Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории

Интересный момент: несмотря на официальное признание Ибн Са’уда советским правительством, в Москве не торопились направлять К. Хакимову новые верительные грамоты. Исходили из того, что если и европейские державы последуют примеру Москвы, то есть если и они признают Ибн Са’уда, то Советский Союз незамедлительно предпримет еще один дипломатических ход – первым аккредитует К. Хакимова в ранге посланника. И, сделав это, создаст объективные основания для избрания К. Хакимова дуайеном. Подтверждением тому – письмо, полученное К. Хакимовым от зав. отделом Ближнего Востока НКИД Сергея Константиновича Пастухова от 05.04. 1926 г., следующего содержания: «В силу некоторых соображений нам пришлось воздержаться от отправки Вам [верительных] грамот с этой почтой. Тов. Чичерин посылает специальное письмо Сауду, которое будет служить как бы субститутом этих грамот. Нам пока неизвестно, собираются ли вручать грамоты другие представители. Если они не будут вручать грамоты, возможно, что и мы откажемся от вручения грамот, и Вам придется свое формальное положение в Аравии основывать на письме Чичерина Сауду.
Если же вопрос о посылке грамот будет разрешен положительно, можно было бы акредитовать Вас не в качестве дипломатического агента и генконсула, а полномочного представителя в ранге посланника. В установившейся дипломатической практике буржуазных стран агенты обычно назначаются в страны, за которыми не признается полного суверенитета. Проводить подобную дискриминацию между восточными странами мы считаем нежелательным. С другой стороны, и для Сауда Ваше “повышение” в ранге, по-видимому, будет вполне желательным». Это «должно будет привести к Вашему старшенству в дипломатическом корпусе… Поскольку Вы первым вручите грамоты с новым рангом, старшинство будет за Вами» (93).
Инструктируя К. Хакимова относительно содержания его бесед с ‘Абд ал-‘Азизом, а также тактики поведения с англичанами, Г. Чичерин акцентировал внимание К. Хакимова на двух моментах. Во-первых, на «обязательном подчеркивании нашей общей с Ибн Саудом дружбы с народами Востока», равно как и «лежащего в основе нашей политики принципа самоопределения народов». И, во-вторых, на «крайне осторожном поведении по отношению к Англии». «Не надо давать пищи для какого-либо нового английского ультиматума», писал Г. Чичерин. Если ‘Абд ал-‘Азиз «сегодня с Англией в ссоре, то нет гарантии, что завтра он с нею не помирится… При таких условиях излишняя откровенность недопустима. Можно говорить в самом общем виде о том, что сочувствие Советской России самоопределяющимся и борющимся за независимость народам означает, что мы против всяких завоеваний и угнетений малых народов великими державами. Но не следует заострять эти разговоры специально против Англии, чтобы не получился у нас дипломатический скандал. Нужно иллюстрировать тезис наших дружественных отношений с народами Востока, рассказывая о нашей дружбе с Турцией, Персией, Афганистаном и т. п., но при этом надо чрезвычайно осторожно относиться к Англии». Всякое стремление восточных народов к независимости, подчеркивал Георгий Васильевич Чичерин, «может рассчитывать на наше сочувствие». Вступив в отношения с Хиджазом, продолжал наркоминдел, мы имели в виду «установить контакт с народами Аравийского полуострова», и контакт этот нам хотелось бы сохранить. Победы, одержанные Ибн Са’удом, «не означают, что он уже добился независимости», полной и абсолютной. «Нет, ему еще предстоит трудная борьба с государствами, которые хотели бы видеть в Аравии не сильное независимое государство, объединяющее арабов в борьбе с иностранными домогательствами, а европейскую колонию или же многих мелких князьков, враждующих между собой» (94).
Записки и инструкции наркоминдела К. Хакимову по вопросам перспектив развития отношений Ибн Са’уда с Москвой и Англией служат ярким документированным свидетельством того, что Г. Чичерин внимательно наблюдал за деятельностью Ибн Са’у-да и политическими процессами, происходившими на Аравийском полуострове. Если предположить, отмечал Г. Чичерин в одном из писем К. Хакимову, что Ибн Са’уд и Англия заключили в 1915 г. «договор о взаимодействии, это не значит, что Абдель Азиз [‘Абд ал-‘Азиз] является английским ставленником» (речь идет об англо-саудовском соглашении от 26 декабря 1915 г.). Следует помнить и том, что с 1915 г. «многое переменилось, и силы, действовавшие в период Первой мировой войны в пользу Англии, теперь выступают против нее. Главный враг арабов в прошлом, Турция, в таком обличье уже больше не существует. Теперь главный враг арабов – Англия». Поэтому отношения между Ибн Са’удом и англичанами, резюмировал Г. Чичерин, «впредь будут регулироваться реальным соотношением сил и противоречиями интересов». Конечно, ‘Абд ал-‘Азиз «не сможет и, вероятно, не решится на открытое военное выступление против Англии, и вынужден будет идти на тот или иной временный компромисс. С другой стороны, англичане едва ли решатся пойти на усмирение Абдель Азиза, так как такого рода выступление может привести к опасным для их владычества на Арабском Востоке осложнениям».
Г. Чичерин не исключал того, что, «наладив свои отношения с Абдель Азизом на основе изменившейся обстановки», англичане могли «вести против него всяческие подкопы и стремиться урезать его силу и экспансию, в том числе путем тайного или открытого натравливания на него шейхов аравийских племен». На вероятность именно такого поведения Англии в отношении Ибн Са’уда наркоминдел обращал особое внимание К. Хакимова. При этом указывал, что, «раскрывая Абдель Азизу Аль Сауду глаза на направленные против него английские интриги, есть возможность самим приобрести на него влияние». Обстановка на Аравийском полуострове складывается таким образом, писал Г. Чичерин, что «можно смело надеяться на более менее прочный контакт с объединителем Аравийского полуострова». Есть основания полагать, что, «несмотря на все усилия англичан выжить нашу миссию из Аравии, укрепиться в этой стране» и найти в ‘Абд ал-‘Азизе опору Москве все же удастся (95).
Об активной и результативной деятельности К. Хакимова по выстраиванию диалога с новыми властями Хиджаза сообщал в своих донесениях в Каир и египетский консул Тауфик Амин-бей. Самого К. Хакимова характеризовал как «дипломата способного и ловкого», которому удалось войти в доверительные отношения с Ибн Са’удом и «внушить населению Джидды мысль о том, что Советский Союз – луший друг арабов». Советское консульство в Джидде египетский дипломат называл «распространителем большевистского вируса в Аравии», а Джидду – «центром по ведению большевистской пропаганды в исламском мире». Высказывался в том плане, что сотрудники советского консульства активно привлекали в «ряды сторонников» динамизации отношений арабов Аравии с Советским Союзом хиджазских официальных лиц, «особенно сирийцев», состоявших в штате администрации Хиджаза. В качестве одного из «инструментов большевиков» по распространению коммунистической идеологии в Хиджазе среди прибывавших туда паломников из Индии указывал на шейха ‘Абд Аллаха Мусу ал-Бук’ари. «Большим успехом русских» Тауфик Амин-бей считал установление К. Хакимовым дружеских отношений с «Касимом Зайналом, богатым торговцем, персом по происхождению, пользовавшимся доверием у Ибн Са’уда». Информируя свои министерства о встречах К. Хакимов с представителями властей Хиджаза, египетский и английский консулы отмечали, что акцент в беседах с ними, согласно полученным ими сведениям от их агентов, «мозговитый Хакимов» делал на возможности увеличения числа паломников из Советского Союза – до 10 000 человек. И эти слова его «звучали приятнейшей музыкой для ушей хиджазских властей» (96).