Звезды немого кино. Ханжонков и другие
К осени 1908 года в Москве работало около восьмидесяти кинотеатров. В приказе по городу, изданном градоначальником, указывалось, что число кинотеатров не должно превышать семидесяти пяти, однако уже в конце 1913 года их было 107. Занятно, что фильмы зачастую имели цветное изображение. Такие фильмы называли «раскрашенными», поскольку их реально и умело раскрашивали — либо вручную, либо при помощи нескольких трафаретов, отдельно для каждого цвета. В те времена все позитивы окрашивались или химическим виражом, или анилиновыми красками. Более того, в богатых и окультуренных странах порой появлялись и многоцветные фильмы, но дело это было громоздким и в целом непопулярным.
Отдельные разговоры и споры были даже о звуковом кино — в данном разе о том же пресловутом кинетофоне (уже помянутом мною), при появлении которого популярный баритон Иоаким Тартаков воскликнул громогласно: «Каюк кинематографу!» Но почти все знаменитости отвергли этот коварный вызов, поскольку именно в немоте, в этом естественном «недостатке», и виделась сила экрана, его сущность. (Я ещё не раз вспомню об этом феномене).
В 1904—1905 годах русские и иностранные операторы активно снимают картины Русско-японской войны. (Так же двумя годами ранее снимали англичане Англо-бурскую войну — эту хронику охотно смотрели и в России, где общество активно сочувствовало бурам). Тогда же подъесаул Александр Ханжонков увольняется в запас по состоянию здоровья. Причитающуюся ему сумму в 5 тысяч рублей он вкладывает в кинодело — становится пайщиком московской компании «Гомон и Сиверсен», которая входит в его собственное предприятие, и организует фабрику по производству кинолент.
В 1906-м создаётся «Торговый дом А. Ханжонкова» — его главной целью становится не только прокат в России зарубежных кинофильмов, но и создание русских кинолент. Несколько позже — в 1908-м — в России появляются первые игровые фильмы. Разумеется, снятые опытными французскими операторами. Первая русская картина — документальная — была снята в предыдущем году теми же французами (братьями Пате) и называлась «Донские казаки». Она имела сногсшибательный успех у московской публики. Тогда же первые русские киноателье — Александра Дранкова и Александра Ханжонкова — предпринимают вслед за «Донскими казаками» две неудачные попытки игровых постановок: у Дранкова «Борис Годунов», у Ханжонкова — «Галочкин и Палочкин». Обе «фильмы» не были досняты — у русских энтузиастов не хватало денег, а главное — опыта. У Ханжонкова в операторах был малоопытный Владимир Сиверсен (обрусевший немец) — ему пришлось снимать картину «Драма в таборе подмосковных цыган». Более хваткому Дранкову достался и более способный оператор — Николай Козловский. Ему-то и выпала съёмка ставшего рубежным для русского кино фильма «Понизовая вольница» или «Стенька Разин». Несмотря на грубою выделку, он сделался настоящей классикой жанра. (Позднее по этой же стезе последовали фирмы «Глория» Тимана и Рейнгардта, «Варяг» Р. Перского и др. О них как-нибудь отдельно).
Профессиональный уровень активно повышался. Производство фильмов неуклонно росло: в 1908 году поставлено 13 картин, в 1911-м — уже 72, в 1914-м — 230 ит. д. Если первые ролики имели длину 200-300 метров и продолжались 10-15 минут, то в 1917 году уже не редкостью были картины в 2 тысячи метров. Они снимались на сюжеты национальных классических драм, опер, исторических произведений и народных песен. Вспомню только самые эффектные.
1908 год: первый русский фильм «Понизовая вольница» (ателье Дранкова) — подробнее о нём поговорим дальше. Три фильма: «Русская свадьба XVI столетия», «Выбор царской невесты», «Песнь про купца Калашникова» (все — т/д Ханжонкова).
1909 год: ещё три фильма Ханжонкова, и все неудачные. «Бахчисарайский фонтан» — дебют актёра и режиссёра Петра Чардынина, «Мёртвые души» — статичная картина-иллюстрация с декламацией сцен знаменитой поэмы, раскрашенный от руки «Ухарь-купец». Были и другие, тоже малоудачные.
1910 год: крупным событием стали съёмки Льва Толстого, начиная с 1909 года до дня его похорон — 7 октября 1910-го. Большинство съёмок осуществляло ателье Дранкова. Было снято ещё пять фильмов Ханжонкова — все на русском материале.
1911 год: снят знаменитый фильм «Оборона Севастополя» — о нём позднее. Другие русские фильмы этого года: «Песня каторжанина» (первая работа режиссёра Якова Протазанова), «Живой труп» (скандальная сенсация режиссёра Бориса Чайковского) и много других.
1912 год: «Анфиса» — первая работа в кино Леонида Андреева. Другие фильмы: «Гроза», «Бесприданница», «Тайна дома № 5» — это первые шаги Веры Пашенной. «Прекрасная Люканида» — первый фильм создателя мировой мультипликации Владислава Старевича. И ещё, кажется, семь разных картин.
1913 год: «Дядюшкина квартира», «Домик в Коломне» — первые комедии с участием Ивана Мозжухина. И его же «Страшная месть» — трюковая постановка Старевича.
Но пересказывать летопись русского начального — так сказать, «первобытного» — кинематографа смысла пока что нет. Лучше остановиться на важных моментах, на том, что объединяло эти разные, но во многом похожие картины.
Первые два художественных фильма появились в конце 1908 года: уже знакомая нам «Понизовая вольница» и крайне неудачная «Драма в таборе подмосковных цыган». Эта «драма» дорого обошлась Ханжонкову, но виноватить его вряд ли стоит — виноваты были цыгане, которые, согласившись на съёмку, не смогли удержать свой панический страх перед кинокамерой. И, теряясь, застывали на месте, отказываясь петь и плясать — а именно ради этого картину и затевали...
Надо сказать, что первые фильмы не показывались зрителям «в одиночку». Они включались в аттракционные программы, которые шли в «электротеатрах» (или «иллюзионах»), Массовый зритель был подготовлен к просмотру — ведь заграничные картины уже побывали в обеих русских столицах. Так что фильмы «Выбор царской невесты», «Песнь про купца Калашникова», «Русалка» и т. д. были уже как бы знакомыми чудесами. Увиденное запоминалось и помнилось...
Первые фильмы снимались в театральных декорациях: сцена освещалась рампой и четырьмя плохонькими юпитерами. Аппарат был намертво установлен в партере. Каждый сюжет занимал 200-300 метров, то есть в течение 10-15 минут можно было увидеть на экране весь фильм. Иногда, за неимением театрального съёмочного павильона, декорации ставились прямо на природе, и можно было видеть на экране, как ветер хозяйничает внутри «дома», развевая и занавески, и одеяния героев, и мебельные чехлы... Декорации рисовались на загрунтованном холсте, натянутом на брусья, — рисовались стены, окна, двери, полки, печки, а чуть позже окна и двери, тоже натянутые на брусья, стали открываться. Постепенно холст заменяет толстый картон.
Громкое слово «монтаж» не подходило к примитивной склейке или разрезанию кусков плёнки. В то «первобытное» время дело монтирующего — соединить одну снятую сценку с другой — требовалось лишь тогда, когда у оператора кончалась плёнка. Режиссёр кричал «Стоп!», все актёры замирали в позах, пока оператор заправлял в аппарат новую кассету, и режиссёр давал команду: «Пошёл!»
Всё, что включал в себя будущий фильм — разговоры, ссоры, поцелуи, песни, танцы и т.д., — укладывалось в две или три съёмки. В течение двух-трёх частей на экране могли появиться «Евгений Онегин», «Русалка», «Маскарад», «Боярин Орша» и даже нечто большее — например «Ермак Тимофеевич, покоряющий Сибирь». Игра актёров часто сводилась к быстрому и непрерывному движению. Все они двигались в пределах маленьких площадей, а оператор старался снять их так, чтобы вся фигура была видна на экране. В фильме «Ванька-ключник» (в натурной сцене) аппарат, хотя и робко, уже пробует панорамировать, переносясь паузами то на одно, то на другое место, пытаясь фиксировать живое передвижение героев, давая возможность строить мизансцены (прогресс!).