Александровскiе кадеты. Том 2

– Не сомневаюсь. Их было много?
…Их было много, и в кадет полетели отнюдь не снежки, а булыжники, бутылки и прочее. Хорошо, что старший кадет не растерялся, не позволил мальчишкам рассыпаться, влезть в драку; собрав александровцев, он бегом повёл их на прорыв. Пострадала только шинель Льва Бобровского, на котором повисли двое.
– Но я им дал! Дал! – завопил Лев, не выдержав.
– Дал, дал, – согласился справедливый Петя. – В общем, на этом-то и всё, Ирина Ивановна…
– Как это всё! Как это всё! – возмутились остальные. – Ты чего, Нитка?!
– Ну хорошо, хорошо. Как мы сквозь слободу проскочили, так стрельба и началась.
Госпожа Шульц на миг зажмурилась, выдохнула и вновь открыла глаза.
– Как это произошло, Петя?
Но тут уже все новоприбывшие загомонили разом.
Выходило, что палить начали сразу и чуть ли не со всех сторон. Потоки людей двигались по проспекту Павла Первого, мимо Коннетабля, сворачивая затем направо, к дворцу. И там что-то случилось, неведомо что, но стрельба вспыхнула моментально и во множестве мест.
– Во множестве мест… – мертвенно повторила Ирина Ивановна.
И точно – винтовочная перестрелка слышалась теперь со всех сторон. Палили и в Александровской слободе, и к северу, возле Мариенбурга. Палили и совсем рядом, у вокзала, что так и не успели восстановить.
А потом выстрелы стали приближаться. И рёв толпы. Федя вдруг очень чётко представил, как по их Корпусной улице катится сплошной живой вал, весь ощетинившийся штыками, сверкающий злыми вспышками выстрелов…
Зачем они сюда? Что им тут делать?!
– Господа кадеты, – Ирина Ивановна поднялась, – прошу всех надеть тёплую одежду, как для похода. Спускаемся вниз.
Притихшая и замолкшая седьмая рота повиновалась.
– Петь, Петь, а что же там?..
– Стреляют они там, – выдохнул Ниткин, вновь влезая в шинель. – Не пойму, откуда оружия столько?.. Ой!..
Со звоном треснуло, покрывшись паутиной трещин, пробитое пулей оконное стекло. Петя застыл, остолбенев и глядя на округлую дырку посреди панели. Федя пихнул друга в спину, затолкав под кровать, и вовремя, потому что тотчас стекло оказалось пробито ещё одной пулей.
– Выходи! Выходи! – Дверь распахнулась, Ирина Ивановна на миг мелькнула в проёме.
Седьмая рота – все, кто добрался до корпуса, – столпилась вокруг госпожи Шульц.
– Спускаемся вниз. – Она была бледна, но голос оставался твёрд. – Вниз, в подвал корпуса.
– Мы умеем стрелять! – возмутился Севка Воротников.
– Тихо! Стрелять, господа кадеты, в корпусе есть кому.
И точно. Ирина Ивановна не успела договорить, а выстрелы затрещали часто-часто и совсем близко.
Дверь ротного зала распахнулась, влетел, едва не растянувшись на пороге, не кто иной, как сам Илья Андреевич Положинцев.
– Госпожа Шульц! Ирина Ивановна!.. Толпа штурмует корпус! Константин Сергеевич велели передать, чтобы вы уводили мальчишек!
– Где сам подполковник?
– Где ж ему быть, – скривился Илья Андреевич. – У ворот… а может, уже и в вестибюле. Уходите, Ирина Ивановна! Немедля! Сюда, по главной лестнице! Где ваше пальто?
– Здесь. Я готова.
Госпожа Шульц и в самом деле подхватила одежду и шапочку, махнула седьмой роте:
– За мной!
Они бежали по широким пологим ступеням, мимо вазонов с пальмами и портретов отличившихся выпускников, всё ниже и ниже, а выстрелы гремели всё ближе и всё чаще. Илья Андреевич замыкал шествие, однако он почему-то одеваться не спешил.
Протопали все марши, оказались на первом этаже. Ирина Ивановна с Положинцевым осторожно выглянули…
Взрыв грянул прямо у дверей главного вестибюля. Высоченные резные створки сорвало с петель, всклубились дым и снег, над самым ухом грянули выстрелы.
– Вниз! – Илья Андреевич с неожиданной ловкостью извлёк из-под полы чудовищных размеров маузер. – Вниз, скорее, уходите, да уходите же! Я их задержу!..
– Илья Андреевич!..
– Ира, уходи немедля!.. – сорвался Положинцев, забыв даже о вежливости.
В разбитые двери корпуса, пятясь, отступали его защитники – сколько-то старших кадет с карабинами, офицеры-воспитатели. Сверху по главной лестнице затопало сразу много сапог, лязгнуло железо, Федя услыхал брошенное второпях: «Расчёт! С пулемётом сюда!..»
Ему показалось, что это был голос Двух Мишеней.
В следующий миг его почти оглушила длинная очередь.
– Вниз! Да вниз же! – Илья Андреевич весьма неделикатно сгрёб Ирину Ивановну в охапку, с неожиданной силой толкнув к лестничному спуску. – Вниз, в подвал, и налево! Сразу налево! Первый поворот!
– А вы?! Вы, Илья Андреевич?
– Сказал же, я их задержу! Быстрее, да быстрее же!
На миг умолкнув, в главном вестибюле вновь ударил пулемёт, взорвалась граната.
– Седьмая рота, за мной! – звонко скомандовала Ирина Ивановна.
В подвале горел свет, и выстрелы над головами грохотали уже куда тише. Только тут Федя понял, что они с Петей Ниткиным всё это время держались за руки.
Кадеты кубарем скатились вниз по ступеням.
– Давайте, давайте, влево первый поворот! – торопил их Положинцев. – Скорее, да скорее же!
Взрыв. Взрыв. Взрыв наверху, и вопли людей, полные ярости и боли. Пулемёт повёл очередь и захлебнулся. Грохот боя тотчас надвинулся.
– Сюда! Скорее!
Кадеты припустили, Ирина Ивановна – замыкающей. Положинцев куда-то исчез, словно испарился.
– Куда дальше? Дальше куда? – Оказавшийся впереди Севка Воротников метнулся туда-сюда.
Над головами часто-часто гремели выстрелы, надсаживаясь, орали люди. Кто-то – непонятно кто – прорвался в корпус; потянуло дымом.
– Бегом! – Ирина Ивановна рванула свой ридикюль; в руке её оказался плоский дамский браунинг.
Что-то взорвалось совсем близко, за спинами. Со звоном лопались лампочки, свет почти погас.
– Ирина Ивановна! – Федя бросился назад, к наставнице. Вместе с ним – Петя Ниткин и почему-то Костька Нифонтов.
Наверху палили, палили и палили, где-то рядом топали тяжеленные сапожищи.
– Седьмая рота! За мной! Сюда! И бегом по коридору! – вдруг грянул отлично знакомый голос.
Две Мишени. А за ним – капитан Ромашкевич.
Так, наверное, спускаются ангелы.
– Константин Сергеич! – завопили кадеты. – Александр Дмитриевич!
– Тихо! Тихо, господа! Что я сказал – бегом марш! Капитан Ромашкевич, головным! Выводите ребят!