Полжизни для тебя

– Завяжи глаза. Мне нужно несколько минут на подготовку. Он достал из шкафа красный шарф Киры и навязал ей на глаза.
Девушка в нетерпении замерла. Она чувствовала, как Ари что-то переносил. После приготовлений Кира почувствовала его руки на предплечьях. Он подвел ее к окну.
– Снимай! – скомандовал он.
Кира спустила шарф и заморгала.
Перед ней был штатив с полотнами. На столе лежали все возможные акриловые, масляные краски, гуашь, пастель, кисти.
Кира обернулась. Висящий на шее шарф колыхнулся.
– Это все мне?
Ари кивнул.
– Ну не мне же. Я вообще рисовать не умею.
– Откуда ты… Список… Ты же прочитал его, – прошептала она. Она все еще не верила в происходящее.
Она планировала снова начать писать картины, но она все не решалась. Она запретила себе это делать в тот момент, когда приняла решение поступать на юриста. У нее не хватало времени, сил, но она и не хотела напоминать себе о своей несбыточной мечте. А Ари взял и выполнил то, на что она не смогла решиться.
– Спасибо, – прошептала она и кинулась в его объятия. А Ари был счастлив делать ее счастливой.
– А теперь вернемся к нашему ужину. Ты говорила, что у тебя подгорел борщ. Давай посмотрим.
Кира раскраснелась и побежала вперед Ари на маленькую кухню.
– Ну, в принципе, можно считать это рагу, – пролепетала она.
– О, ты даже кастрюлю купила…
– А в чем же готовить борщ?
– Ну, если бы ты его делала в сковородке, что я бы еще понял, почему он подгорел…. Ааа, – остановился он у плиты и заглянул в кастрюлю. – Я, кажется, понял…
Надо отметить, что к этому моменту стойкий запах горелого выветрился. Кира достала тарелку и навалила пару ложек месива.
Ари опасливо посмотрел на поставленную перед ним тарелку и на автомате поблагодарил Киру за ложку, что она ему вручила.
Девушка смущенно улыбнулась.
– Если это невозможно есть, то не ешь.
Ноздри Ари расширись. Он повел носом над тарелкой. Пахло гарью и это перебивало весь запах “блюда”.
Он покосился на кастрюлю, у которой дно потемнело, и подумал, что, наверное, внизу там все прилипло ко дну. Ари взял ложку и осторожно попробовал. Он не хотел обидеть Киру и заставил себя пережевать противное месиво.
Кира сжала губы.
– Если все так плохо, то выплюни и закажем что-нибудь.
Ари замер, соображая и резко встав, выплюнул все в мусорное ведро.
Кира погрустнела.
– ЭЭ… ну бывает. У кого суп в жизни хоть раз не пригорел? – сказал он будничным тоном и потянул Киру в комнату.
Они выбрали доставку суши и сделали заказ. Был час до приезда курьера, и они провели его с пользой.
Спустя несколько часов Кира закуталась в простыню и присела у треноги. Она вытащила пергамент и закрепила его на подставке.
Ари лежал, облокотившись на спинку разложенного дивана. Он открыл ноутбук и что-то сосредоточенно печатал в нем.
Кира достала пастель и провела ей по пергаменту. Что-то внутри ее затрепетало. Она словно встретила давнего друга, которого не видела много лет. В душе стало так тепло и уютно. Почему она отказалась от этого? Почему она, не смотря ни на что, не отстояла свое желание посвятить свою жизнь рисованию? Ну и пусть, что оно не прибыльное, но именно этим она хотела заниматься и всегда знала это.
Рука по наитию сама проводила линии. Это был личный катарсис Киры. Рисуя, отдавая часть себя картине, она исцелялась. И хоть физическое исцеление было не достижимо для нее, она ощущала, как ее душа успокаивается. Она словно оставляла частичку себя в картине, и это давало возможность осмыслить, что после себя она что-то оставит.
Одна картина, вторая, третья.
Киру словно прорвало. Было глубоко за полночь. Ари помог ей переместить все лампы в доме ближе к мольберту.
Девушка была другой, когда писала картины. От нее словно исходил свет. Кира отложила кисти и помассировала поясницу.
– Уже поздно. Ты будешь ложиться спать?
Она моргнула пару раз, словно очнувшись, обернулась и удивленно уставилась на него. Она выпала из реальности до такой степени, что вообще забыла, что была не одна в комнате. Она вообще забыла, что находилась в квартире Ари в Москве.
Кира бросила взгляд на настенные часы. Брови ее взлетели, а рот обрисовал букву “О”.
– Уже час ночи?
Ари кивнул и, сладко потянувшись, протянул руки к ней.
– Пошли спать.
Кира сконфужено улыбнулась и встала.
***
Шли дни. Кира полностью отдавалась работе. В ней словно прорвалась плотина, и она пыталась наверстать год перерыва.
Ари вернулся вечером в пятницу и поцеловал работающую Киру в висок.
– Как ты провела свой день?
Она оторвала затуманенный взгляд от полотна.
– Давай сходим в кафе поедим?
Кира кивнула и побежала собираться. Ари же застыл у ее незаконченной работы. Море. Оно было словно живое. Ари готов был поклясться, что почти видел, как волны качаются. Оторвав взгляд от работы, он провел рукой по альбому на столе. Открыв его, он пролистал пейзажи, портреты его самого, его обнаженного на кровати и вдруг остановился.
Сердце пропустило удар. Рука невольно задрожала. С листа на его смотрели такие знакомые и пугающие глаза…
Были нарисованы только глаза, но не узнать их Ари не мог. В глубине их вспыхивали огни, и почти можно было увидеть Ад.
– Я готова.
Рука Ари дернулась, и изображение скрылось под десятками изрисованных листов. Зрачки Артура расширились, остановившись на яркой обложке альбома. Он сглотнул вставший в горле ком.
Медленно он обернулся. Кира улыбалась и выжидающе наклонила голову вбок. Волосы упали на лицо. Она вскинула руку и заправила своевольную прядь за ухо. Кулон с инициалами Киры на шее блеснул.
“Почему в ее альбоме ЕГО глаза?”
Ари нахмурился и медленно кивнул Кире.
Они вышли из дома, а юноша, словно громом поверженный, все смотрел на Киру. В голове вертелось: “Почему? Откуда?”.
В кафе, в котором он в основном и ел до появления Киры, было по-домашнему уютно. Ари кивнул знакомым по клубу и улыбнулся милой официантке в фартуке.
Они присели за столик у окна.
Кира накинулась на тушеную капусту с котлетой с таким аппетитом, что Артур не сдержал смешок.
Первый шок прошел. Юноша стал приходить в себя. Он стал рассуждать рационально. На набережной жнец ведь смотрел, хоть издалека, на Киру. И девушка могла увидеть его.