Император Павел I и Орден святого Иоанна Иерусалимского

В конце статьи аноним обращается к коренным жителям Мальты с советом, чтобы они с большим доверием перешли на сторону французов и восстали бы против «своих тиранов».
Вполне возможно, что эта статья была написана по заказу Бонапарта, после возвращения Пуссиельга во Францию, для того, чтобы Директория приняла как можно скорее решение о выделении субсидий на поход к Мальте. Но, как видим, эта статья была обращена не только к Директории и мальтийцам. Она предназначалась и руководству ордена, которые после ознакомления с ней, должны были понять и устрашиться, что все их военные секреты, оказались кем-то выданы противнику.
Но странным образом в ордене не придали всему этому никакого значения. В то время как Директория уже вынашивала планы захвата острова. Но осторожный Наполеон решил провести предварительную разведку. Пробу сил продемонстрировали довольно быстро.
2 марта (нового стиля) 1798 г. Великому Магистру донесли, что перед Мальтой выстроились в линию 18 фрегатов под французскими флагами. Они прибыли из Корфу, а командовал ими адмирал Брюйес. Адмирал отправил на остров своего офицера, но не с просьбой, а с требованием разрешения войти в мальтийские порты под предлогом необходимости запастись свежею водою и ремонта судов. Но Гомпеш в ответ передал Брюйесу, что по правилам нейтралитета (а Мальта занимала такую позицию уже давно — и всем это была известно), орден не может принимать свыше четырех судов одновременно.
2 марта 1798 г. Великому Магистру фон Гомпешу донесли, что перед Мальтой выстроились в линию 18 военных фрегатов, под французскими флагами. Вскоре на лодке прибыл офицер, который сообщил, что этими судами командует адмирал Брюйес, вышедший недавно из Корфу. Адмирал не просил, а требовал разрешения войти в порты, под предлогом починки некоторых судов и пополнения запасов свежей водой.
Гомпеш тут же распорядился собрать Государственную Конгрегацию, учрежденную еще Великим Магистром де Роганом вскоре после происшедшей во Франции революции. На Конгрегацию были возложены обязанности следить за безопасностью Мальты, ей были так же даны весьма широкие полномочия «предупреждать и отвращать угрожавшие оному бедствия и избирать нужные против того средства по обстоятельствам» [44].
Когда собравшимся рыцарям были переданы требования французского адмирала, члены Конгрегации приняли единственно верное решение: строго придерживаться нейтралитета.
Тогда же Великий Магистр «принял все меры предосторожности, в случае если бы французский флот захотел войти силой» [45]. В порты, расположенные на восточном и западном берегу острова, была послана дополнительная артиллерия и необходимые воинские силы.
Великий Магистр объявил решение Конгрегации Брюйесу, дополнив его, что, по существующим у ордена правилам, в порт Мальты могут войти одновременно не более 4 кораблей. Одновременно Гомпеш отправил в порты Марса-Сироко и Святого Павла, расположенные один на восточном, а другой на западном берегу острова, войска с артиллерией. В порту Марса-Мушьетто и в главном мальтийском порту было все подготовлено для отражения возможной атаки и сожжения неприятельского флота, если Брюйес попытается туда войти.
Эти приготовления не остались тайной для французского адмирала, тем более что все передвижения на острове хорошо просматривались с французских судов. Адмирал Брюйес вынужден был ограничиться отправлением в мальтийский порт только одного корабля с шебекою [46]. На другой день французская флотилия отошла от порта на значительное расстояние, но еще девять дней оставалась в виду острова, крейсировала вокруг Мальты. Этот осмотр был предпринят, вероятно, с единственной целью — поиск удобных мест к предстоящей высадке войск.
А тем временем прибывший на корабле некий французский коммерческий агент Карюзон, назначенный Комитетом общественного благосостояния в качестве консула на Мальту, а по сути являвшийся французским шпионом, постоянно разъезжал из Мальты во флот и обратно. Более того, Гомпешу доложили, что Карюзон имеет «тайные сношения с единомышленниками на острове. Примечены даже некоторые сигналы, которые он подавал им при приближении своем к берегам» [47].
В течение всех девяти дней «ремонта» судна он настолько активно проводил какие-то дела, что вызвал невольное подозрение своим поведением. Он постоянно разъезжал по Мальте, встречаясь не только с местными жителями, но и с рыцарями, в основном французского языка. Ежедневно он отплывал во флот и возвращался обратно. То, что у адмирала Брюйеса оказалось на Мальте не мало единомышленников и лиц с ним связанных, стало ясно, когда были замечены сигналы, которые подавал коммерсант при своем приближении к острову.
Встревоженный Великий Магистр отправил к адмиралу одного Кавалера, чтобы узнать о намерениях Брюйеса, но тот уверял его, повторяя, что лишь нужда в ремонте корабля и пополнение запасов воды заставила его зайти на Мальту.
Однако Магистру донесли, что на Мальте оказалось немало лиц, в основном это были французы, которые разделяли идеи Французской революции. Так, например, один из рыцарей французского языка, некто Деломьё, официально известный как ученый-натуралист, рассорился со своими собратьями-рыцарями настолько, что был удален из состава французского ланга. Не согласившись с этим решением, он стал искать повод для скандалов еще при Магистре де Рогане. Весьма сомнительное поведение этого рыцаря «и качество его души доказывались подозрением, которые имели на него братья его в убийстве одного товарища своего, с которым он имел ссору» [48].
Тем временем, поняв, что от французов нельзя ожидать ничего хорошего, Великий Магистр Фердинанд фон Гомпеш 21 апреля 1798 г. написал Павлу I:
«Всепресветлейший Государь! Беспрепятственными происшествиями и переменами небезызвестными Вашему Императорскому Вву приведен я и весь Орден мой в положение весьма критическое.
Лишение многих Командорств, происходящие от того убытие доходов наших, необыкновенная дороговизна, доставка припасов и, наконец, молва об ужасных вооружениях и о предстоящей опасности — понуждает принять меры из ополчения в такое время, когда недостает способов их изготовить. Все сие давно бы меня сокрушило, если бы не оживляла меня надежда на многомощную защиту Вашего Императорского Вва и милостивейшее покровительство Ваше. Хотя я и не сомневаюсь, что Ваше Императорское Вво, конечно, извещены от Министров ваших о таковом моем положении, однако поставляю долгом представить Вашему Императорскому Вву сколь горестно мне сносить оное.