Тайна Босса
Мне приходится встать с матраса, потуже затянув халат, пригладить волосы и выйти в коридор. Я прислушиваюсь, но нет никаких разговоров или шагов. Тихо. Спустившись вниз, пробегаюсь взглядом по пустому пространству. Иду дальше пока с удивлением не замечаю новый стол и один стул, на котором и сидит Лазарро с планшетом в руках. На столе кофе и пустая тарелка.
– Доброе утро, – произношу, натягивая улыбку. – Ты купил стол. Это здорово. И почему-то лишь один стул.
Он поднимает на меня взгляд, и… кажется, я уже полностью привыкла к тому, что он ходит зачастую в одном полотенце, обмотанном на бёдрах. Его лицо ничего не выражает. Он просто смотрит на меня пустым взглядом.
– Ты уже позавтракал? Тебе приготовить что-то ещё? – интересуюсь я.
Лазарро откладывает планшет и складывает руки на груди.
– Поняла. Ты злишься. Скажешь причину? Прости, но голова болит от виски, я не смогу догадаться, – тяжело вздыхая, принимаю поражение.
– Возьми кашу. Она на плите. Потом найди место, где поесть, – сухо говорит он.
Значит, нормального разговора я не получу. Очень сложно маневрировать между настроениями Лазарро. Конечно, вчера был ужасный день. Отвратительный. Наверное, он ещё обижен на мои слова или, вообще, на поведение. Не знаю. Слишком много причин, чтобы он относился ко мне вот так.
Перекладываю кашу в тарелку и облокачиваюсь о кухонный гарнитур. Черпаю ложкой кашу и жую.
– Белоснежка, мать твою, я сказал найти место! – кричит Лазарро одновременно с грохотом.
Непонимающе выхожу в бывшую столовую.
– Да не понимаю я тебя. Что это значит? Стоя поем. Где мне найти место, если здесь только один стул, да и тот занят? – возмущённо спрашиваю его.
Он недовольно поджимает губы и переводит взгляд на свои колени. Озадаченно приоткрываю губы.
– Подожди, ты хочешь, чтобы я…
– Живо, – рычит он, немного отодвигаясь.
Медленно иду к нему и ставлю тарелку на стол. Лазарро рывком обхватывает мою талию и сажает на себя. Ладно, я никогда не пойму мотивов его поступков. Надо уже смириться.
– Тебе удобно? – спрашиваю, ёрзая на нём, поворачиваю голову.
– Блять, мне ни хрена не удобно, когда ты так делаешь!
Цокаю от его слов и закатываю глаза.
– Тогда в чём суть?
– В твоём месте. Где твоё место, Белоснежка?
– Видимо, на тебе.
– Наоборот, но если я сяду на тебя, то тебе будет крайне некомфортно, – кривится он.
– Ничего не поняла. Да и плевать. Ты всегда говоришь странные вещи и даже не выдал мне словарь, чтобы я потом изучила новые слова. Поэтому сделаю вид, что всё нормально, – отвечаю, пожимая плечами, беру ложку и ем кашу.
Лазарро сидит, не двигаясь, и до меня, наконец-то, доходит. Меня, глупую дуру осеняет, зачем он это сказал и сделал. Лазарро просто иначе не может показать мне, что я ему нужна, и вчерашний день никак не повлиял на его отношение ко мне. Это безмолвное «Моя».
– Признаю, я гуппи, – шепчу, облизывая губы и снова смотря на его лицо. – Я ужасно тупая гуппи. Но в своё оправдание скажу, у меня был только один мужчина, да и тот спал в носках летом. И я не говорю уже о том, что он ковырялся в носу и ел свои козявки, пока смотрел футбол. Он не закрывал дверь в ванную, когда… хм… ходил в туалет. И принимал душ один раз, утром.
– Чёрт, это отвратительно. И ты потом ему сосала? Гадость, Белоснежка. Ты испортила мне аппетит на весь день.
– Я ему не сосала, это раз. Мой первый раз был с тобой. Два, у нас был секс в презервативе, и я никогда не понимала, почему людям нравится секс. Три, я целовала его только после того, когда он почистит зубы. Четыре, мне было наплевать на его привычки. Мне было безразлично… Боже, я поняла. Я так много сейчас поняла. Голова ещё больше болит, – жалобно издаю стон.
– Видимо, тебе думать противопоказано, – смеётся Лазарро.
– Это ты меня напоил вчера. – Поворачиваюсь на его коленях и пихаю его в плечо.
– Насильно? Нет. И я буду дальше предлагать тебе всевозможную выпивку, чтобы ты стала ещё болтливей…
– Не надо. Мне и так стыдно, – кривлюсь я.
– Стыдно? За правду? Ты же вчера мне не врала, так чего стыдиться?
– Себя. Я устроила целую сцену сначала тебе, потом Карлу. И кажется, я ему больше не нравлюсь, хотя он сказал, что метит в моё сердце, и это глупо. В общем, если ты забыл, то ещё меня чуть не убили, и у меня на глазах человек умер. Паршивый день. – Потираю лоб и виновато смотрю на Лазарро.
– Он метит в твоё сердце. Прекрасно.
– Ты только это услышал?
– Нет, ещё то, что тебе кажется. Всё же воспользуйся советом и перекрестись. Вдруг поможет.
– Ты же не будешь мне сейчас ничего выговаривать, да? Не начинай этот разговор, пожалуйста, – издаю стон и обиженно выпячиваю губы.
– Не буду. Я всё тебе сказал вчера, Белоснежка. Для меня важно другое.
– Что?
– Ты здесь. Ты ещё здесь. Ты выбрала меня. Наверное, мне нужно было это услышать. Увидеть. Борьба подобных эмоций для тебя сложна, но я не отрицаю того, что однажды ты пойдёшь к нему. Я позволю это сделать, потому что буду уверен, ты вернёшься ко мне. Мужчин лучше меня ещё не рождалось.
– Боже, какой же ты самовлюблённый, – шепчу, качая головой. Лазарро довольно улыбается и играет бровями.
– Ешь. Я пока дочитаю новости. – Он разворачивает меня лицом к столу, и я ёрзаю на его бёдрах, чтобы сесть удобнее.
– Чёрт, Белоснежка, прекрати, иначе я тебя нагну прямо сейчас, – шипит он, ударяя меня по бедру.
– Кто виноват, что ты такой чувствительный на это место, – усмехаясь, сжимаю ягодицы, вырывая у Лазарро шипение. Он обхватывает мою талию одной рукой, надавливая на моё тело, и дёргает бёдрами. Охая от внушительной эрекции, бросаю на него удивлённый взгляд.
– Не провоцируй меня, – предупреждает он.
– А ты не возбуждайся так быстро, – парирую я.
– Когда у меня был секс в последний раз, не припомнишь?
– Ты говорил, что он для тебя не так важен.
– Я терпелив, чёрт возьми!
– Ты похотливый извращенец. Не верю я в твоё терпение, – прищуриваюсь и бросаю в рот кашу.
– Значит, пришло время для того, чтобы выложить карты на стол. Помнишь, о чём мы вчера днём говорили?
– Хм… вроде бы о том, что ты похотливый извращенец, – улыбаясь, говорю.
– Белоснежка…
– Ладно, и что? Какие карты ты хочешь выложить? – Игриво смотря на него, отклоняюсь на его грудь.
– И ещё раз спрашиваю: когда у меня был секс в последний раз?
– Позавчера ночью. Ты рисовал… Боже, до сих пор странно говорить об этом.