Повелитель миров 3 (СИ)

Увидеть то успел… а вот среагировать, уйти в сторону или защититься, не успел.
Покончив с первым противником, лежавшим теперь у его ног без сознания, юный ученик осмотрелся вокруг. Вражеский десант продолжал сыпаться с неба, а верней со спин кожистокрылов, так что возможно кому-то из его спутников нужна былапомощь.
То же самое сейчас делал и Ютиас. Осматривал поле битвы, выискивая, где и кому из друзей помочь.
Но все прекрасно справлялись и сами. Хотя Юпериусу сейчас и приходилось напрягаться немного больше остальных. Да и как могло быть иначе, когда его противником был Норун. Чистокровный оборотень из рода Вервольфов.
По незнанию, ведь ему было неведомо, кем являлся Юпериус, Норун спикировал своего кожистокрыла прямо на самого слабого и незащищённого никакой бронёй, ближайшего противника.
Пока его Лохматые Егеря и сестра связывали боем закованных в броню двух воинов из вражеского отряда, сын барона Жоргана решил по-быстрому уничтожить самых слабых (по его мнению) членов атакованного отряда.
И первым на его пути оказался Юпериус.
Возможно, Норун плохо соображал от кипевшей в нём ярости. От той самой дикой, животной ярости, которую успел вызвать, устоявший на ногах, после трёх бросков его копий гигант.
После трёх усиленных выбросом его энергии бросков копий! А ведь в последний бросок копья, среднему сыну барона Жоргана из седьмого выводка пришлось влить половину энергии из своего ядра.
И этот демонский гигант, умудрился каким-то образом выдержать такой разрушительный по своей силе и мощи бросок копья!
Да видь это всё отец, то посчитал бы Норуна жалким слабаком, недостойным называться его сыном.
Ну, ничего. С гигантом он разберётся и немного позже. Как раз после того, как уничтожит сначала этого шустряка с шестом. А затем и того странного длинноволосого красавца. Продолжавшего с каким-то спокойствием и отрешённостью, спокойно сидеть на болотном коньке.
Как будто происходящее вокруг его совсем не касалось. И это не его спутников сейчас собирались убить.
Уже не раз, проворачивавший во время совместного нападения вместе со своим хозяином этот трюк, кожистокрыл Норуна, подчинившись воле и физическому управлению наездника, стремительно опустился, а верней, практически упал на Юпериуса. Попытавшись в конце своего падения, схватить жертву длинными костяными пальцами лап, с загнутыми на их концах зазубренными когтями.
Схватить. Сжать. И придавить весом своего тела к земле. После чего хозяину только и останется, что, добить жертву ударом копья.
Бух!
Ни кожистокрыл, ни Норун, так и не успели понять, что заставилось их вдруг улететь, а верней быть отброшенными с невероятной силой и скоростью в сторону, от их обречённой жертвы.
Хотя Норун всё же успел заметить причину (но не мог поверить в произошедшее), а его летун прочувствовать её последствия. Ведь это именно в него, издав этот бухающий звук, и ударил посох атакованного им человека. Причём ударил посох с такой силой, что трёхсот килограммовый летун и его сто килограммовый наездник, отлетели в сторону не меньше чем на двадцать метров.
Верней это кожисткрыл упал на землю в двадцати метрах от Юпериуса. После чего бесконтрольно прокувыркался, ломая и сминая крылья ещё около двух десятков метров.
Норун же, ещё до того, как его летун грохнулся на землю, успел выпрыгнуть из седла. Причём выпрыгнуть так, что перевернувшись в воздухе через голову несколько раз, он приземлился на землю, буквально в двух метрах от застывшего в низкой стойке после нанесенного удара Юпериуса. Который, как будто предвидя возращение противника, спокойно дожидался того.
Вместо копий, которые он бросал со спины своего летуна, Норун сжимал теперь в руках алебарду. И именно её ударами он и атаковал стремительно наставника Боя.
Скорость и сила наносимых чистокровным оборотнем ударов, была поистине потрясающей и пугающей. И вряд ли бы кто-то смог устоять от такой атаки. Или хотя бы продержаться против неё хоть какое-то время. Если, конечно, он не был таким же сильным и натренированным чистокровным оборотнем.
 
Так что для Норуна было большим удивлением то, что, несмотря на то, что он нанёс одну из лучших своих убийственных атакующих связок ударов, его противник был ещё жив.
Причём жив не по какой-то случайности, или невероятному везению. А жив благодаря своему воинскому искусству и боевому мастерству. Ведь его противник человек, каким-то непостижимым образом сумел отбить все его удары своим шестом.
Причём отбить даже те удары в его атакующей связке, которые были ускорены и усиленны выбросом энергии.
Верней от этих ударов его противник просто уклонился или ушёл в сторону. Причём всё это сделал с такой скоростью, а главное, с таким железным спокойствием, как будто он полностью контролировал происходящее сражение, и буквально предвидел каждый шаг и удар Норуна.
Но ведь этого не могло быть? Не мог же этот воин с шестом быть настолько силён в боевых искусствах?
До Норуна даже не сразу дошло, что его противник, ещё ни разу, не нанёс ни одного удара в ответ. Он просто пока только и делал, что защищался.
Но когда средний сын барона Жоргана из седьмого выводка услышал громкий, предупредительный крик длинноволосого красавца, которого он, кстати, собирался убить следующим после этого воина с шестом, то всё происходящее, почему-то перестало ему нравиться.
— Только никого не убивайте.
Услышав просьбу, а верней требование Ютиаса, Краниос недовольно посмотрел на младшего волшебника.
— А если они сами об меня случайно убьются? Видишь, вон как наскакивают.
В подтверждение его слов, в очередной раз, налетевшая на него Ноуна, попав под рефлекторное отмахивание гиганта, улетела обратно всё в те же, уже полностью изломанные ей кусты.
Судя по немного виноватому лицу Краниоса, было видно, что ему и самому было неприятно, такое его не джентльменское обращение с дамой. Но та и в самом деле умудрялась попадать под руку командующего войсками атлантов на Земле в те моменты, когда тот был немного занят атаковавшими его Лохматыми Егерями. И тот, действуя на отточенных тысячами сражений рефлексах, избавлялся от оказывавшейся в поле его взора и в его досягаемости опасности. Причём иногда, даже не успевая заметить и понять, что он сделал.
Решив воспользоваться тем, что их противник гигант на какой-то миг отвлёкся, на разговор с длинноволосым красавцем, один из Лохматых Егерей совершил стремительный атакующий прыжок. Попытавшись при этом вцепиться широко раскрытой клыкастой пастью Краниосу в горло.
Всё ещё смотревший на Ютиас, Краниос, неожиданно, со скоростью атакующей кобры, выбросив руку, схватил летевшего к нему в атакующем прыжке Лохматого Егеря за шею. Так и держа его в выпрямленной руке в воздухе, он недовольно посмотрел на прервавшего его беседу с младшим волшебником полузверя-получеловека.
— Ну, вот куда ты лезешь блохастый!? Мало того, что вы своими мерзкими мордами портите мне созерцание того прекрасного создания в кустах, так ещё и мешаете мне говорить с другом.
Выпрыгнувшая из кустов Ноуна, прекрасно услышала слова гиганта. Особенно те слова, которые касались её самой. Ведь для неё — чистокровного оборотня, эти слова, о её нахождение в кустах, куда её, как какого-то слабого и маленького щенка, раз за разом зашвыривал этот верзила, были полны оскорбления и унижения.
Бросившись снова к Краниосу, дочь барона Жоргана из седьмого выводка стала трансформироваться на ходу в зверя.
И вот, что, самое интересно, Краниос, заявлявший только что Лохматому Егерю про того мерзкую рожу, смотрел на трансформировавшуюся в большую волчицу Ноуну, чуть ли не с обожанием. А ведь лицо, а верней морда у неё в этот момент была ничуть не краше, чем у Лохматых Егерей.
 
Вместе с Ноуной трансформировался и надетый на ней лёгкий, однако при этом невероятно крепки, практически не пробиваемый доспех. Меняя свою форму, изгибы и расположение сочленений, бронированные пластины быстро закрывали покрывавшееся теперь рыжей шерстью, быстро менявшееся из человеческого на волчье тело.