Точка кипения

— Вы не можете быть более точной? — настаивает О’Шиа.
Я не готова к тому, что они будут вдаваться в детали. Неуверенность внутри меня растет, когда я вижу, что она записывает мои слова в блокнот. Открывается дверь, и показывается Джош с конфетой за щекой.
— Простите, я не хочу называть какое-то определенное время, потому что могу ошибаться.
Думаю, я прикрыла его после их расставания с Лексом и теперь стараюсь выглядеть равнодушной, чтобы показать свою незаинтересованность.
— Можно мне взять вашу рацию? — просит Джош.
— Джош! Они на работе.
Уайт протягивает ему свою рацию, там слышится треск.
— Вот это круто! — говорит он, переворачивая ее и дотрагиваясь до антенны.
О’Шиа поднимается и протягивает мне свою визитку.
— Нам нужно взять показания у вашего мужа.
— Конечно, он будет рад помочь.
Я встаю и направляюсь в коридор, глядя на ее имя в карточке.
— На какой машине ездит ваш муж? — спрашивает О’Шиа.
Мне приходится назвать ей марку и номер синего «престижа».
— Он брал машину в понедельник?
Я настороженно молчу. Наверняка это важная информация, а я не продумала ее.
— Обычно он не ездит на машине на работу, поэтому думаю, что нет. Большую часть времени она стоит в гараже.
Она тянется, чтобы открыть дверь.
— Вы думаете, это преступник-имитатор? — тихо спрашиваю я.
О’Шиа меряет меня холодным взглядом. Я очень сомневаюсь, что на ее главной странице в социальной сети указано «милая, забавная… с прекрасным чувством юмора».
— Я ничего не думаю.Пусть факты говорят сами за себя.
Мне не по себе. Из кухни доносится еле слышный гул работающей стиральной машины.
  
Глава 14
 
Я проснулась на диване с пустой бутылкой из-под ликера «Бейлис». Половина двенадцатого ночи. Не помню, сколько раз, с тех пор как ушла полиция, я звонила и писала Полу сообщения. Я уже даже забыла, что́ почувствовала, когда услышала звук их отъезжающей машины. Я бреду в туалет, покачиваясь и ударяясь бедром о дверную ручку, и меня рвет прямо в раковину. Мое тело дрожит, по коже пробегает мороз. Мне ведь даже не нравится «Бейлис». Чтобы хоть как-то собраться, я брызгаю холодной водой себе в лицо. Пола нет, я это чувствую; без него комнаты кажутся холодными и унылыми. Такое ощущение, что сегодняшний день — это сон. Еще совсем недавно я соврала полиции в присутствии своих детей. Просто не верится, что я сделала это. Я шагнула далеко за пределы своих принципов. Струйка холодной воды стекает по груди, вызывая дрожь. И это было несложно. Не сомневаюсь, что Пол способен даже на больший обман. А что ему еще остается делать? И это ранит в самое сердце.
По щекам начинают течь слезы. Я пытаюсь найти аспирин и взять себя в руки, потом хватаю мобильный телефон. Пол не звонил и не ответил на мои сообщения. Хмель делает меня занудой и плаксой, но, несмотря на злоключения этого дня, даже вопреки им, я не хочу его видеть, не хочу ощущать его мускусные объятия, не хочу, чтобы он благодарил меня за эту ложь и успокаивал, как ребенка. Мобильник вздрагивает в моей руке. Мой взгляд затуманен, но я отвечаю, готовая разреветься и с новыми силами обрушиться на Пола. Но это Джесси, она звонит из бара.
— Ты еще не спишь?! Твою мать! Я звоню весь вечер! Мне предложили собственную выставку в Шоредите! Круто, да?
Я киваю, не в состоянии произнести ни слова.
— Кейт? Ты меня слышишь?
Из трубки доносится гул пьяных голосов.
— Да…
— Помнишь агента, о котором я рассказывала, что он приходил на последнюю выставку? Так вот, теперь он хочет «поднять меня на новый уровень». — Последнюю фразу она произносит с легким американским акцентом.
— Ничего себе!
— Но важнее другое: эта галерея сотрудничает с некоторыми известными покупателями, и какой-то парень, которому принадлежит половина сети Сейнсберис, хочет для начала купить две картины. Для начала! Это нормально?! Ах, я так счастлива! Алло? Все в порядке?
Я плачу прямо в трубку и не могу остановиться.
— Кейт, что случилось?
 
— Ничего. Ничего, правда. Я так рада за тебя.
Мне трудно в полной мере порадоваться вместе с ней из-за этого дерьма, в котором я погрязла.
— Точно? — Из трубки доносятся звуки музыки. — Ты плачешь?
— Нет, нет, я просто простыла. — Слова неправды спешат вырваться у меня изо рта.
— Подожди секунду. — Музыка затихает, это она вышла на улицу. — Что произошло?
— Не глупи, все нормально. Это просто отличные новости!
— Знаю. Это самые большие галереи в восточной части города. Они заплатили мне аванс, ты можешь представить себе такое? Не нужно больше клянчить деньги на никуда не годные холсты.
Мне следует смеяться вместе с ней, вместе с ней переживать такой волнительный момент, ведь это то, о чем она мечтала, над чем неустанно работала на протяжении более двадцати лет, подавала миллионы стаканов водки с клюквой и вытирала пролитое пиво на столах. Она стоит на пороге реализующейся мечты, и я ждала этого момента больше пятнадцати лет. Но я задыхаюсь от отчаяния.
— Я так рада за тебя, Джесси, правда.
Я снова начинаю рыдать.
— Ты все-таки плачешь!
— Ага, это просто невероятно. Все эти годы упорных усилий наконец окупились!
Джесси смеется.
— Это самый счастливый день в моей жизни.
Она пропадает, и ее голос начинает прерываться. Думаю, она тоже плачет.
— Знаешь, это ведь ты всегда верила в меня, Кейт, не давала опустить руки. Я хочу поблагодарить тебя за это.
— Тебе не за что благодарить меня. Я всегда знала, что ты можешь это сделать. Ты так тяжело работала! Никто не заслуживает этого больше, чем ты.
После этих слов мы обе рыдаем в трубку.
— Угадай, что еще сегодня было. Мистер Женатик сказал, что любит меня! Он праздновал здесь вместе с нами, вообще-то он только что ушел…
Она продолжает что-то рассказывать, а я перевариваю ее новости.
Я радуюсь за Джесси, правда, но мне все равно тревожно. Все ее самые волнующие события еще впереди, а я боюсь, что все мои остались позади, и не вижу, откуда могут появиться новые. У Джесси есть что-то чисто ее: работа и карьера, созданные ею самой, и теперь она пожинает радостные плоды. Мои же достижения лишь условно мои, это какие-то мимолетные вспышки: мои дети, свадьба или когда мы с Полом стоим рука об руку на каком-нибудь рабочем мероприятии. Мне всегда казалось, что я впрягла свою повозку в белого завидного коня, утешая себя, что лучше быть уже не может. Джесси права, я действительно верю в нее. Несмотря на все разочарования и фальстарты, я всегда верила, что у нее талант. А я? Неужели все то, что я считала прекрасным и настоящим, оказалось фальшью? Неужели я купилась на эту чистой воды фикцию и построила свою жизнь и счастье на обмане? Порой, когда у меня плохое настроение или мне просто скучно, я прокручиваю в голове, как завязывались наши отношения с Полом. История собственной жизни иногда может подбодрить меня. У нас были взлеты и падения, но захватывающая драма нашего состоявшегося в итоге союза по-прежнему способна быстро поднять мне настроение.
Наша вторая встреча не была похожа на первую. Я просто случайно наткнулась на него в пабе однажды вечером, когда мы с Пагом и Джесси вышли погулять, но приятная неожиданность этой встречи заставила чаще биться мое сердце. Помню, как я провела взглядом по длинной накачанной руке, потянувшейся за сдачей через стойку бара, как он пожал плечами и засунул монеты в карман. Он с удивлением посмотрел на меня, секунду-другую вспоминая, кто это, а затем улыбнулся этой своей нахальной лучезарной улыбкой. Он немного поправился, но это ему шло; на нем еще остался загар, а одежда выдавала, что живет он далеко не бедно. Я проклинала все на свете, что пришла на встречу с Джесси сразу после игры в софтбол с коллегами (без ложной скромности могу сказать, что я была лучшим нападающим нашей команды, не потому что была самой сильной, а потому что могла бросать мячи далеко от полевых игроков или направлять их в сторону женщин, слоняющихся в дальней части поля, в результате чего могла пробежать три базы и вернуться в «дом», а также выполнить один сильный удар). На мне был спортивный костюм и никакого макияжа. Я не была и не чувствовала себя привлекательной.