Хаос и Амбер

 
ГЛАВА 14
Боль... ничего, кроме боли... боль, обернутая в еще большую боль...
Я думал, легкие у меня взорвутся. Я не мог ни дышать, ни двигаться, ни мыслить. Я пробовал кричать, но с губ не срывалось ни звука.
...пламя истязало меня, вгрызалось в мою плоть...
Я видел, как начал оглядываться Эйбер. Да-да, именно «начал оглядываться», и делал он это чрезвычайно медленно. Казалось, он вообще не движется.
О боги, какая боль!.. пусть она прекратится!..
Губы Эйбера разжались. Похоже, он мне что-то кричал, но мой слух был наполнен трескучими раскатами грома, и я не слышал ни слова.
Руки... голова... глаза...
Все вокруг светилось, испускало искристый голубой свет, излучаемый мной. Тени, резкие и черные, залегли мрачными перстами во все стороны. Все наполнилось ощущением неотвратимой обреченности.
Боль!..
У меня начало темнеть перед глазами. Нет, я не мог умереть здесь. Только не сейчас... Это было несправедливо... Я был еще жив...
Мрак.
Я медленно приходил в себя. Все вокруг притихло. Я чувствовал, что куда-то переместился и смотрю на себя словно бы издалека, но все равно, в какую бы сторону я ни смотрел, все вокруг было бело. Отделенный от собственного тела, наблюдатель, видящий мир чужими глазами, я вглядывался в эту белизну и искал в ней ответа.
Но даже если моя жизнь была всего лишь пылинкой на шахматной доске величиной с мироздание, мои мысли оставались ясными и четкими. Я помнил о молнии. Я помнил о боли, хотя она ушла. Призрачное спокойствие, не похожее ни на что из того, что мне доводилось испытывать раньше, нисходило на меня.
Безмолвие нарушил хохот – пронзительный и мелодичный.
– Кто здесь? – окликнул я.
На расстоянии ладони от моих глаз мелькнула белесая дымка и тут же вспыхнул слепящий свет. Я отчаянно заморгал и заслонил лицо рукой.
Этот свет – он двигался и дышал, он ел и пил со мной. У него – чем бы это ни было – были глаза. Но не человек смотрел этими глазами, этими окнами, за которыми открывалась душа. Они были так чисты и совершенны, что сердце у меня заныло от одного лишь взгляда на них.
– Почему ты здесь? – спросил голос. Казалось, он доносился снизу, потом – сверху, потом – опять снизу.
– Сначала ответь, где я, – сказал я.
– Здесь, со мной, – отвечал голос. Я облизнул губы.
– Я – первый?
И снова прозвучал смех.
– Нет. Были и другие.
– Где я?
– Ты – рядом с твоей матерью.
– Значит... я умер? – Я снова облизнул пересохшие губы. – И это – Семь Небес? Награда мне по заслугам?
Я кожей почувствовал, что мой собеседник озадачен.
– Где я? – упрямо повторил я свой вопрос.
– Прощай... – прозвучал голос. – Прощай...
– Нет! – крикнул я. – Погоди! Мама, я...
Мир вдруг изменился. Неожиданно все стало иным. Возникли звуки... ворчание грома... людские крики...
Я лежал ничком, прижавшись к песку левой щекой. Я чувствовал, как шевелится песок, как он ползет, будто живой.
Открыв глаза, я заморгал, потрясенный яркостью цветов. Синее, коричневое, красное, зеленое наплывали друг на друга, как размытые дождем краски.
Мой взгляд не хотел или не мог сосредоточиться, поэтому я уставился на пару голышей, валявшихся в нескольких дюймах от меня. Камешки вертелись и хитро приплясывали. Я смотрел и смотрел на них, и постепенно они обрели резкие и четкие очертания.
Я не умер – это была первая и самая важная мысль.
Меня окружал едкий, неприятный запах. Пахло паленым мясом. Я осторожно кашлянул.
– Лорд Эйбер? – послышались голоса вдалеке. – Поднимите его! Скорее! В дом!
Я попробовал приподняться, попытался оттолкнуться от песка руками, но руки не пожелали меня слушаться, и я обмяк, поняв, что лишен сил шевелиться.
Что же случилось?
Молния... молния ударила меня.
Каким-то образом я уцелел. Я снова моргнул, глубоко вдохнул и рывком сел. И так закашлялся, что чуть не лопнул.
Впереди под подошвами сапог захрустел песок. Чьи-то руки подхватили меня, приподняли.
– Он жив! – крикнул кто-то.
А я подумал: «“Он” – это я или Эйбер?» Как ни невыносимо тяжело это было, но я все же приподнял голову и попытался увидеть, что происходит. Глаза заволокло слезами. Я мало что смог увидеть.
– Эйбер? – прохрипел я.
Темный, неподвижный силуэт впереди, в нескольких ярдах... Наверное, это он.
Нет, не может быть, чтобы он погиб. Я застонал. Мне захотелось зарыться в норку и забросать вход в нее землей. Нет, только не Эйбер – мой единственный друг здесь, в этих страшных краях...
Я пополз. В колени, локти и ладони словно вонзались ножи. Страшная боль сковывала спину, в груди горело. Слезы так застилали глаза, что я почти ничего не видел. Потоки моих слез струились на песок.
Темный силуэт не шевелился. Что бы ни стряслось с моим братом, я понятия не имел, чем смогу ему помочь.
Мне пришлось остановиться, чтобы отдышаться. Перед глазами прыгали и вертелись круги. В ушах звенело.
Но я был жив.
Еще несколько футов – и я буду рядом с братом. Его тоже ударило молнией? Или молния отскочила от меня к нему?
Тошнотворный запах паленого мяса и горелого тряпья наполнял воздух. Я молился о том, чтобы этот запах исходил не от Эйбера.
Неожиданно воины – те самые, что фехтовали у дальней стены, – наконец добежали до меня. Не говоря ни слова, четверо из них подняли меня на руки и рысью помчались к дому.
– Эйбер... – срывающимся, хриплым голосом вымолвил я. – Эйбера заберите...
– Его забрали, лорд Оберон.
Этот голос прозвучал издалека, словно говоривший стоял в дальнем конце длинного-предлинного туннеля.
Сам не пойму как, но мне удалось понять, что этот голос принадлежит молодому офицеру с коротко стриженными светлыми волосами и носом с чуть заметной горбинкой. Он поддерживал меня под левое плечо. Солдаты рысью бежали к дому.
– Он умер? – прошептал я.
Губы офицера шевельнулись, но на этот раз я не разобрал слов. Похоже, слух у меня то прорезался, то отказывал.
А потом я закашлялся и никак не мог остановиться.
– ...молния ударила вас, сэр, – услышал я голос белобрысого офицера. – Джейс побежал за ротным лекарем. Вы лучше не говорите, сэр. Вы оба живы.
– Эйбер... – прохрипел я.
– Вы слышите меня... лорд Оберон? Лорд Оберон?
– Слышу... – еле слышно квакнул я. – Эйбер... он мертв?
На этот раз голос офицера прозвучал громче.
– Он жив. Не пытайтесь говорить, сэр. Он ушиб голову. Придется наложить швы, но он поправится.
– Спасибо.
Мой брат был жив – вот и все, что мне нужно было знать. Я позволил себе расслабиться.
Солдаты добежали до входной двери и внесли меня в дом. Мне ненавистна была роль калеки, но у меня не было сил возражать. Молодой офицер и солдаты осторожно опустили меня на пол около стены. Все гвардейцы ушли в дом, подальше от грозы, подальше от беды.
Ко мне определенно возвращался слух. Теперь я отчетливо слышал раскаты грома – правда, звук был какой-то плоский и далекий.
Офицер сбросил мундир, сложил его и положил мне под голову, как подушку.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Капитан Неоле.
Я снова закашлялся. В небольшом замкнутом пространстве запахи паленой плоти и обгоревшей ткани чувствовались сильнее. Миновала еще минута – и я понял, что эти запахи исходят от меня.
Повернув голову, я увидел лежащего рядом со мной Эйбера. Правая сторона его головы была залита кровью, кровь растекалась по полу. Холодная длань страха сжала мое сердце. Он не шевелился. Может быть, Неоле ошибся...
Я зажмурился. Навалился очередной приступ кашля.
Потом я увидел склонившегося ко мне седовласого старика с морщинистым лицом. Его взгляд был полон тревоги. Наверное, я снова отключился на какое-то время, поскольку секунду назад, по моим подсчетам, этого старика рядом со мной не было.