Александровскiе кадеты. Том 2
– Но… – пробормотал сбитый с толку Федя. – Но как же я смогу? Они ведь и собрались-то у нас, потому что вечеринка… все ушли…
– Прекрасно, дорогой мой кадет Солонов! – обрадовался Илья Андреевич. – Вы думаете, размышляете, конструктивно критикуете – прекрасно! Вижу, что в вас я не ошибся. Будем следить за мосье Валерианом. Будем приглядывать за мадемуазель Верой. Ну и, коль уж тут появились Старик со своим заклятым другом Львом, буду приглядывать и я. Почаще бывайте дома, Фёдор. Побольше говорите с сестрой. Помните, что нам надо её излечить от опасных иллюзий, а не столкнуть в жуткую яму. От иллюзий, что достаточно убить нескольких плохих людей, и жизнь волшебным образом изменится. Или не убить, но прогнать.
– А разве… плохих… не надо прогнать? – осторожно спросил Фёдор.
– Конечно, надо. Когда справедливый суд с обвинением и защитой выслушал доводы сторон и рассмотрел доказательства. Это, дорогой Федя, совсем негероично, скучно. Но, как показала история, единственный по-настоящему работающий метод, если вы хотите что-то улучшить. Это как со знаниями – вот, скажем, хотите вы знать хорошо физику. Или любое иное дело. Хорошо боксировать, или стрелять, или ездить верхом, или водить автомотор, или управлять аэропланом. Каков единственный путь добиться этого? Скучный, да, – но единственный? Увы, увы, дорогой, только учиться. Понимаю, для мальчишки это звучит совсем невпечатляюще. – Положинцев улыбнулся. – Но иного человечество так и не изобрело. Ну как, согласны, кадет?
– А если они подвзорвут кого? – проговорил Федя. – Ну, как семёновцев? Что тогда, Илья Андреевич?
– Если я правильно вас понял, дорогой, этот самый Старик, имеющий у них какой-то авторитет, решил отказаться от тактики террора – во всяком случае, на ближайшее будущее. Но потому мы и станем за ними следить. Надо выявить все их связи, знакомства, конспиративные квартиры, источники денег. Это, поверьте, куда важнее, чем засадить несколько человек в каталажку, откуда они вскоре выйдут, поскольку серьёзных преступлений за ними доказать не удастся. И всё, уйдут на дно, скроются. Так что, Федя, я бы предложил проследить за ними. Я договорюсь с господином подполковником. Уверен, Константин Сергеевич окажет вам всяческое содействие. Сколько вам сестра предложила за неприход в отпуск? Два рубля? Ну, посмотрим, как дальше дело пойдёт. Ступайте теперь, дорогой. Ступайте, а я подумаю, не может ли физика помочь нам и здесь…
– Илья Андреевич! – вдруг решился Фёдор. – А вот когда мы после взрыва сентябрьского местность осматривали – помните? Вы тогда ещё прибор привозили, электричеством ходы искали! Так и не нашли ничего?
– О! Хорошо, что вы не забыли, кадет. На самом деле нашёл. Подземных ходов тут немало. Иные – так и вовсе забыты. Я вот подал Министерству двора всеподданнейший доклад о некоей не отмеченной на планах галерее, каковая, я подозреваю, идёт от Приоратского дворца куда-то на восток, за деревню Малая Загвоздка.
Федя сам потом не мог понять, как же у него это вырвалось:
– Илья Андреевич! А под корпусом тоже есть что-нибудь?
– Под корпусом? – сощурился тот. – Нет, конечно. А почему вы решили, что есть, кадет?
Федя мгновенно взмок.
– Да если их здесь много, ходов подземных… – пробормотал он, в ярости на себя, что так глупо проговорился. – Вдруг и тут есть?
– Едва ли, – пожал плечами учитель. – Когда корпус строили, их бы наверняка нашли. И засыпали бы. Не об этом думайте, Феденька! А о том, как вашу сестру выручать будем. Ну да и я тоже обмозгую; давайте так – в следующую пятницу вы ко мне придёте. И обсудим. Надеюсь, я к тому времени что-то выяснить сумею.
* * *
Фёдор вернулся изрядно успокоенным. Слава богу, Положинцев на его оговорку про подземные ходы внимания не обратил. И выход предложил хороший, верный – на самом деле, что бы папа сделал с Веркой, узнай он? И что с мамой бы случилось? Нет, это верно, это правильно – проследить за этими, как их, эсдеками. Вот только как? Неужто Вера и в самом деле станет, что ни суббота, «вечеринку» устраивать? Да ещё чтобы мама с Надей и нянюшкой куда-то убрались бы? Не-эт, наверняка у них и ещё какие-то логова должны быть. Как сказал Илья Андреевич, «конспиративные квартиры».
Это казалось куда интереснее, чем Бобровский и его поиск бомбистов в потерне. И куда более важно, во всяком случае, для Фёдора.
Короче говоря, обратно в роту кадет Солонов шагал в куда лучшем расположении духа.
Офицеров-воспитателей по-прежнему нигде не видно, одна только Ирина Ивановна Шульц по-прежнему опекала немногих оставшихся в корпусе кадет седьмой роты, однако и она, похоже, была не в своей тарелке – постоянно замирала, словно к чему-то прислушивалась.
А потом Федя, проходя балконом главного вестибюля, заметил, как к выходу рысью промчались трое фельдфебелей – с цепями, замками и даже толстым сосновым брусом. С сосредоточенными и мрачными лицами промаршировала дюжина кадет выпускного возраста, из первой роты. Что-то всё это сильно напоминало происходившее после сентябрьских взрывов на вокзале.
Фёдор невольно так и замер на месте. В корпусе было тихо, неестественно тихо, он почти весь опустел. За окнами сеял декабрьский снежок, уже совсем скоро рождественский бал, на который они отправятся с Лизой, и всё вроде б выходило хорошо, но что-то и нехорошо.
И Фёдор никак не мог понять, что же именно.
Потащился дальше, в библиотеку. Однако, стоило за спиной его закрыться высоченным резным дверям с поддерживающими герб корпуса медведями, как к нему почти что бросился Пантелеймон Пантелеймонович, библиотекарь:
– Господин кадет! Да-да, вы! Седьмая рота, так? Шагом марш в расположение! Быстро-быстро!
Ничего не поделаешь. Пришлось «быстро-быстро» отправляться «в расположение».
Госпожа Шульц уже ждала их. Из шести десятков кадет седьмой роты в наличии оказалось всего десять, и потому Ирина Ивановна даже не стала никого выстраивать.
– Господа кадеты. Как и в сентябре, наш корпус объявляется на военном положении. Прямо сейчас, пока мы тут говорим, от Гатчино-Варшавской к императорскому дворцу начинает движение огромная манифестация… всяческих обывателей, рабочих и иных, прибывших из столицы, равно как и из окрестных мест. Они собирались со вчерашнего дня, многие остановились в близлежащих деревнях… Памятуя сентябрьские события, были приняты соответствующие меры. Государь велел не препятствовать мирному шествию. Он намерен принять депутацию и выслушать их. Офицеры корпуса в большинстве своём убыли в гатчинский гарнизон. Старшие возрасты вооружаются. Особые меры принимаются, чтобы обеспечить безопасность тех кадет, кто сейчас возвращается из отпуска. Седьмая рота должна оставаться здесь, но и, – Ирина Ивановна подняла палец, – пребывать в резерве старшего воинского начальника в полной готовности выступить для подачи помощи там, где она потребуется. Всё ясно?
Кадеты ответили «так точно!» с должной лихостью, после чего попытались было рассыпаться по корпусу в надежде что-то увидеть из окон, однако не преуспели – как и в сентябре, Ирина Ивановна Шульц железной рукой подавила всяческое вольнодумство.