(Не) идеальный босс

Я сопоставляю факты и прихожу к выводу, что увлечение странной выпечкой — самое долгое за последнее время у моей взбалмошной мамы. И это радует, потому что сейчас вокруг меня мог крутиться индус с благовониями или бегать лысые кошки, брр…
Делюсь с мамой своей догадкой, и она откидывается на стул с улыбкой на губах.
— Раскусила ты меня, дочь, я заключила контракт с одной ресторанной сетью. Название пока не говорю, не хочу сглазить, — говорит она и плюет себе через плечо три раза. — Предлагают хороший контракт, а еще намекают, что у них много административной работы, которой бы неплохо кому-то заняться.
— Что это значит конкретно? — осторожно интересуюсь я, опасаясь нового витка маминых злоключений: сначала стать во главе какого-то коллектива, испортить там отношения из-за своего самодурства, потерять работу — и впасть в депрессию.
Но высказать собственные опасения я не могу, боюсь обидеть маму.
К моему удивлению, она догадывается о моих мыслях без слов.
— Это значит, Кариночка, что тебе не нужно заботиться обо мне, как о маленькой, больше не надо, моя девочка.
Голос у мамы такой проникновенный, взгляд лучится добротой и пониманием, а ее рука ложится на мою, несильно сжимая.
— Мама, — отчего-то сиплю, как будто готова расплакаться.
Почему? Да что со мной такое?
— Ну-ну, моя хорошая, ты меня вытащила из депрессии после увольнения. Я чудила как могла, а ты терпела. Мало кто из детей на такое способен.
— Мам, я ничего такого не делала.
— Ты была рядом, всегда поддерживала, я уже молчу о финансовой стороне. Обеспечивала меня. А теперь моя очередь о тебе заботиться.
Смотрю на родительницу во все глаза, не узнавая ее. Маму будто подменили. Или я сплю? Что вообще происходит и что она мне хочет сказать?
— Дочка, я подумала, что тебе надо съезжать, хотела подыскать даже квартиру тебе, но потом решила, что это снова будет вмешательством в твою жизнь. А я и так тебе на шею села. Поэтому я поговорила с Маркушей, спросила его совета.
— Мам, что? Ты поговорила с Марком? Когда?!
Я даже вскакиваю с места, уставившись на маму во все глава.
— Ну вот, не умею я держать язык за зубами, — она нервно теребит край халата, опустив голову. — Надо было предоставить мальчику самому тебе всё сказать, но я так воодушевилась, Кариночка, хотела чуть подтолкнуть события, чтобы успеть до вашей свадьбы в ресторане укрепить позиции, чтобы не пришлось место арендовать. Ты не думай, дочка, что твоя мама была как слон в посудной лавке! Я просто спросила у него, когда свадьба и где он ее отмечать планировал. Разве это преступление?
Я молчу, переваривая сказанное, и пытаясь понять, натворила ли мама делов. Но не хочу ее обидеть, ее выстроившиеся на прахе самообладание и вера в себя такие хрупкие! И я действительно рада, что она разобралась со своими внутренними проблемами и готова к новым свершениям. Но…
— У нас с Марком всё очень неопределенно, — признаюсь. — Дата свадьбы, а тем более место мы не выбирали. К тому же я вообще не знаю, где Марк будет жить. С сыном в России, со мной или вернется к семье в Германию.
— Ну как же, дочь? Вы же собирались пожениться.
— Марк сейчас всецело занимается ребенком.
— Я знаю, и он замечательный отец, — она умильно улыбается. — И Курт такой хороший мальчик. Жаль, что по-русски ни бельмеса, но это же дело времени.
— Не знаю, мама, ты говоришь о свадьбе этой больше, чем он и я. Мы не затрагиваем такие вопросы.
— А что у вас за отношения?
— Если бы я знала, — грустно вздыхаю. — Мы работаем вместе, но откровенность ушла. Он занимается ребенком, а еще… — Закусываю губу, опасаясь дать маме новые факты. Ее реакции и действия непредсказуемы. — Мне кажется, он хочет уехать. Во-первых, я нашла билеты. На два имени. Во-вторых, он заканчивает все проекты в России. В-третьих, мальчик, как ты верно сказала, совсем не говорит по-русски. Он хочет жить в Германии, там его мама и вся его семья. Здесь только Марк. Зачем им жить тут? Можно же переехать. Вряд ли Россия предпочтительнее Европы.
— А в-четвертых, Карина, он очень тебя любит, это видно! И ни за что не уехал и не предпринял действий скрытно, без твоего ведома! Ой, ну ты точно вся в меня. Накрутишь себя донельзя, а потом страдаешь. Мой опыт тебя ничего не научил?
— Мама, ты о чем?
— Нельзя жить в своем маленьком мирке и не выходить за его пределы, — стучит мне костяшкой пальца по лбу, сжимая плотно губы. — Здесь у тебя может что угодно происходить, но пока ты не выскажешь Марку свои претензии, ничего не поменяется.
— Это не претензии, мама, я не имею права на них.
— А кто же имеет? — мама выгибает бровь.
Тушуюсь под ее взглядом, но в то же время рада этому разговору.
— Его жена… Его невеста…
— Пф! Ты про Эвелинку?
— Ты знаешь про нее? Про фальшивую помолвку? — смотрю на маму в шоке.
— Твоя мама познакомилась с инстаграмом для своего ресторанного бизнеса. Чай, не обезьяна с гранатой. И там я нашла, конечно, ваши профили. Ой, до чего она тебя копирует, просто смешно. Я, конечно, понимаю, сейчас мало у кого есть яркая индивидуальность, но с твоего лица нужно писать картины.
— Ой, мам, ты так говоришь, потому что моя мама. Лучше расскажи про помолвку, — отмахиваюсь от нее, не желая говорить о своей красоте, которая стала скорее проклятием, чем даром, потому что из-за нее я была настолько окружена поклонниками, что не замечала внимания Марка. А теперь он платит мне своей монетой.
— А что рассказывать? Увидела я всё это безобразие, сопоставила факты, Маркуше позвонила, раз дочь мне родная ничего не сообщила, — голос мамы звучит несколько обиженно. — А потом пошла в гости к маме Эвелинки. Мы с Региной чудесно пообщались, а потом пришла эта стрекоза, и мы ее приперли к стенке. В общем, девицу отправили к отцу в закрытый военный городок, где он с ее мачехой проживает. Там у нее не будет возможности строить козни. Папа строгий, да и мачеха — ведьма! Она у Регинки мужа увела с помощью заговора!
— Мама, ты серьезно?! — смотрю на нее, раскрыв рот от удивления, но зная, что меня в этом рассказе больше удивляет. Слова мамы перевернули мои о ней представления вверх дном. Мама — ресторанный гуру. Мама — деликатный переговорщик. Мама — вершитель судеб. Но ничего из этого не помогает мне понять, что делать с Марком.
— Конечно! Она к гадалке ходила, а он Регинку так любил, так любил…
И она начинает долго рассказывать о заговорах и приворотах, а мои мысли уносятся вскачь. Надо же, Чебурашка устранена руками моей мамы. Она сделала этой за моей спиной, но таким образом позаботилась обо мне. Но устраивать мою свадьбу, втихаря договариваясь с Марком… Нет, я не позволю.
Мама права. Ника — тоже. Хватит киснуть и вариться в своих мыслях.