Принцесса Диана
Несмотря на то, что большинство из нас знали, куда он уезжает, Диана, казалось, оставалась в блаженном неведении относительно отлучек мужа. Но она начала что-то подозревать. Однажды вечером в воскресенье принцесса позвонила в буфетную и попросила соединить ее с Чарльзом. Не растерявшись, я сказала, что принц только что ненадолго вышел, но должен скоро вернуться.
— В какой машине он поехал, Венди? — спросила она с истерическими нотками в голосе.
Я ответила, что на «форде». Она повесила трубку. Позже мне сказали, что она звонила Чарльзу по установленному в машине мобильному телефону, и разговор был довольно резким.
Первой из больших перемен в Хайгроуве в 1987 году стало увольнение няни Уильяма и Гарри, Барбары Барнс. Напряжение в отношениях принцессы и Барбары и их неприязнь возросли еще с Рождества, и мы совсем не удивились, когда в четверг 15 января нам позвонили из Кенсингтонского дворца и сообщили, что Барбара покидает поместье.
Я больше никогда ее не видела, хотя Ольга Пауэлл, ее помощница, которая приехала с Дианой и детьми на следующий день, говорила, что Барбара не хотела увольняться.
— С самого начала было ясно, что все это добром не закончится, — говорила она со слабой улыбкой. — Знаешь, Венди, я очень люблю Барбару, но ее взгляды на воспитание не совпадали со взглядами принцессы.
Ольга объяснила, что Диана была очень ревнивой матерью, которая, почувствовав, что теряет контроль над детьми, решила отстоять свои права.
— Барбара хотела полностью заниматься воспитанием мальчиков, — добавила Ольга. — И в отсутствие принца и принцессы ей это удавалось. Дело едва не дошло до того, что Диане нужно было спрашивать разрешения, чтобы увидеться с сыновьями.
Я улыбнулась, вспомнив Барбару, одетую в строгую юбку и мягкий жакет, накинутый поверх блузки. Она претендовала на право пользоваться парадным входом Хайгроува.
— Почему бы и нет, ведь я королевская няня, — заявляла она с гордой улыбкой и всегда так и делала, хотя Диана и дети пользовались задней дверью. Кроме официальных гостей, парадный вход предпочитали только принц и Камилла.
За несколько месяцев до увольнения Барбара призналась мне, что любит свою работу, но ей бывает очень трудно с принцессой. Привычку Дианы быть дружелюбной и общительной, а на следующий день устроить разнос Барбара в полной мере испытывала и на себе, после чего называла поведение принцессы «неприкрытой грубостью». Она также обиделась на замечание королевы по поводу того, что Уильям не очень послушен.
— Поведение мальчика совершенно естественно для его возраста, — объясняла няня. — А что вы еще ожидали? Ведь он маленькая копия Чарльза.
Как бы то ни было, я знала, что увольнение Барбары пойдет мне на пользу. Все, что сделает принцессу счастливее, облегчит и мою жизнь.
Ольга, согласившаяся временно заменить Барбару, поскольку не собиралась работать полный день, сказала, что об уходе Барбары объявили в тот день, когда принц Уильям в первый раз пошел в школу Уотерби в Ноттинг-Хилле. Она добавила, что, узнав об этом, Уильям очень расстроился.
— И не только он, — рассказывала она. — Ты знаешь, какие чувства Барбара испытывала к Уильяму. Она была готова на все ради этого ребенка.
Но Диана чувствовала то же самое, и считала, что ее материнские права ущемляются.
Ольга отмела как абсолютную ложь сообщения газет о том, что Диана рассердилась на Барбару за поездку в Мастик с ее бывшим хозяином лордом Гленконнером, принцессой Маргарет, Роди Льюэллином, Рэчел Уэлч и Джерри Халлом.
— Барбара попросила разрешения принцессы за несколько месяцев до поездки, — сказала Ольга. — И Диана заверила ее, что все в порядке.
В течение нескольких недель после отъезда Барбары Диана в выходные сама занималась мальчиками. Вероятно, стараясь таким способом восстановить свое влияние на детей, она получала огромное удовольствие, купая и одевая их. Она чувствовала, как это важно и для них, и для нее. К счастью, Уильям полюбил школу и остался таким же шумным и жизнерадостным. Гарри, становившийся с каждым днем все более самостоятельным, еще предоставлял инициативу в играх старшему брату, хотя уже показал себя отличным наездником, когда пришла пора и ему садиться на Смоки.
* * *До кухни донесся звук бьющейся посуды, а затем крик.
— Нечего читать эти проклятые газеты, если тебе не нравится, что они пишут! — возмущался Чарльз, пока Диана пыталась собрать с пола осколки чашки и блюдца. — Все это вздор! Ты сделаешь в десять раз хуже, если будешь лить воду на их мельницу.
— Лить воду на их мельницу? — повторила Диана. Глаза ее наполнились слезами. — Что ты имеешь в виду? Я сама себе хозяйка. Именно меня они хотят видеть, и ты это прекрасно знаешь.
Чарльз усмехнулся, переворачивая страницы «Санди Таймс».
— Правда? Ты действительно так думаешь? — спросил он и, взглянув на одну из бульварных газет, вызвавших гнев Дианы, прочитал: «Трудный характер Ди — причина скандалов во дворце».
— Похоже на правду, — помолчав, добавил он.
Принцесса вскрикнула, оттолкнула стул и выбежала из комнаты, наткнувшись прямо на Уильяма, который, услышав шум, направился в столовую.
— Что случилось, мамочка? — спросил он, когда она подхватила его на руки и понесла к себе в спальню. — Почему ты плачешь?
Забота Дианы о собственном имидже имела две стороны. Когда о ней писали что-либо льстившее ее самолюбию или печатали парочку удачных фотографий, она могла быть на седьмом небе от счастья. Но если появлялась критическая публикация, она впадала в истерику. На каминных решетках часто попадались обрывки нелестных для нее статей.
Чарльз придерживался противоположных взглядов, полагая, что для собственного спокойствия лучше не читать критики. Но некоторые материалы передавались ему по факсу из его офиса, если в них содержалось что-либо особенно шокирующее. Они прочитывались и с раздражением бросались в огонь.
— Проклятая желтая пресса, — ворчал он. — Почему она не может оставить нас в покое?
Всегда любивший деревню, принц Чарльз старался получить как можно больше радостей от окружавших Хайгроув охотничьих угодий. Он любил это волнующее занятие и часто в полях заводил новые знакомства. Пэдди всегда держал лошадей наготове и непременно сопровождал принца на охоту.
Дни, когда Чарльз охотился, редко отличались друг от друга. Будучи рабом привычек, принц вставал в обычное время и спускался к завтраку в бриджах, рубашке, жилете и толстых носках. Кроме обычной весьма скромной еды, состоящей из хлеба с травами и чая с медом, он просил приготовить ему специальный рулет с салатом, который клал в коробку для ленча и съедал днем.
Когда ему приходилось ехать в Дербишир на машине, Чарльз обычно брал с собой рулет, фрукты и иногда овсяное печенье. Он также захватывал бутылку своего любимого лимонного освежающего напитка, который повар готовил ему каждый день, а также несколько упаковок с яблочным соком. Мне всегда было забавно представлять себе, как принц едет по шоссе, жует сандвичи и потягивает через соломинку яблочный сок, словно простой смертный, а не наследник престола.
На следующий день Чарльза обычно приглашали на чай в дом одного из друзей-охотников. Иногда он звал их в Хайгроув, где угощал вареными яйцами и виски. В этих случаях его телохранитель звонил по мобильному телефону и предупреждал о предполагаемом количестве гостей. Чарльз требовал, чтобы яйца варились ровно три минуты, и поэтому Мервин обычно готовил несколько порций, чтобы быть уверенным, что хотя бы одна получилась как надо. Остальные просто выбрасывались.
Однажды, когда дежурных поваров не было, принц вернулся домой в четверть шестого. Его темно-синяя куртка для верховой езды со специальными пуговицами с гербом принца Уэльского, которую мы называли «кондукторской» из-за того, что в ней он походил на кондуктора, была вся в грязи. Он пригласил двух гостей.
Рассчитывая, что остальные прибудут с минуты на минуту, я подождала немного, а затем опустила шесть яиц в кастрюльку с кипящей водой. Три минуты прошли, а гостей все не было. Принц, ворча, ходил взад-вперед по холлу.