Выше уровня снега. 22 зимние истории, которые согревают

Крокодил давно вертелся вокруг Наташи, осыпал комплиментами, приглашал покататься, а она лишь смеялась и отвечала, что обручена. Но теперь, когда жених вышел из игры, он появился снова.
Жека досадливо чертыхнулся, коря себя за нерасторопность. В кармане зажужжал телефон – звонил Мишаня.
– Ты это, – деловым тоном напомнил он, – если будешь Наташку в машине утешать, то сиденья не опускай, потом не поднимешь.
– Да погоди ты… У нее тут уже Крокодил трется.
– Ха, скорый! Ты его только сильно не бей, помнешь, потом не рассчитаешься.
– Посмотрим, как пойдет.
Первое, что увидел Жека, переступив порог магазина – огромный букет алых роз. Цветы небрежно лежали на прилавке рядом с Наташкиной кассой. Тут же топтался соперник – невысокий мужчина в кожаном пальто и с проседью в редеющих волосах. Он что-то неторопливо рассказывал, покусывал блестящую дужку очков и так смотрел на девушку, что казалось вот-вот облизнется.
Наташа сидела молча, прикрыв опухшие глаза, уткнув в салфетку покрасневший нос. Ее светлые волосы растрепались, украшавший их бант из мишуры сполз, повис над ухом и подрагивал в такт ее всхлипываниям. Жека подумал, что не видел никого красивее, чем она.
– Наташ, привет, – начал он осторожно. – Как дела?
– Молодой человек, а вы не видите, что мы с девушкой разговариваем? – перебил его Крокодил.
– Ну так дай горлу отдохнуть. Я по делу.
– Чего тебе, Жень? – отозвалась Наташа.
– Пельмени «Сибирские» завезли? – ляпнул он первое, что пришло в голову.
– Там посмотри…
– Вот об этом я, Наташенька, и говорю. Пельмени… Такая девушка, как вы, не должна торговать пельменями! Это просто не ваш уровень. А знаете, как говорят, Новый год – новая жизнь. – Мужчина медленно провел пальцем по лепесткам роз и пододвинул букет чуть ближе к девушке. – Кстати, вы с кем отмечать собираетесь?
Наташа пожала плечами, Крокодил потянулся к ней и что-то зашептал на ушко.
Ноздри Жеки раздулись, он стиснул зубы и дернул ручку холодильника сильнее, чем нужно. Замерзший пластик с резким грохотом ударился об обледеневший бортик. Крокодил обернулся, смерил Жеку взглядом и вскинул бровь, будто говоря: «А что еще от тебя ожидать».
Дверца вернулась на место. Жека ослабил галстук и подошел к кассе.
– С кладбища цветочки? – кивнул он на букет.
– Что?
– Ну так ларек цветочный еще в том году закрыли. Больше негде взять, только на рынке у кладбища.
Краем глаза Жека заметил, как Наташа поджала локти, отстраняясь от букета.
– Кстати, тебе Ленка привет передавала, – продолжил он атаку на Крокодила.
– Кто?
– Ленка Крылова. Ты ее приглашал вместе майские отмечать, так она сейчас на сохранении лежит. – И, хотя Жека был почти уверен, что за Ленкину ситуацию в ответе ее бывший парень, он многозначительно вскинул брови и добавил: – С воспитанием наследника помогать собираешься?
– Что?! Я?! Наташенька, вы не подумайте!
– Шел бы ты отсюда. – Жека легко стукнул кулаком в обтянутую кожей грудь соперника.
Крокодил открыл рот, подбородок мелко затрясся, но прежде, чем он успел что-то сказать с улицы донесся вой автомобильной сирены.
– Я с тобой потом разберусь, шпана, – неуверенно пообещал Крокодил и выскочил на улицу.
Жека вышел следом.
Краснолицый мужичок в распахнутой телогрейке колотил метлой по черному капоту.
– Я тебя, гада предупреждал! Не попадайся мне на глаза!
Крокодил бросился на защиту машины и тут же получил удар в живот.
– Вот тебе! – Метла рассекла воздух. – А ну вали отсюда!
– Женя, что там такое? – Наташа перегнулась через прилавок и пыталась разглядеть в распахнутую дверь, что происходит на улице.
– Да это Петрович порядок наводит!
Петрович слыл поселковым Робин Гудом. Убежденный в том, что хорошо живут только воры и политики, он невзлюбил Крокодила с первой встречи. Пока тот строил дом, Петрович регулярно изымал нечестно нажитые излишки в виде инструмента и стройматериалов и превращал их в сорокоградусные блага для себя и своих соратников. А когда Крокодил обнес дом трехметровым забором, за нежелание делиться Петрович объявил его своим кровным врагом.
 
– Вали, чтоб духу не было! Не то и ведро твое, и халупу подпалю!
Уворачиваясь от ударов и сыпя угрозами, Жекин соперник заскочил в «Тойоту» и покинул место битвы. Петрович тут же успокоился, бросил метлу в кусты и направился к магазину.
– Здорово, Женек. А мне Мишаня позвонил, сказал, ты меня ищешь, хочешь долг вернуть. Так я сразу сюда! – Он запахнул телогрейку, сунул шапку в карман и вошел в магазин. – Здравствуй, Наташенька.
– Чего? Какой долг? – поспешил за ним Жека.
– Так ты вроде триста занимал. Или пятьсот? Тебе виднее.
Жека усмехнулся, хлопнул рукой по карману и обнаружил, что тот пустой.
– Э, я, похоже, кошелек не взял.
– Ничего, я товаром возьму, – улыбнулся Петрович.
Он неторопливо пошел вдоль полок, крутил в руках банки, ставил на место, брал другие, щурил глаза, вчитываясь в описания товаров. Наконец выбрал тушенку, сетку с луком, макароны и подошел к кассе.
– А еще дай-ка мне, Наташа, бутылочку беленькой, да вон на него запиши. Вот спасибо, красавица. А ты, – шепнул он, проходя мимо Жеки, – в другой раз будет надо, звони. Что я не понимаю, что ли? Хорошему человеку всегда помогу.
Петрович ушел, дверь закрылась, и магазин наполнился тихим урчанием холодильника. Жека подошел ближе к Наташе, облокотился на прилавок, его взгляд медленно полз по картонкам ценников, но он не понимал на что смотрит.
Он влюбился, когда ему было четырнадцать. Долго не мог признаться, писал ей записки, приносил к почтовому ящику, но не решался бросить и убегал. Все получилось как-то само собой. На школьной дискотеке он пригласил ее на танец, потом пошел провожать, было холодно и он согревал ее ладошки дыханием.
Они часто ссорились, ругались из-за каждой ерунды, но всегда мирились. И Жека не сомневался, Наташка – его. Его навсегда.
А потом появился он, тот парень, студентик. И Наташка ушла. Ушла будто ничего и не было, будто то, что было можно забыть.
– Жень, ты пельмени нашел? – прервала она его мысли.
Жека обернулся, резко вздохнул, как перед прыжком в прорубь.
– Слушай, Наташ, я пришел… Я не в магазин, я к тебе.
– Не сейчас, Жень. Пожалуйста. – Она зажмурилась и замотала головой. Ее пальцы все еще держали испачканную тушью салфетку, и на одном из них Жека заметил тонкую белую полоску – след не сложившейся любви.
– Ты не поняла. Я ж просто, – он помолчал и с трудом закончил, – я как друг.
Наташа не ответила.
– Да наплюй ты не него! – Жека отодвинул букет и легонько тронул плечо девушки. – Серьезно! Наплюй. Ты же в поселке самая красивая, да что там, вообще самая… А город… Ну и что? Здесь тоже хорошо можно жить.
– Ты что? – отдернула плечо Наташа. – Думаешь я с ним из-за этого? Я люблю его! Я с ним всю жизнь хотела… Понимаешь?
Жека понимал. Он знал, как это больно, когда не сбывается. Он смотрел на ее вздрагивающие плечи, на растрепавшиеся волосы и думал, что в мире нет ничего хуже ее слез.
– Наташ, если я могу помочь, ты скажи. Слышишь? Хочешь на улице покараулю? Ну, послежу, чтоб к тебе никто не подкатывал?
Она отрицательно мотнула головой.
– Слушай, – он снова тронул ее плечо, – а может, еще все нормально будет? А? Он же тебя два года любил. Это ж не просто так. Это серьезно!
– Да?
– Конечно. – Жека заговорил быстрее. – Вам просто поговорить надо. Спокойно поговорить. Поезжай к нему, сходите погуляйте. В торговике, говорят, елка классная. Помнишь, ты раньше всегда желания загадывала, когда первую наряженную елку видела. Вот. Сходи с ним. И все хорошо будет, слышишь?
 
– Да, мне к нему надо. Сейчас же! Ой, а как я магазин оставлю? – Наташа обернулась и растерянно посмотрела по сторонам.
– Повесь объявление, что за товаром ушла. И поехали. Я на машине.
Девушка пошарила рукой рядом с кассой, нашла зеркальце, потянулась за чистой салфеткой.