Принцесса

Илька улыбнулся и посмотрел на нарочито хмурящуюся Нину. Она могла говорить все что угодно, но он-то знал, что Нина любит девочку как родную дочь.
— Теперь разговоров будет до весны, — задумчиво произнесла Юлька, глядя в окно, — нашим только дай возможность языками почесать.
— Ничего, — откликнулся Андрей, — поболтают и забудут.
Юлька скосилась к нему и улыбнулась. Потом, развернувшись полубоком, привалилась к его плечу. Андрей заметно расслабился, наклонил голову и поцеловал Юльку в висок. Это не ускользнуло ни от Ильки, который резко переключил взгляд вперед, ни от Нины, которая тревожно дернулась, заметив перемену в его настроении.
Как ни странно, вся эта история, очень быстро забылась. Оказавшись дома, Лерка сделала вид, будто ничего не случилось. Но когда ушла Нина, а следом, показав на прощание кулак, уехал Илька, она, как когда-то в детстве, забралась в кровать к Юльке. Они лежали обнявшись, и Юлька чувствовала, как дрожала Лерка, заново пересказывая страхи, которых она натерпелась. А потом и Юлька рассказала дочке, как ей было страшно.
— Я боялась даже думать о том, что могу потерять тебя, — шептала она, и Лерка стискивала ее руку и целовала обветренными губами в плечо.
— Прости меня, мамочка! — это звучало так искренне, что Юльке самой хотелось плакать. Они уснули обнявшись, а наутро договорились не выносить историю на публику. И в народ ушла легенда про то, как сумасбродка Лерка, известная своими детскими похождениями, вдруг вздумала проведать городских родственников, и без предупреждения уехала, заставив мать переживать. Все, знающие Леру Мельникову, тут же в это поверили, а правду знали всего пять человек.
На смену приходили новые новости и события. И одним из таких событий стало появление у Лерки поросенка. Илька сдержал обещание и привез его через неделю от всколыхнувших деревню событий с пропажей. Даже Юлька, которая была против живности, сначала с опаской, а потом с любопытством смотрела на нового жителя их дома. Поросенок был не просто маленький, он был очень маленький. Лерка вся лучилась от счастья, хватала розового с черными пятнами поросенка и смачно чмокала его в розовый пятак.
— Ты же мой хорошенький! — сюсюкала она, — ты мой славненький! Я назову тебя… Мам! Как его назвать? Может Хрюша? Нет, слишком банально.
— Бекон, — предложил сидящий в кресле Илька. Он добродушно наблюдал за возней, и по всему было видно, что он получает не меньшее удовольствие.
— Фу на тебя! — Лерка обернулась и показала язык. — Я назову его… Фунтик! Точно, как в мультике! Поросенок Фунтик! Фунтичек мой милый, иди ко мне!
Поросенок оказался любопытным, облазил все закоулки дома, залез под Леркину кровать и вытащил оттуда шелестящие обертки от конфет.
— О! — воскликнула Юлька, — одна свинья сдала другую!
К свинке прилагались лоток для туалета, миска для еды и воды и несколько ярких одежек, которые Илька прикупил в зоомагазине. Лерка не смогла утерпеть, нарядила малыша в костюмчик розового цвета и убежала на улицу, показывать поросенка подружкам.
— Будет ей теперь занятие, — улыбнулся Илька, — ну как она?
— Клялась, что больше никогда и ни в жизнь, — ответила Юлька, — будем надеяться, что она запомнила урок.
Илька погостил до вечера, и уехал, расстроив Лерку. Впрочем, она нашла, на кого перенести все свое внимание, и теперь сидела на полу возле матрасика, на котором спал уставший от дневных показов поросенок.
— Мам, почему Лютик не остался ночевать? — крикнула она.
Юлька не знала. Ей Илька тоже показался каким-то задумчивым и отстраненным, и хотя она старалась не обращать внимания, но такое нетипичное для друга поведение отложилось в голове и давало пищу для размышлений.
С некоторых пор Юльке казалось, что время не просто быстро идет, оно бежит. Зима, такая снежная, хоть и не слишком суровая в этот год, уже почти закончилась, на носу был март, а значит день рождения Лерки. Каждый год отмечали по одной и той же схеме — один день с близкими родственниками, второй — с друзьями, а на ближайшие выходные приезжал Илька и забирал любимицу в город, где Лерка получала щедрую порцию любви и подарков от Юлькиных родителей. Илька тоже не отставал, и Юлька с досадой принимала тот факт, что поездки в город Лерка ждала больше всего.
Все было распланировано и шло своим чередом. Все, кроме одного — ее личной жизни. В какой-то момент она вдруг поняла, что не хочет отказываться от отношений с Андреем, тем более, что молодой человек выражал явную симпатию, хотя вел себя вполне корректно, и в школе больше никаких инцидентов не было. Лерка, очевидно, что-то расставив в своей голове, была вполне вежлива с ним, училась по его предмету хорошо, но в целом, вела себя отстраненно. Юлька все собиралась с духом, чтобы побеседовать с дочерью по поводу того, что стало причиной зимних происшествий, но все никак не могла сформулировать, что же именно ей бы хотелось донести до дочери. А Лерка, как-будто специально, вдруг начала к месту и не к месту вспоминать об отце. Она надергала из фотоальбома свекрови фотографий, одну поставила в рамку на своем столе, остальные использовала для школьного проекта о семье, который ожидаемо занял первое место и долго висел в главном холле, мозоля Юльке глаза.
Однажды, когда во всей школе была тишина, она, проходя мимо, остановилась у плаката и долго смотрела на старые фотки. Она помнила, как он выглядит, и больше ничего. Даже голос не могла вспомнить, хотя это было первое, что заставило ее обратить внимание на парня с гитарой в руках. Она помнила свои ощущения, как волна сексуального влечения просто смыла с нее все, вложенные мамой, понятия о приличии и достоинстве. Но это были только ее чувства. А что чувствовал он, она не помнила. Юлька протянула руку, коснулась фотографии, где загорелый коренастый крепыш в армейской форме был снят с такими же загорелыми юношами. Ничего. Никакого тепла. Она опустила руку и, резко развернувшись, ушла.
А к Андрею ее влекло. Это она осознала тогда же. Э-э, матушка, беседовала она сама с собой, да тебе простого женского счастья захотелось! Вся сложность заключалась в том, что она не знала, что ей делать, а Андрей, будто бы специально, не предпринимал никаких действий. Он приветливо улыбался при встрече, и вообще, выражал всяческую приязнь, но шагов к сближению больше не делал, словно ждал, когда она сама сделает первый шаг. Это было невыносимо еще и потому, что Юлька может и хотела бы этот шаг сделать, но не знала, как. Теперь она, засыпая, размышляла о том, что прилично и что нет для директора школы, и стоит ли ей в конце дня, когда дети разойдутся, подкараулить его у кабинета. И, мысленно опозорив себя всякими неприличными выражениями, в досаде засыпала.
Конец зимы ознаменовался плюсовой температурой. Звонкая весна стояла на пороге, кругом капало с крыш, птицы надрывались, прославляя жаркое солнце. Юлька сидела на крыльце, наблюдая как Лерка забавляется с поросенком. До нынешнего дня поросенок выходил на улицу только высунув любопытный пятачок из Леркиной куртки, а сегодня его поставили на чернеющий в проталинах снег. Поросенок не смутился, и тут же принялся разведывать все, до чего мог дотянуться. Лерка смеялась, щекотя любимца тонким прутиком, поросенок взвизгивал и подпрыгивал, вызывая у сидящего в отдалении Гаврилы нервный рык. Пес понимал, что поросенок появился тут неспроста, тем более, что обе хозяйки были рядом, поэтому не лаял, а только хмуро посматривал, охраняя свою миску, в корой лежал недоеденный кусок хлеба, размоченный в старом супе.