Полжизни для тебя

Киру затрясло сильнее. Она обняла себя и в ужасе не могла отвести взгляда от исписанного пожелтевшего листа бумаги.
Возможно ли, что дедушка отдал свою жизнь ей? И ее хватило до семнадцати лет Киры, а потом…
Кто-то вновь отдал свою жизнь?
В голове вдруг возникла та непонятная папка, в которой как раз говорилось о передаче жизни и лист бумаги, что Кира нашла месяц назад на столе Ари. В ней же были расчеты…
Кира пыталась вспомнить, что там было написано, но никак не получалось… Даты, цифры. Расчеты годов жизни.
А потом Ари все заставлял ее повторить, что она проживет до двадцати девяти лет. И его странное поведение. Кира ведь думала, что вся причина в ее болезни, но саркома ведь никак себя не проявляла уже десять месяцев.
Девушка еще помнила, как кашляла кровью и задыхалась. Она помнила то чувство, при котором жизнь медленно уходила из нее. Она все еще помнила ту боль.
И все это время Кира думала, что то, что она чувствует себя здоровой было чудом… Но возможно ли…?
“Что если…?” – рот Киры приоткрылся, юбка платья зашуршала от движения.
– Не может этого быть. Этого не может быть, – прошептала она.
Неужели все, что написал дедушка, было правдой?
Ноги подкосились, и Кира рухнула в белоснежный ковер.
Нет. Этого не может быть! Ари бы не отдал жизнь за нее! Он ведь ее знает всего ничего! Он ведь… Он ведь не мог? Правда?
За дверью послышались смех и голоса. Дверь распахнулась. Кира как в трансе медленно подняла глаза.
– Кира, что с тобой? Тебе плохо? – упал рядом на колени Ари. Толпа за спиной во все глаза уставились на них, а Кира видела только встревоженные глаза жениха.
– Ты же этого не делал?
Ари не на шутку испугался, но по всем признакам Кира была в порядке.
– Что не делал? – вздохнул он с облегчением. В проеме замельтешили люди.
– Может, скорую вызвать? – протолкнулась мама, встревожено оглядывая Киру.
Невеста, наконец, заметила ее.
– Со мной все хорошо. Мне надо поговорить с Ари. Наедине, пожалуйста, – не глядя, произнесла она и схватила за руку Арура, что хотел встать.
Мама растеряно посмотрела на жениха. Он кивнул. Обернувшись, мама закрыла дверь и пригласила всех пройти в гостиную.
– Скажи мне, что ты не делал этого… – прошептала Кира и, подняв кончиками пальцев письмо, протянула его Ари.
Она следила, как он непонимающе взял письмо, как он нахмурился, начав читать. Кира следила за движением его губ. Она следила, как руки его вздрогнули и он, сглотнув, продолжил читать дальше.
Взгляд его остановился на точке в конце.
“Так значит ее дедушка уже спасал ее… Значит, она должна была умереть в четыре года”, – ошарашено подумал Ари. Он вдруг осознал, что девушка перед ним сама не зная об этом, уже жила заимствованной жизнью.
Но она уже все знает.
Ари оторвал взгляд от письма и посмотрел на Киру. Их взгляды встретились.
– Скажи мне, что это все неправда… Это все какой-то бред. Скажи мне, – вдруг слезы брызнули из глаз, – что я все это придумала, и ты… не отдал свое время, чтобы я жила дальше.
Юноша заледенел статуей. Он всматривался в полные влаги глаза Киры, пытаясь найти ответ, что ему делать.
Она не должна была узнать обо всем. Она ведь будет винить себя!
Губы разомкнулись. Ари облизал пересохшие губы и, не выдержав ее слез, посмотрел на пушистый ковер невидящим глазами.
“Черт! Черт! Черт! Что мне делать?”
Ари уперся кулаком в пол. Она не должна узнать. Что будет с ней, когда его не станет?
– Это все ложь, – тихо произнес он не своим голосом.
– Ты врешь, – прошептала она и подползла к Ари.
Он зажмурился, проклиная на все на свете. Что он должен был ей сказать? Что он отдал всю свою жизнь по своей же глупости? Что ему осталось два дня? И добавить: не вини себя…
Что за хрень!
– Сколько?
Ари застыл и утонул в ее глазах: черные полоски на щеках и склеившиеся ресницы; ожидание, боль и маленький тлеющий лучик надежды не давали ему сказать хоть одно слово. Он так долго молчал о том, что знал, что сказать это вслух было признанием того, что все это было реально, и он и правда умрет через два дня.
Он молчал, а Кира в его глазах читала ответы на вопросы. От понимания, что Ари, и правда, отдал часть своей жизни, ей становилось нечем дышать.
– Сколько? – повторила она громче.
– Половина, – соврал он. Глаза Киры расширились. Плечи обмякли, и она как-то разом осела.
– Так это правда?
Кира задрожала сильнее.
В голове не укладывалось все это, но ведь теперь все встало на свои места, словно она собирала кусочки пазла и теперь отошла на шаг и увидела полную законченную логичную картину.
– Зачем ты это сделал?
– Я люблю тебя, Кира! Я просто не смог смотреть, как ты умираешь, зная, что могу спасти тебя!
Девушка закрыла лицо руками.
– Кира! – позвал он и приблизился к ней. Он обхватил ее запястья и освободил лицо. – Послушай же ты меня! Это было мое решение. Твой дедушка же написал, что не важно, сколько ты проживешь на этом свете, важно как… – прошептал он, притягивая ее к себе.
Кира вдруг вздрогнула и оттолкнула его.
– Я это говорила, чтобы утешить тебя. Я в это на самом деле не верила. Жизнь прекрасна! Ты не смел вот так вот просто отдать ее! Ари! Что же ты наделал! Ари… – горькие слезы полились из глаз.
Маленькие кулаки забили в широкую твердую грудь Артура.
– Зачем? Я не просила тебя! Зачем ты это сделал?
Юноша обхватил ее и, не обращая внимания на ее трепыхания, прижал к себе.
Кира задохнулась в плаче. Она тонула в глубокой бездне чувства вины. Ари обхватил руками ее мокрое от слез лицо и заставил посмотреть на него.
Выбор делает из нас тех, кто мы есть. Артур выбрал отдать часть жизни, чтобы продлить жизнь Кире. Он сам определил свою судьбу и был готов отвечать за свое решение.
– Я бы не смог жить дальше без тебя, – прошептал он и поцеловал ее соленые губы.
Кто-то мог сказать, что он герой, но он знал, что делал это ради себя. Ари не врал Кире, говоря, что не пережил бы ее смерть – он бы не смог жить дальше, зная, что мог спасти ее, но не сделал этого.
На самом деле он был трусом. Он так испугался, когда жнец сказал, что его дни сочтены.
Самое смешное, что узнав свою дату смерти, он словно прозрел. Все несущественное вдруг стало неважным. Осталась только Кира. Остались только родители. Остался только он сам. Его желания, его стремительно заканчивающееся время.