Одиночество жреца. Том I

Когда принесли десерт — открытый пирог с ягодами и яблоками — беседа оживилась. Орвист рассказал о нескольких визитах, которые нанес как наследник семьи и даже заключил пару сделок от имени отца, граф поделился своим видением ведения дел в своих владениях. Не сказать, что информация была бесполезна: если бы я на самом деле принадлежал этому миру с самого начала, то получил бы от хозяев поместья бесценную информацию, как стоит зарабатывать на своих землях. Для меня же настоящего, выходца из другого мира, рассказ графа хоть и был интересен, но почти бесполезен с практической точки зрения: все это я знал изначально, а что не знал — изучил за последние пять лет.
Но в любом случае, я был им благодарен за такой разговор. Информацией в этом мире делились неохотно, особенно такого рода.
— Антон, скажите, а почему вы дрались на мечах? Орвист говорил, что вы предпочитаете оружие простолюдинов — железный посох, — внезапно вернулся граф к теме войны.
Я прямо увидел, как блеснули черные глаза Айрин — девушке эта тема была интересна и я ее понимал. Ну не производил я впечатление могучего воина и героя войны в этом простом камзоле с лентой в волосах вместо косы. И даже если дочь де Гранжей и видела наш с Орвистом спарринг, вряд ли она сделала тот же вывод, что и ее отец — в понимании обывателей мы просто сталкивались с виконтом на пару секунд, а потом расходились в стороны. Никакой зрелищности или длительного фехтования, чтобы покрасоваться перед зрителями или благородными дамами, как на дуэли.
— В мирное время я предпочитаю меч, Ваше Сиятельство. Мой посох я получил во время войны и атрибутом войны он и остался, как и воинская коса. Сейчас мое оружие висит на почетном месте в кабинете, на стене, как напоминание о прошедших временах.
— Очень интересный подход, молодой человек, очень интересный, — покачал головой граф, — вам выковали посох на заказ? При дворе говорят, что это вообще артефакт, и на нем горят руны богов, и что вам сам Пал жаловал в Миллере, перед самым штурмом города, воинскую косу. Вот правда все это слухи, а Орвист рассказывает о тех событиях не слишком много. Говорит, сражался на другом участке.
Бренард резко начал сверлить меня взглядом, и я понял, что тут у нас контрольная точка беседы: лжец и зазнайка ли я, выскочка-фаворит, или на самом деле герой, отмеченный богом Войны?
Мне не осталось ничего другого, кроме как спокойно распустить ленту, которая удерживала волосы в хвосте и, разобрав несколько прядей, продемонстрировать отметку Пала, которая всегда горела красным: бог Войны не просто покрасил мне волосы, они теперь и росли такого цвета.
Граф победно хмыкнул, бросив взгляд на свою жену в стиле «я был прав», Орвист глупо улыбнулся тому, что уж перед его отцом я показал метку бога, а Айрин даже тихо ойкнула от удивления.
— И правда красная… — тихо сказала девушка, абсолютно невежливо пялясь на мою голову, — значит и рассказы про посох правда? Его выковал для вас Сидир и отметили рунами остальные Шестеро?
— Что вы, госпожа, про руны всех Семерых — это все вранье, — быстро ответил я юной девушке, — на посохе только четыре из них: Сидира, Пала, Софа и Калиты.
За столом повисла тишина. Если в воинскую косу и отметку Пала еще можно было поверить, учитывая расположения короля, и перевода меня в потомственные дворяне из личных с расширением земель, то вот артефакт, отмеченный сразу несколькими богами…
— Софа и Калиты? Вам покровительствует еще и Мудрец с Бардом? — удивленно спросила Эдит де Гранж.
Я сказал о рунах четверых настолько просто и буднично, что сомнений в правдивости моих слов ни у кого не было. Просто люди пытались осознать, как я смог получить милость трех таких разных по своей сути богов.
— Ну, до того, как встать на защиту Пите, я больше занимался наукой. Счетом, механизмами, много путешествовал на большие расстояния… За меч и копье мне пришлось взяться в силу обстоятельств.
— Удивительная история, Антон, удивительная. Сказать по правде, мы скептически относились даже к словам моего сына, уж очень многое происходит с людьми во время сражения, всякое может причудиться, — покачал головой граф.
Остаток ужина прошел в относительном спокойствии. Любопытство семейства было удовлетворено, я опять собрал волосы в хвост и хитро прикрыл красную прядь. За эту свою ловкость и осмотрительность я удостоился комплимента от хозяйки дома. Юная Айрин весь оставшийся вечер рассматривала меня, как нечто неведомое, неизвестное, но очень интересное, но я не сильно обращал внимание на ее грубость: юная девушка, что с нее взять? Не каждый день увидишь отмеченного богами, который из счетовода стал потомственным бароном, да еще имеет какие-то дела с королем и отцом-графом. Так что ей простительно.
Когда пирог был съеден, наступило время дегустаций. Я попросил графа дать указание принести в зал ящики, что передали мои дружинники, а также распорядиться о простой мясной и сырной закуске. Этот момент я обговорил с Орвистом еще в саду и мы пришли к выводу, что лучше всего все будет провернуть после десерта.
Граф, как и любой аристократ, уже пробовал новинку — жгучее вино, как тут называли самогон. Особо напиток популярным у высшей аристократии не стал, но вот мои слова о том, что новый продукт производится с добавлением ягод и фруктов, и несколько бочек этого напитка поедет с нами по заданию короля, возбудили в Бренарде интерес.
Мне же больше хотелось, чтобы граф оценил потенциал настоек и потом, по возвращению из Ламхитана, помог мне наладить поставки через свои земли вглубь страны — на юг. Международная торговля, конечно, была в приоритете, но надо же эффективно осваивать и родной рынок.
Пара слуг быстро принесла два ящика, которые аккуратно поставили на специально подготовленный стол. Там же, рядом, разместилось несколько тарелок с копченым мясом и выдержанным сыром. Было и немного местных фруктов: сочные осенние яблоки и нарезанные груши.
Я выудил из первого ящика набор серебряных стопок, которые для меня сделали на заказ как раз для такого случая, и начал выставлять их на столике. Четыре в ряд — пятая задержалась в моей руке, будто бы я размышлял, сколько человек будет принимать участие в дегустации.
— Барон, Айрин уже достаточно взрослая, чтобы попробовать ваши настойки, не стесняйтесь, — пришел мне на помощь граф, после чего последняя стопочка встала на темное гладкое дерево столешницы.
Сперва в ход пошла самая сладкая, вишневая настойка. Она понравилась всем присутствующим своим мягким вкусом. Градус в ней был не очень большой, по моим прикидкам — в районе тридцати, так что спирт чувствовался не особо сильно. Вот настойка на груше имела специфический аромат. Графу не понравилось, а его супруга — оценила. Обратная реакция была у хозяев дома на клюквенную настойку с небольшой кислинкой.
Наливал я по чуть-чуть, грамм по пятнадцать, чтобы просто прочувствовать вкус. Граф это оценил: он знал, что мое жгучее вино сильно бьет в голову, а нам еще предстоял приватный разговор.
После пошли совсем экзотичные вещи, такие как пародия на виски — дистиллят из пророщенного ячменя, который я год выдерживал в специально сделанных для этого дубовых бочках. По цвету напиток был похож, но, на мой взгляд, вкус оказался слишком резкий. Оценили напиток только мужчины.