Рискованное дело

На то, чтобы собрать вещи Джерри, у Джонаса ушло двадцать минут. Брат путешествовал налегке. Джонас вынес чемодан в гостиную и принялся бродить по дому. Жилище Элизабет Палмер оказалось совсем небольшим. В предвечерних сумерках он осмотрел вторую спальню. Здесь царил полумрак, только на кровати из ротанга виднелось что-то оранжевое. Рядом с кроватью стоял письменный стол, заваленный папками и бумагами. Здесь пахло пудрой и специями. Выйдя, Джонас направился на кухню, туда, где находилась Лиз.
Когда его ноздри уловили аромат кофе, Джонас вспомнил, что с утра ничего не ел. Не оборачиваясь, Лиз налила вторую чашку. Ей не нужно было ничего говорить — она и так поняла, что он здесь. Вряд ли ему вообще нужно объявлять о своем приходе.
—Со сливками?
Джонас провел рукой по волосам. Ему показалось, будто он вошел в чужой сой.
—Нет, черный.
Лиз обернулась с чашкой в руке и невольно вздрогнула. Кофе расплескался.
Извините — прошептала она, протягивая ему свою чашку. — Вы так похожи...
Вас это смущает?
Лишает присутствия духа.
Джонас отпил кофе, в голове немного прояснилось.
—Вы не были влюблены в Джерри.
Лиз смерила его удивленным взглядом. Она уже поняла, что Джонас Шарп считает ее любовницей своего брата, но не думала, что он продолжит допрос.
Мы с ним были знакомы всего несколько недель. — Она вдруг рассмеялась, вспомнив другое время и другую жизнь. — Нет, я не была влюблена в него. Нас объединяли сугубо деловые отношения, хотя по-человечески он мне нравился. Он был очень самоуверенный, прекрасно сознавал всю силу своего обаяния. Пока он у меня работал, от туристок отбою не было... Да, Джерри был тот еще жук, — пробормотала она и, опомнившись, испуганно добавила: — Извините.
Ничего.
Джонас невольно шагнул к ней. Лиз Палмер высокая — ростам почти с него. От нее пахнет пудрой, хотя на лице ни следа косметики. Он снова подумал: Лиз Палмер совсем не во вкусе Джерри. Но глаза...
Именно таким и был мой брат.
Среди моих знакомых всякие попадаются, — невозмутимо, ровным тоном продолжала Лиз. — Обаятельных хватает, но таких безобидных и добрых, как ваш брат, я встречала редко. Джерри... был славный. Надеюсь, что... в общем, тех, кто это сделал, найдут.
Она увидела, как его серые глаза словно подернулись льдом. Внутри у нее что-то дрогнуло, и она напомнила себе, что холод часто бывает опаснее жара.
—Непременно найдут. Возможно, мне понадобится еще раз поговорить с вами.
Просьба казалась достаточно простой, но ей почему-то трудно было согласиться. Ей не хотелось больше с ним разговаривать и вообще каким-то образом быть причастной к этому делу.
Больше мне нечего вам сообщить.
Джерри жил у вас в доме, работал на вас.
Я ничего не знаю! — Лиз отвернулась к окну и невольно повысила голос. Ей надоели расспросы, надоели зеваки на пляже, которые тычут в нее пальцами: смотрите, смотрите, она нашла труп! Ей надоело, что жизнь ее перевернула гибель человека, которого она почти не знала. И еще ее раздражает сам Джонас Шарп. Такой, если ему что-то надо, ни перед чем не остановится. — В полиции меня допрашивали несколько раз; им я сказала то же самое. Джерри у меня работал. Мы с ним виделись по нескольку часов в день. Не знаю, куда он уходил по вечерам, с кем встречался, чем занимался в свое свободное время. Какое мне дело? Главное — чтобы он вовремя платил мне за комнату и выходил на работу. — Она оглянулась на Шарпа; на ее лице появилось решительное выражение. — Мне жаль вашего брата; я очень вам сочувствую. — Но я тут ни при чем.
Джонас заметил, что она то сжимает, то разжимает кулаки. Он догадался, что она чего-то боится, но истолковал это по-своему.
—У меня другое мнение, миссис Палмер.
—Мисс Палмер, — поправила Лиз, и Джонас медленно кивнул, запоминая. — Я ничем не могу вам помочь.
—Мы ничего не выясним, пока не поговорим.
—Хорошо. Я не буду вам помогать.
Он потянулся за бумажником.
—Джерри остался вам должен за комнату?
Его слова ударили ее, словно пощечина. Глаза, которые только что были добрыми и грустными, гневно сверкнули.
 
—Он ничего мне не должен — как и вы. Если вы уже допили кофе...
Джонас поставил чашку на стол.
—Да, допил. Пока у меня все. — Он в последний раз внимательно осмотрел ее и снова подумал: она совсем не во вкусе Джерри — и не в его вкусе. И все же ей придется кое-что усвоить. Если понадобится использовать ее, чтобы все выяснить, он это сделает. —Спокойной ночи.
Лиз не двинулась с места, пока не услышала, как хлопнула дверь. Потом она закрыла глаза и снова напомнила себе: она тут совершенно ни при чем. Перед глазами возникла яркая картинка: Джерри на морском дне. Потом картину сменила другая: Джонас Шарп, в чьих глазах отпечаталось горе.
  
 Глава 2 
 
Работа в дайвинг-центре считалась у Лиз почти равносильной выходному. Роскошь взять настоящий выходной, отдыхать и от магазина, и от выходов в море с туристами она позволяла себе редко, только когда Вера приезжала домой на каникулы. Сегодня вся ее крошечная флотилия вышла в море без нее — она позволила себе такую поблажку. В дайвинг-центре она управится и сама. Побудет одна. К полудню все серьезные клиенты уже успели запастись баллонами; дальше посетители наверняка будут заходить лишь от случая к случаю. В оставшиеся до закрытия несколько часов Лиз решила осмотреть снаряжение и произвести учет.
Дайвинг-центр сложен из серых шлакобетонных блоков. Время от времени Лиз собиралась покрасить здание снаружи, но потом передумывала: к чему лишние расходы? Она выгородила себе в подсобке угол, который почти в шутку называла своим кабинетом. В угол с трудом втиснулись старый стальной письменный стол и стул на колесиках. Остальное пространство загромождало оборудование для дайвинга: что-то лежало на полу, что-то было сложено на полках или висело на крючках. И хотя на столешнице зияла зазубрина величиной с мужскую стопу, снаряжение у Лиз было высшего сорта и в безупречном состоянии.
Маски, ласты, баллоны с дыхательной смесью и трубки можно было взять напрокат по отдельности или в любом сочетании. Лиз давно поняла: чем шире выбор, тем легче подобрать снаряжение и «приручить» клиента, который захочет и дальше иметь дело только с ней. Снаряжение — краеугольный камень ее бизнеса. Рядом с широким проемом, закрывавшимся только на ночь массивными рольставнями, Лиз выставила рекламный щит с перечнем всего, что предлагалось напрокат в «Черном коралле». Кроме того, на двух языках — английском и испанском — внимание отдыхающих привлекалось к услугам и ценам.
Восемь лет назад, когда Лиз только начинала собственное дело, она закупила баллонов и гидрокостюмов на двенадцать дайверов. На покупку ушли все ее деньги до последнего гроша — все, что Маркус тогда дал заплаканной девчонке, беременной от него. Девчонка быстро повзрослела. Теперь она в состоянии экипировать с головы до ног полсотни аквалангистов, сотню любителей сноркелинга  2, подводных фотографов, туристов, которые желают весело провести день на воде, и убежденных сторонников подводной охоты.
Потом она рискнула купить свое первое судно — дайв-бот, который окрестила «Верой», в честь дочери. В восемнадцать лет, одинокая, испуганная, она обещала себе: у ребенка, которого она носит под сердцем, будет все самое лучшее. Прошло десять лет; свое обещание Лиз сдержала.
Более того, остров, на который она бежала, стал для нее домом. Здесь ее знают, уважают, на нее рассчитывают. Глядя на синее море и на просторные пляжи, усыпанные белым песком, она больше не тосковала по Хьюстону и по красивому дому, окруженному ухоженным газоном и цветами. Она больше не вспоминала едва начатую учебу в университете и не жалела, что не получила профессию, о которой когда-то мечтала. Она перестала страдать из-за мужчины, которому не нужна была ни она, ни их общий ребенок. Назад она ни за что не вернется. Зато для Веры все пути открыты. Вера будет говорить по-французски, носить шелковые платья, разбираться в винах и музыке. Однажды Вера вернется и, сама того не зная, станет на равных общаться со своими двоюродными братьями и сестрами.