Точка кипения

Элоида беспомощно разводит руками, и по ее высоким скулам начинают течь слезы. Я бросаю на нее сердитый взгляд и замираю от этого плача.
— Опять секреты. Ну что ж, вот и тебе один. Я считаю, что это Пол убил Мелоди. Что об этом думает наша гламурная девушка?
Не могу поверить, что рассказываю ей это. Что подозрение, которое я носила в себе целую неделю, раскрываю сейчас своему врагу. Я выплескиваю свои невзгоды на ее хрупкую психику. Мне хочется посмотреть, сможет ли она справиться с ними.
Похоже, я ожидала, что Элоида начнет допрашивать меня о причинах или утверждать, что мои подозрения беспочвенны. Но взамен я получаю лишь смех, громкий истерический смех, от которого содрогается все ее тело. Я выхожу из дома. В небе обычные для Англии жирные тучи, красный почтовый фургон сердито объезжает кочки на дороге. Ее маниакальный смех преследует меня, пока я прохожу мимо мусорных контейнеров, спрятанных за деревянной оградой. Желание Пола, чтобы мы поладили, — это просто абсурд.
  
Глава 22
 
Рассказать о проблеме — это решить половину дела, как говорила моя мама. Боже, у нее в голове столько ерунды. Женщине, жизнь которой состоит из пересказа и придумывания сплетен для модного журнала или для анонимного блога, теперь известно кое-что эксклюзивное, то, что ей не следует знать. Несколько порезов в обмен на убийство — это неравная сделка. Я выплеснула свои беды на человека, с трудом держащего язык за зубами и обладающего самой широкой аудиторией. Мое сердце снова начинает сильно стучать, я пытаюсь унять нарастающий страх и сожаление, что только что не смогла сдержаться. Я приближаюсь к школьным воротам, здесь безопасно. Измученная, я присаживаюсь на бордюр. Потом мы с детьми идем домой.
— Миссис Форман? — Из окна одной из припаркованных машин высовывается мужчина. — Можно задать вам пару вопросов, миссис Форман? — Он не совсем удачно остановился возле бордюра, поэтому просто выпрыгивает из машины. — Я Деклан Мур из газеты «Экспресс».
Я хватаю Джоша и Аву за руки и, несмотря на вой моей дочери, мчусь по улице, только пятки сверкают.
— Всего лишь несколько вопросов о Мелоди Грэм, миссис Форман!
Он не отстает, но уже тяжело дышит, физическая нагрузка — это то, что он забыл еще в школе вместе с граффити в туалетах.
— Мне нечего вам сказать! — заявляю я.
— Не нужно бояться, миссис Форман! Всего лишь несколько слов о том, что думает ваш муж…
— Нет! Вы же не ожидаете, что я буду комментировать незаконченное расследование?
Я тяну детей за собой.
— Мам, не так быстро! — возмущенно говорит Джош.
Журналист, не реагируя на просьбы оставить нас в покое, записывает мои ответы на мобильный телефон.
— Что вы думаете по поводу ареста Лекса Вуда?
Увидев, что я ошеломленно остановилась, он приближается и с двойным интересом смотрит на меня.
— Разве вы не знаете…
Джош тянет меня за рукав.
— Чего мы не знаем, мама?
— Я не понимаю…
Я знаю, что не следует ничего говорить. Я стала просто болтушкой.
Деклан подносит телефон еще ближе к моему лицу.
— Как я уже сказал, его обвиняют в убийстве Мелоди. Вы можете это как-то прокомментировать?
Я беспомощно опускаю глаза на сумку, которая висит у меня на плече: там лежит мой телефон, а возможно, даже звонит. Потом ощущаю тепло рук своих детей.
— Не могу в это поверить.
Он кивает.
— Как давно ваш муж и Лекс являются партнерами по бизнесу?
— Мамочка, пойдем. — Ава смотрит на Деклана широко открытыми глазами.
— Десять лет.
— Где они встретились?
— Они вместе работали на Четвертом канале.
— По-вашему, они близки? У них близкие отношения?
Я поворачиваюсь к дому, давая ему понять, что следует уйти. Он не понимает намека, и мы вместе спешим по тротуару, Деклан с телефоном в вытянутой руке.
— Как Мелоди относилась к Лексу? Вы верите в теорию об имитаторе? Будто бы он попытался преподнести все так, словно это сделал Джерри?
— Понятия не имею. Я действительно не знаю.
— Можете дать мне номер мобильного телефона вашего мужа? Парень, который отвечает по его номеру, не дает никакой информации. Он охраняет его как зеницу ока.
 
Я уже стою на своем участке и крепче сжимаю руку Авы.
— Нет. Дайте мне свою визитку, и я передам ее ему. Это все, что я могу сделать.
Наш дом уже виден, но там стоит очередной Деклан. Он с любопытством смотрит на нас и начинает спускаться.
— Миссис Форман, я из газеты «Сан».
— Прошу вас, оставьте меня в покое. Хватит!
— Как эта ситуация скажется на Форвуд ТВ? — спрашивает первый Деклан. — Смогут ли они продолжать выпускать криминальные шоу, если один из руководителей в тюрьме?
Второй мужчина стоит передо мной, преграждая путь.
— Я же с детьми, имейте совесть!
Они напоминают мне попрошаек в странах третьего мира: маленькая протянутая рука взывает к твоему милосердию, и ты почти что любишь их, когда раздаешь мелочь; но потом тебя окружают еще восемь, и ты отбиваешься от них палкой, если таковая у тебя имеется; твой страх растворяется в инстинкте самосохранения.
— Уделите мне несколько минут, и я уйду, — уверяет Деклан.
Я опускаю голову, чтобы они перестали меня фотографировать, обхожу его и вставляю ключ в замочную скважину.
— Миссис Форман, общество хочет знать, что думает ваша семья!
Вопросы продолжают сыпаться, но я захлопываю дверь.
— Мамочка, кто это? — спрашивает Ава.
Я дрожу, пока объясняю по возможности спокойно, что знакомая их папы, Лекса и дяди Джона мертва, а полиция и журналисты пытаются понять, что с ней произошло, чтобы ее семья почувствовала себя лучше, потому что это печально, когда кто-то умирает; а мужчины на улице работают в газетах, и их попросили задать вопросы, чтобы они могли написать об этом и позволить людям узнать правду. Глаза Авы кажутся огромными на маленьком личике, когда она кивает.
— Мамочка… — Я набираю в легкие воздуха. — Когда я вырасту, я хочу стать русалкой.
И она вприпрыжку убегает в кухню, а мне кажется, что только стены способны удержать меня в вертикальном положении.
Какой-то звук заставляет меня обернуться. Джош рыдает на ступеньках, безмолвные всхлипывания прерываются подергиванием его узеньких плеч.
Мне нравятся таунхаусы.  [6]Когда находишься в окружении соседних домов, чувствуешь себя защищенным. Улица всего в нескольких метрах от гостиной, и летними вечерами можно даже услышать стук женских каблуков, когда их обладательница спешит домой, или грохот чемодана, ударяющегося о неровные плитки тротуара. Кто-то с этой улицы работает в авиакомпании, как мне кажется. Я выросла в другом доме, и моя мама не может понять, почему с деньгами Пола и размером нашей семьи мы не живем в большем и более новом доме за городом с огромным садом и просторным гаражом.
— Все эти ступеньки! — восклицает она, словно для такого инвалида, как я, спускаться и подниматься по ним — это уж слишком.
Когда же я сказала, что Полу нравится жить близко к центру Лондона, чтобы на работу можно было добраться даже на велосипеде, мама пробормотала: «Мужчина его ранга…» Она из того мира, где важные люди ездят на машинах, потому что автомобиль защищает от другого, не меньшего страха — людей, которые могут причинить вред. А это, по ее мнению, почти каждый.
Сейчас я в своем саду, светит вечернее солнце. Интересно, понимает ли мама этот мир лучше, чем я? Подозрения, гнев и печаль сменяют друг друга в моем сердце. Сад скрывает нас от людей, из-за которых расплакался мой девятилетний сын. Мы с Полом смотрим, как Джош бросает теннисный мяч Максу и Маркусу, следим за его движениями и реакцией на боль. M&Ms оказались сейчас как нельзя кстати, они вообще единственные, кто может оторвать Джоша от компьютера и вытащить на свежий воздух. Они помогают нам играть в счастливую семью.
 
— Думаешь, с ним все в порядке? — спрашивает меня Пол шепотом. — Он не захотел говорить со мной. Но плакал он долго. — Пол недовольно выдыхает. — Хороший бросок, Джош! Интересно, он понимает, что произошло?