Точка кипения

— А мне кажется потрясающим то, как жизни двух людей из одного и того же района могут пойти по столь разным стезям.
Раиф слегка улыбается.
— Думаю, справедливо будет сказать, что мы оба, Пол и я, являемся самыми известными выходцами из этого района Донегола за несколько поколений.
Раиф излучает обаяние и некую грацию, что так расходится с его репутацией велоцираптора  [2]в мире бизнеса. Он отодвигает мой стул, а Пол улыбается мне.
— Скорее печально известные, чем выдающиеся, правда?
Карьера Раифа от сына ирландского мясника до звезды программы «Новичок»  [3]— это история, которая пересказана много раз.
— Вы имеете в виду Джерри и меня или только меня?
Я улыбаюсь.
— Не уверена, что здесь есть большая разница. Впрочем, было бы гораздо забавнее оказаться печально известным, не правда ли? Звучит более интригующе.
Раиф обдумывает услышанное дольше, чем я ожидала. Он явно размышляет над своим ответом.
— У меня в жизни подобных волнений было более чем достаточно. Думаю, еще немного и мой бедный маятник перестанет двигаться. — Он застегивает прекрасно скроенный пиджак и закатывает глаза. — Я оставлю ребятам из Форвуда решать сложную задачу, как стать печально известным.
Лекс присоединяется к концу нашей беседы.
— Превратить убийцу в знаменитость было моей самой сложной задачей, — говорит он.
— Камера любит его, не отрицайте, — добавляет Пол. — Он буквально пристрастил к себе зрителей. Ведь он очень отличался от того, что ожидали увидеть люди, а это имеет огромное значение для большого телевидения.
— За большое телевидение! — говорит Лекс, поднимая свой бокал.
Мы все поддерживаем этот тост:
— За большое телевидение!
Сергей прекрасно всех разместил. Я ем и слушаю крупного мужчину по имени Джетро, рассказывающего занимательную историю о том, как фотографировать горностаев. Женщина рядом с ним повторяет очень нескромные слухи об одном рок-музыканте, которого она подобрала в видеомонтажной. Постепенно поднимается гул. Я пытаюсь заговорить с мрачным боссом, сидящим через два человека от меня, когда замечаю, что Лекс пробирается между столиками к выходу. Наверное, он идет за сигаретами. Я извиняюсь и направляюсь к двери. Когда я выхожу на улицу, он стоит с Астрид и еще с какими-то людьми, которых я не знаю. Он смотрит на меня и кивает, чтобы я подошла.
— Не угостите сигаретой? Я пытаюсь бросить, но никак не могу.
Вообще-то я не курю уже несколько лет.
— Конечно.
Он небрежно протягивает мне зажигалку.
Я не могу точно сказать, за что не люблю Лекса. Вернее, причины очевидны: он высокомерный, самовлюбленный эгоист. Однако это не мешает ему быть весьма популярным, особенно у молоденьких девиц. Я этого не понимаю и часто думаю, не объясняется ли моя тревога страхом — страхом того, что я не согласна с большинством или с Полом либо, возможно, чего-то не замечаю. Он самодовольно улыбается и представляет меня окружающим. Я многозначительно говорю:
— Слышала, ты подрался в понедельник ночью.
Он выпускает кольцо дыма и улыбается.
— Наверное, я не имею права все рассказывать, Кейт, это закон дороги.
Из всех выражений, обобщенных телеиндустрией, это я ненавижу больше всего. Негласный уговор между сотрудниками и внештатными работниками, выезжающими на объект, когда они врут своим супругам и партнерам относительно того, что на самом деле произошло в ходе шестинедельных съемок (вернее, шестинедельных тусовок) в том доме на Ибице, или в том отеле в России, или в том фургоне в Ирландии. Судя по рассказам, которые я слышала, бывает работа, требующая тяжелого труда, а бывает просто съемка какого-то объекта для телепередачи. Столько секретов я никогда не смогу раскрыть только потому, что я жена?
Кто-то громко смеется, и я вздрагиваю. «Возьми себя в руки, Кейт!» — мысленно приказываю я себе. Я обхватываю одной рукой локоть другой и держу сигарету на уровне уха.
— До чего же нудное и избитое выражение! У музыкантов гораздо круче. — Я наклоняюсь вперед и говорю преимущественно для Лекса: — «Искусство ради искусства, а хиты ради бабок».
 
Лекс смеется, и все расслабляются. От курения мне становится нехорошо.
— О, а я знаю еще! — говорит Астрид, разминая сигарету пальцами. — Знакомая моей знакомой работала в приемной одной музыкальной компании. Однажды к ним зашел Стинг и остановился возле ее стола. Так она ему сказала: «Не стойте так близко ко мне».
Все смеются. Мне тоже было бы смешно, если бы не отчаянное желание узнать правду, ухватиться хоть за какую-то соломинку. Но Лекс мне ее не протянет. Как же мне понять, что на самом деле произошло в понедельник? У меня начинает кружиться голова.
После пяти минут напускного добродушия Лекс гасит окурок в водосточном желобе, похлопывает меня по спине и возвращается в зал.
Внутри жарко и душно, а ужин тянется так медленно. Это должен был быть приятный ужин, признание всего, чего достиг Пол, но впервые в жизни я изучаю комнату в поисках женщины, на которую мог бы положить глаз мой муж. Это депрессивное место, и я возвращаюсь к своему вину. Через некоторое время мимо проходит Сергей и успокаивающе похлопывает меня по плечу. Я вспоминаю, как он нахмурил брови и попытался скрыть удивление, когда я сказала, что Пол на собрании. Плохое предчувствие закралось глубоко внутрь меня.
Чье-то прикосновение отвлекает меня от неприятных мыслей. Порша Ветерол, генеральный директор CPTV, наклоняется через спинки стульев, чтобы поздороваться, но я так рада, что меня отвлекли, что встаю, протягиваю руки и неловко обнимаю ее.
— О чем задумалась? — спрашивает она.
— Да я просто устала, вот и все. Столько всего накопилось. — Я стучу себя по лбу. — Прости, я знаю, это может показаться тебе странным…
Она сжимает мою руку и несколько раз повторяет: «Вовсе нет».
— Не думай, что если у меня более солидная должность, то я подвержена стрессу сильнее, чем ты. Это не так. Просто у меня отлично получается делегировать полномочия. — Она улыбается. — Плюс, — она поднимает палец с прекрасным маникюром, — у меня нет детей, которых нужно воспитывать.
Порша самая молодая женщина, которая когда-либо возглавляла список ста самых котируемых компаний в Биржевом индексе «Файнэншл таймс». Порша старше меня, но трудно сказать, на сколько именно. Она блондинка с консервативной прической в стиле «женщина постарше», у нее дорогой костюм не выходящего из моды цвета карамели. Она руководит одной из самых больших британских компаний, и я готова побиться об заклад, что ей нет еще и пятидесяти. Я бы спокойно могла жить, как Джесси, если бы у меня не было своей жизни, но Порша такая же экзотичная и неподдающаяся объяснению, как амазонка или тибетский пастух, которыми вы восхищаетесь, находясь в отпуске, или на которых завороженно смотрите по телевизору в документальном фильме.
— Мне кажется, ты успеваешь все. Ты часто посещаешь подобного рода мероприятия?
— О, примерно раз в неделю, хотя нужно признать, что это, конечно, одно из самых интересных. Мероприятия Форвуда всегда на первом плане. Я думаю, все дело в великолепном тандеме Пола и Лекса, все вытекает отсюда.
Мы улыбаемся друг другу.
— Но чем больше ты вынуждена разговаривать со мной, тем все менее увлекательным становится этот вечер.
— Да перестань! — Она сжимает мою руку. — Но между нами, — она наклоняется за спиной сидящего за столом человека, — если бы ты только знала, на что похожи некоторые приемы, которые я посещала, ты бы поняла, насколько мне интересна твоя компания.
 
Я чувствую, как по моему телу разливается тепло, и это не только от вина. У Порши есть редкий дар: она заставила меня почувствовать себя особенной, словно я единственный человек в этом зале. Вероятно, это один из многих талантов, которые она использовала, чтобы подняться на вершину.
— Кстати, об интересных людях… Недавно я встретилась с твоей подругой, Джессикой Бут.