Сердце дракона. Том 15
Потому как род деятельности гном не менял вплоть до того момента, пока не отправлялся в кузню Каменных Предков, где из его груди вынимали сердце и опускали его в кипящую лаву.
Если сердце всплывало, значит гном прожил пустую жизнь и не достоин перерождения и посмертия.
Если оно плавилось, не опустившись на дно, то гном прожил простую и невзрачную жизнь. И о делах его будут судить Каменные Предки, которые и решат — стоит ли тому перерождаться или же нет.
А если сердце опустилось на дно, то гном шел по своему пути достойно и твердо. Он достоин.
Было еще и легендарное, четвертое состояние сердца в посметрии. Если, опускаясь в кипящую лаву, оно выпаривало её и оставалось лежать сухим на дне чана.
Что было в таком случае?
Если Хаджар не ошибался, то таких великих гномов высекали в камне в Зале Предков. И гном и сам становился Каменным Предком и в вечности пребывал в кузне, где неустанно выковывал души следующих поколений подгорного народа.
Хаджар, за свое путешествие по Безымянному Миру, встречал множество верований. Жестоких и нет, сложных и запутанных, простых и ясных, но красивых… редко.
Гномы стали тому исключениям. Их религия действительно звучала поэтично и красиво. Крепость сердца и его жар. Вот чем мерили добродетель эти гордые коротышки.
— Никогда не слышал такого — Гален, — закончил Хаджар. — Что это значит, Албадурт?
— Вот это ты зря, — во рту Шенси, неизвестно откуда, взялась сухая тростинка, а сам он завернулся в свой заплатанный, прохудившийся походный плащ. Сам он шутил, что специально заказал его у портного таким, в память о мимолетной встречи с легендарным Пеплом, мудрейшим и древнейшим из живущих смертных магов. Разумеется, никто в отряде не верил, что Шенси встречался с Мастер Почти Всех Слов, учеником Синего Пепла Ху-Чина. — Лучше бы меня пытали, чем я слушал очередную байку Албаду…
— Алба-удун для тебя, — с пылом перебил гном. — Да сгниют в навозной яме твои внутренности, презренный вор, чья мать не знала чести, а отец — достоинства.
— Не могу отрицать этого, маленький бородач, — засмеялся Абрахам. — моя мать была дешевой шлюхой, а отец — вором. Какие уж тут честь и достоинство.
Гном, кажется, выругался. Хаджару видно не было, а звук здесь распространялся с трудом. Их клетки разделяли толстые стены горных пород, а коридор, который соединял казематы был узкий и темный, отчего пространство ощущалось еще теснее, чем было на самом деле.
— Архад-Гален, — с придыханием произнес гном. — это, Хаджар-дан, великий кузнец прошлого. В ту пору, когда гномы еще странствовали свободно среди высоких гор и плоских лугов, родился в шатре неизвестной семьи маленький ребенок. Он рос болезнями и хворью. Его лева рука была короче правой, а правая нога смотрела в другую сторону, нежели левую. Кто мог проклясть эту маленькую семью — до сих пор неизвестно.
Уродство при рождении в Безымянном Мире считалось чем-то из ряда вон выходящим. Учитывая, что даже самый простой смертный, чья жизнь — лишь век, так или иначе, но имел отношение к Пути Развития, то и потомство получалось здоровым.
Во всяком случае достаточно, чтобы рассказ Албадурта уже выглядел необычно.
— Во времена одного из Переселений, — продолжил гном. — когда гномы путешествовали от Горы Предков к Горе Штормов, Архад-безродный, исчез. Никто не знает, куда он делся, но когда вернулся спустя тысячу лет, один год, один месяц и один день, — Хаджар вздрогнул — в воздухе повис запах магии Фейри. — то его молот не знал усталости. Своими странными руками он мог выковать сталь из воздуха, а своими страшными ногами — раздуть меха так, что Ирмарил бы покраснел от завести.
Ирмарил и Миристаль… древние имена, которые теперь встречались разве что в легендах.
— Он выковал лучшие доспехи и лучшие клинки, которые, по преданиям, сокрыты в усыпальнице Провидца где-то в недрах этой горы. И слава об этих доспехах и клинках, которыми хвастались Короли прошлого, разошлась по всему Безымянному Миру и даже дальше, — том Алба-удуна стал мечтательным, а Хаджар буквально видел, как гордый гном прищурился, вспоминая былую славу ныне малочисленного народа. — К Горе Штормов съезжались представители всех рас. Они хотели сами увидеть лучшего кузнеца Народа Живущего Под Горами. И, о Каменный Молот, они видели, Хаджар-дан. Видели и не находили слов, чтобы описать все величие этих изделий.
— Звучит здорово, Албадурт, — улыбнулся Хаджар. Пусть он уже не был мальчишкой, бегающим по хитросплетениям дворцовых коридоров, но он мог оценить историю о древнем герое.
— Именно так, Хаджар-дан, — вздохнул гном. — я знал, что ты оценишь… но, увы, в таких историях всегда есть но…
— Не без этого, рыжий, — снова хмыкнул Абрахам.
— Смерть близко… — подал голос Гай. Его было едва слышно. А уж слова Иции и Густафа приходилось передавать по цепочке, иначе вести диалог было невозможно.
— Вор прав, — чуть грустно согласился Алба-удун. — В один вечер в Гору Штормов пришел человек, а может и не совсем человек. Или уже не человек, хотя кто-то говорит — еще не человек. Он представился Горшечником, странствующим несчастьем.
Хаджар поднялся с кровати и подошел к решетке.
Обратившись в слух, он спросил?
— Что было дальше, Албадурт?
Чутье подсказывало ему, что истории о Горшечнике и его возлюбленной, которые он по крупицам собирал со всего мира, имели необычную важность и, возможно, ключ к пониманию происходящего в его собственной жизни.
Или, даже, жизнях…
Глава 1331— К Архад-Галену, Хаджар-дан, приходили многие, — продолжил Алба-удун. — кто-то приходил со всеми деньгами мира, чтобы ему выковали меч, который сможет рассечь небо и расколоть землю. Кто-то, чтобы Архад выковал щит, способный выдержать вес падающей звезды. Иным были нужны доспехи, чтобы остановили удар самой Смерти. Архад никогда не соглашался.
— Почему?
— Ему было неинтересно, — Хаджару показалось, что гном пожал плечами. — зачем ковать меч, который будет отнимать жизни? Он ведь не знал, что жизни тот отнимет? Зачем делать доспехи, которые могут спасти самого бесчестного и ужасного из владельцев? Зачем создавать щит, который укроет детоубийц? Нет, Архад-Гален выковал оружие и доспехи лишь однажды. Ибо таков был его уговор с духами, которые научили его тому, как договориться с огнем, землей и металлом.
Духи, которые научили… значит Архад, если и существовал, действительно обучался у Фейри, которые открыли ему таинства истинных имен всего сущего. Потому что как еще иначе калека мог совладать с горнами и молотами гномов. Их искусство настолько сложно, а инструменты — тяжелы, что ни один человек или иной разумный, не смог создать тех же артефактов, что подгорный народ мастерил играючи.
— Но Горшечник попросил совсем иное, — Алба-удун, кажется, вздрогнул. — из мешка, в котором можно было спрятать целый мир, он достал черный гроб. И не просто черный, а такой, что свет, когда падал на него, исчезал внутри. Если поднести к тому лампу — она погаснет. Если дотронуться пальцем, то тебя затянет внутрь. Если пролить воду — она станет льдом, затем осколками, а потом и пылью, которая пропадет во тьме.