(Не) идеальный босс

Сначала Чебурашка пугается, а потом на нее словно нисходит озарение. Она прищуривается и хитренько так улыбается:
— Ты этого не сделаешь, не станешь публиковать видео своего парня в интернете!
— Лина, — отодвигаю бушующую Нику в сторону, а сама смотрю прямо в глаза девушке: — Марку очень важна сейчас его репутация. Ему нужно выиграть суд за ребенка. Неужели ты не понимаешь?
— А что до моей репутации в инстаграме? Все знают, что я выхожу замуж! Что мне с этим делать? — визгливо спрашивает она.
— Ты еще заплачь, — фыркает Ника, смотря на нее пренебрежительно. — Кто тебя просил расписывать ваше с Фишером будущее вперед на годы? Ты же с самого начала знала, что контракт фиктивный. Твои проблемы, что ты планировала его заарканить и раструбила о ваших фальшивых отношениях на весь инстаграм.
— Я бы это и сделала! Он бы меня полюбил, если бы не ты! — смотрит на меня с ненавистью, сжимая губы в тонкую линию. — Тебе мужиков мало, Брагина? Почему нужен именно мой?!
— Он не твой… — выдыхаю с трудом, а потом беру в руку пакет-майку с мусором. — Пойду вынесу, пока мама не вернулась.
— Я тоже ухожу! — заявляет Линка, а Ника отходит к окну, утыкаясь в телефон.
— Провожать не буду, — предупреждаю я, но на улицу мы всё же выходим вместе. Давняя сцена повторяется снова. На улице перед подъездом возле черной машины представительского класса стоит шикарный Марк Фишер.
Я снова в домашнем наряде, в куртке, накинутой сверху спортивного костюма, и в тапочках. Моя соперница вся при параде. Вылетаем наружу и останавливаемся напротив нашего общего мужчины.
 
Глава 23. Под любопытными взглядами
Я снова в домашнем наряде, в куртке, накинутой сверху спортивного костюма, и в тапочках. Моя соперница вся при параде. Вылетаем наружу и останавливаемся напротив нашего общего мужчины.
Мне кажется, что выбор между нами очевиден. По крайней мере внешне. Я выгляжу как оборванка, как бомжиха, которая роется в помойке. Такую даже стыдно в машину посадить, поздороваться с ней зазорно.
Моя соперница же блистает красотой и ухоженностью, у нее лицо сияет от победного выражения, она излучает чувство превосходства над всем миром.
Но вместе с тем я понимаю, что внешняя картинка абсолютно ничего не значит.
Глаза Марка устремлены только на меня, я полностью завладела его вниманием. Я вижу это, чувствую, всем своим сердцем ощущаю. Которое бьется в груди пойманной в силки птицей.
Что мне какая-то Чебурашка? Она кажется всего лишь мелкой помехой, которую легко отодвинуть в сторону. Смахнуть метелкой на совок, точно так же как я сделала с пирогом, и выбросить в мусорку.
Отряхиваю руки и нерешительно мнусь возле подъезда. Я боюсь скандала, который может устроить Эвелина. По виду заметно, что она решительно настроена. Подобралась вся, напряженная, дикая, такое ощущение, что только и ждет команды «на старт-внимание-марш», а потом бросится к Марку.
Он всего лишь кивает ей, а потом подходит ко мне и наклоняется, нежно целуя в губы. Задохнувшись от эмоций, целую в ответ. Тем самым он безоговорочно признает наш союз на глазах у всех. Соседей, удивленной Эвелины, прохожих…
Марка теснят немного в сторону мимо проходящие старушки, они с удивлением на нас смотрят. Конечно, мы не скандалим, но все-таки привлекаем внимание. Самое ужасное, что привлекаем внимание мамы, которая свешивается из окна и смотрит на нас со второго этажа.
— А я думаю, что за голоса знакомые. Это же мои девочки-подружки. Марк, и ты здесь. Так приятно, что ты зашел. Прямо вечер встреч. Или тебя называть по имени-отчеству? Всё ж большой начальник, — смеется, прикладывая руку к груди. — А я как раз тут испекла штрудель из моркови. Ты обязательно должен попробовать. А если остался пирог из ревня, так это вообще замечательно.
— Мама, мы скоро поднимемся, — обещаю я, замечая силуэты в окнах.
Но бабульки-шпионы, которые непременно пялятся в окно, интересуют меня гораздо меньше, чем Чебурашка, прерывистый вздох которой я слышу справа.
И неосознанно вжимаю плечи, потому что боюсь, что она сейчас накинется на меня и вырвет клочья волос, а мне мои волосы дороги. Они у меня свои, не наращенные, как у некоторых.
— Здравствуй, Эвелина, — тихо говорит Марк, — я писал тебе по поводу расторжения контракта, но ты почему-то проигнорировала мое сообщение. Хорошо, что мы встретились, теперь можем обсудить всё прямо сейчас. Я пришлю к тебе своего адвоката, ты получишь неустойку и дополнительную компенсацию за моральный ущерб.
— Мне не нужна компенсация! — визгливо отвечает Чебурашка, смешно сжимает кулачки и практически топает ногами, как маленькая девочка, которой на празднике не дали кусок торта. — Я хотела замуж.
Она не осознает, как смешно выглядит, а я понимаю теперь четко, что такое испанский стыд. Краснею вместе с ней и поражаюсь, как можно быть такой недалекой. Унижаться. И радуюсь, что не веду себя по-идиотски, хотя мои поступки тоже не такие уж адекватные порой.
Но я хотя бы не позорюсь и не унижаюсь перед мужчиной, который мне более чем нравится. Я бы даже отступила в сторону, если бы это помогло ему вернуть ребенка.
— Я не хотел скандала, он не нужен никому. Ты знаешь мои обстоятельства, мне сейчас нельзя портить свою репутацию.
— Это хорошо, что ты сказал про репутацию, потому что я бы очень не советовала тебе расторгать помолвку, это плохо отразится на твоем амбре.
С удивлением смотрим с Марком друг на друга, а потом в его глазах рождается понимание, и он легко усмехается, как и я, сообразив, что она имеет в виду реноме. Никто не поправляет глупую Чебурашку, пусть думает, что сказала что-то умное.
— Эвелина, поверь, это мелочи, — спокойно продолжает Марк. — Мы взрослые люди, могли передумать жениться.
— Я вам не мелочь! — фырчит юродивая. — У нас был серьезный контракт.
— Вот именно контракт, деловой контракт…
— Это не обсуждается, Эвелина, — говорит твердо Марк, явно начиная терять терпение. — Это был сугубо деловой контракт. Ты подписывала документы о неразглашении. Сейчас я предлагаю тебе неустойку и деньги за моральный ущерб. Если ты читала условия, то понимаешь, чем чреваты твои угрозы…
Он не договаривает, а я впервые ощущаю, как он источает холод. И пусть его внимание направлено не на меня, но всё равно вызывает тревогу. Так что, будь я на месте Лины, ни в коем случае не открывала бы свой рот.
Перевожу взгляд на нее и вижу, как в обиде дрожат ее губы. Она сверлит меня злым взглядом, а затем разворачивается, задевая мое лицо кончиком своих наращенных волос. Дергаюсь, но успеваю заметить, что в глазах ее горит огонь упрямства. Я ее знаю гораздо дольше Марка, а потому решаю его предупредить.
— Марк, она не отступит, ее не напугать… — Хочу добавить, что для нее важнее репутация в инстаграме перед подписчиками, чем какая-то эфемерная угроза.