Сноха

Накинув свежую майку и широкие тренировочные штаны, я устало выхожу в холл. Усевшись в кресло, терпеливо жду своих собственных сотрудников, распивающих чаи у меня дома. Они бодро шагают вслед за Ольгой, а впереди несется Роберт, держа в ручонках Бимку.
«Целая процессия, твою мать!» — мысленно усмехаюсь я, но до чертиков рад, что Ольга и пацанчик стали моей семьей.
— Дедушка, ты заболел? — негодующе говорит маленький начальник. — К тебе вот целая стая врачей прилетела.
— Врачи не летают, малыш, — улыбаюсь я и, вставая из кресла, пожимаю руку Сергею Ивановичу, нашему лучшему терапевту, и киваю лаборанту Тамаре.
— Мы с Тамарой ходим парой, — хмыкает Сергей, высокий и худой как жердь, и косится на маленькую и толстенькую коллегу.
Трудно представить себе совершенно разных людей, но лично меня еще со школьных лет такие шутки не развлекают. Я во все глаза смотрю на Ольгу в слегка обтягивающем спортивном платье, замечаю волосы, убранные в строгую дульку, и за малым не тянусь к ней, желая выкинуть все шпильки к едреной фене.
— А почему вы не в постели? — так же требовательно, как и Роберт, спрашивает меня Ольга. — Вам, кажется, постельный режим прописали.
— Кто прописал? Василий у нас хирург, а не терапевт, — отмахиваюсь я и, улыбаясь, киваю внуку. — Ты пришел посмотреть, как у меня будут кровь брать?
— Нет, — пугается малыш, но не убегает, а осторожно подходит к журнальному столику, где Тамара раскладывает пробирки.
Я искоса наблюдаю за ребенком. Замечаю любопытный взгляд и то самое задумчивое выражение лица, что в детстве иногда появлялось у Кирилла. Где мы с Галкой его упустили и в чем? Я работал как проклятый, она воспитывала. Он же ни в чем не знал отказа. Брендовое шмотье, кружки английского и художественная школа…
«Может, в консерватории что-то подправить?» — проносится в башке цитата Жванецкого.
— Роберт, — строго зовет сына Ольга, — ты собирался поздороваться с дедушкой и помочь мне выбрать домик для Бимки, — замечает она, забирая у ребенка собаку.
— Сейчас меня доктор посмотрит, и приходи поболтать, — стараюсь утешить расстроенного Роберта.
— Вы заразный, — на ходу бросает сноха и, взяв сына за руку, уводит прочь. — Через пару дней дедушка пойдет на поправку, и ты сможешь с ним поболтать, — уверяет она Роберта, спускаясь по лестнице. Умом я понимаю, что Ольга права. Еще не хватало наградить ребенка гнойной ангиной. Но в башке словно мультик мелькают картинки семейной идиллии. Мы с Ольгой в обнимку валяемся на кровати, а вокруг носятся дети. Роберт и еще двое мелких спиногрызов.
Она приходит ко мне сразу после ухода медицинского десанта. Вернее, сначала в комнату вплывает Анечка с завтраком. И поставив полный поднос на комод, прикатывает поближе к кровати тумбочку и выдвигает из пазов небольшой столик. Ставит сверху поднос со всякими вкусняшками и тактично удаляется.
Ольга садится на самый краешек кровати и привычным жестом кладет ладошку на мою ногу.
«Ну, и как прикажете есть?» — мысленно усмехаюсь я и в то же время боюсь пошелохнуться.
— Не спугни! — вопит моя чуйка.
— Что там, на воле, делается? — спрашиваю, пытаясь шутить, и тут же ощущаю, как одноглазый Джо приходит в движение. Может, и нужно сделать дыхательные упражнения, чтобы привести негодника в лежачее положение, но мне до жути хочется обнять Ольгу, и впервые за несколько лет я понимаю, что непреодолимо хочу женщину. Вот эту самую, сидящую рядом на кровати и болтающую чепуху о Бимке. Схватить в охапку, притянуть к себе, утащить в ванную…
 
«Та-а-а-к, — останавливаю сам себя и, обмакнув оладью в малиновый сироп, спрашиваю добродушно.
— Я никак не пойму, Олюшка. Кирилл рассказывал, что приезжал к тебе в Эдинбург. А ты уверяешь, что вы не встречались.
— Когда именно он приезжал? — поднимает она на меня свои зеленые глазищи. — До рождения Роберта? Или после?
— Галина уверяет, что после. Вроде как и тест на отцовство делали… И тут кроется вторая загадка. Меня эти девяносто два процента сильно смущают…
— Вадим Петрович, — вздыхает Ольга, вставая. — Я понятия не имею, куда ездил Кирилл, с кем он встречался и какие тесты делал. А девяносто два процента он, наверное, разглядел на этикетке Гленморанджи. Кажется, они запустили самый крепкий виски в мире.
— Оля, — прошу я, отставив завтрак в сторону. — Не уходи. Может, сейчас не время разбираться с этой хренью. Но я задал тебе вопросы, мучающие меня уже который год. Давай разберемся вместе.
Она замирает лишь на секунду в нерешительности, а потом снова садится у меня в ногах. Вот только руку мне на лодыжки не опускает.
— Вадим Петрович, — заявляет Ольга, подавив вздох. — Я уехала в Шотландию через месяц после нашей знаменательной встречи в ресторане. И с тех пор не видела Кирилла и не общалась с ним.
— А как же тест? — вскидываюсь я, окончательно забыв о завтраке.
— Я неотлучно нахожусь с Робертом со дня его рождения. И мы ни разу не предоставляли биоматериал для теста ДНК. Да и Кирилл точно знал, что я ни за что не стану с ним встречаться. Мы плохо расстались, — с трудом сглатывает она. — И я официально оформила отказ от алиментов.
— Но, — пытаюсь разобраться я, но моя сноха резко обрывает.
— Я сказала вам все. И больше не желаю возвращаться к этой теме.
— А от кого Роберт, можешь мне сказать? — спрашиваю, заранее зная, что услышу в ответ.
— Нет, — мотает она головой и, подхватившись, несется к выходу. Лишь на минуту останавливается в дверном проеме и сквозь слезы бросает мне с упреком. — Я никогда не стану проходить этот тест. Только когда Роберт вырастет и сам захочет… Это невыносимо, как же вы не понимаете! — кричит она и, топнув ногой, убегает прочь.
«А ты опять все испортил, — понурив голову, пеняет мне одноглазый Джо. — Теряешь сноровку, Вадик. Завел бы девушку в ванную, а там бы я и сам справился. Оттянулись бы по полной. А так… читай научные статьи о любимой ринопластике или спи!»
«Как бы ни так! — думаю сердито. — Мне разобраться надо. Ты еще не знаешь, милая, какой я дотошный!»
Прикрыв глаза, я мысленно рисую схему. Большой кружок посередине листа — Это Кирилл. Рядом два других поменьше — мы с Ольгой. От «Кирилла» веду стрелочки в сторону, а сам думаю, как бы мне точно узнать, куда мое чадо моталось сразу после рождения Роберта. И кто же все-таки врет? Кирилл или Ольга? Как жаль, что нельзя провести очную ставку.
«Загранпаспорт, твою мать! Его никто не подумал сдать! — спохватываюсь я и, резко сев на кровати, звоню Галке. Но моя бывшая не берет трубку.
«Наверное, ведет прием, или на планерке», — думаю я и, поразмыслив с минуту, звоню знакомому пограничнику. Он у меня так и записан в телефоне — «Джульбарс». Когда-то давно я ему делал репозицию — соединял кости после открытого перелома. И, кажется, вправлял перелом запястья. Лучевая кость — ее особо не загипсуешь.