. — Дядька он был хороший, но, как любовник… ну так себе, пусть земля ему будет пухом.
— Ясно, Зоя, ясно: потрахивал тебя Измайлов и в пору твоего замужества. Ничего у вас с ним не закончилось, — встал Марк. Засунув руки в карманы, пошёл к окну. — А муж умер от чего?
 
— Погиб. В аварии, — не стала она возражать на счёт «потрахивал».
Марк понимающе кивнул.
— Соболезную. Говоришь, богатый был человек? — смотрел он на тусклое солнце, что с трудом пробивалось сквозь осеннюю хмарь. Похоже сегодня весь день будет утро.