Решительная невеста

Райтуэлл откашлялся.
— Я считаю, что миссис Теннант должна сейчас поднести ребенка к груди. О кормилице не может быть и речи.
— Миссис Теннант, — и Кейт, и Чарльз сказали одновременно. Затем они смущенно засмеялись.
— О Боже! — воскликнула Кейт.
— О моя дорогая, — ответил с улыбкой Чарльз. Делайте, как говорит доктор.
— Я бы хотела, но что делать с платьем?
Чарльз подумал, что с лошадьми и собаками было намного легче.
— Может быть, капитан, вы могли бы отнести леди обратно в кровать?
— Вы думаете, это не опасно?
— Считаю, что нет…
— Тогда держите крепко ребенка, Кейт. — Чарльз взял ее на руки и, молясь, чтобы его онемевшие ноги не подкосились, поднялся. Он пошел, шатаясь, к отгороженному углу, положил Кейт на спину, но она тотчас же приподнялась. Казалось, она совсем не устала.
— Хотите верьте, хотите нет, но я великолепно себя чувствую! Расстегните мне платье, пожалуйста.
Чарльзу захотелось сказать, что ее поведение неприлично. Однако о каких приличиях могла идти речь в данной ситуации? Конечно, он не представлял себе кого-нибудь из прекрасных, утонченных матерей своих знакомых, включая и собственную мать, в подобных обстоятельствах. Но ведь все они прошли через это.
Теннант расстегнул пуговицы и снял платье, стараясь не видеть больше, чем следует. Как Кейт сказала раньше, на ней не было корсета. Только сорочка закрывала грудь. Густо покраснев, она развязала бретельку, обнажила грудь и близко поднесла младенца.
— Мне сказали, что молоко в нужное время появится.
Младенец вел себя как детеныш любого животного. Он открыл рот, как птенец, отчаянно стараясь найти пищу. Кейт направила сосок ему в рот. Когда малыш почувствовал грудь, он тут же начал ее сосать. Кейт поморщилась от боли, но затем лицо ее разгладилось. Теперь она ворковала над малышом.
Капитан долго смотрел на грудь Кейт. И хотя в его мыслях не было ничего похотливого, он велел, чтобы кто-нибудь принес одну из его запасных рубашек. К его сожалению, чистого белья давно уже не было. Чарльз разрезал рубашку спереди и накинул ее на плечи Кейт, прикрыв младенца и грудь.
— Сэр. — Голос Райтуэлла нарушил размышления Чарльза. — Вы имеете какое-либо представление о том, что я должен с этим делать?
Чарльз потупил взор и сдержал смех. Его преподобие держал в окровавленных руках что-то похожее на большой кусок печенки.
Кейт тоже взглянула и снова покраснела.
— О, мистер Райтуэлл, мне жаль. Я не думала, что так получится.
— Я рад, что смог помочь, миссис Теннант, — сказал священник отнюдь не радостным голосом.
— Кто-то должен перевязать и отрезать пуповину, — произнесла она. — Кроме того, я думаю, что детское место можно просто выбросить. И еще. Мне надо привести себя в порядок. Я приехала сюда с узелком. Там вещи для ребенка… и мои.
Чарльз дрожащими руками обмотал пуповину тряпкой и отрезал ее ножом. Он предполагал, что ребенок закричит от боли, но тот продолжал сосать как ни в чем ни бывало.
Пибоди принес чемодан Кейт.
— Прелестный малютка, мадам, — сказал он, поклонившись. — А вы — доблестный воин!
— Спасибо, рядовой, сказала Кейт.
Чарльз велел ему уйти за занавес. Теннант был потрясен всем случившимся. Ему хотелось, чтобы родился ребенок. Но что делать теперь, он не знал. С точки зрения закона это были его жена и ребенок. Однако он понятия не имел, как заботиться о них.
— Пожалуйста, возьмите его.
Чарльз увидел, что Кейт протягивает ему ребенка, завернутого теперь в пеленки.
— Мне нужно… кое-что сделать.
Неохотно, очень неохотно он взял в руки крошечный сверток. Сейчас малютка мирно спал. Он больше походил на старика, чем на младенца. «Интересно, все новорожденные такие страшненькие? — подумал Чарльз. — Или только этот малыш? А вдруг он всегда будет таким сморщенным?»
Теннант поднял глаза. Кейт лежала в постели, прислонившись к стене, и наблюдала за ним. Круги под глазами у нее казались темнее, а волосы были растрепаны. Тем не менее она была одной из красивейших женщин, которых Чарльз когда-либо видел.
— Спасибо. Прелестный малыш. — Он отдал Кейт ребенка. И удивился, что ему совсем не хочется расставаться с этим маленьким комочком.
— Да, конечно. —Чарующая улыбка тронула ее губы. — Спасибо вам за все, капитан.
— Я сделал не так уж и много.
— Вы были здесь. Мне нужен был кто-то, кому я могла доверять.
Чарльз хотел ответить, но слова застряли у него в горле.
— Мы поженились? — спросила Кейт. — Или мне это приснилось?
Капитан занервничал. Значит, тогда Кейт не сознавала, что делает?
— Да, мы поженились, Кейт. Этот крошка — законный сын капитана Чарльза Теннанта. Разве только его мама решит оспаривать это.
— Не решит. Не волнуйтесь, скоро мы уедем и не будем вам надоедать. Все-таки ребенок…
— Прекратите! Ребенок для меня не обуза. Тем более что холостяцкая жизнь мне надоела, и я давно подумывал о женитьбе. Только война все мешала.
Кейт крепко прижала своего драгоценного малыша и взглянула на капитана Теннанта, волею судьбы ставшего ее мужем. Она не знала, что сказать. Кейт было известно, что эта кампания проходит не очень успешно. Через некоторое время ей придется уехать отсюда. Но в данный момент Кейт беспокоилась об этом человеке.
Его называли Чарльз Храбрый, потому что, казалось, ему неведом страх. Даже когда он проходил по лагерю, от него исходила сила, уверенность. В бою Чарльз всегда был впереди. Он побеждал там, где отступали другие.
Кейт знала, что Деннис не любил Чарльза. На самом деле он завидовал. Но Деннис никогда не показывал свих чувств, а служить под началом победителя было лестно. Кейт же нравился Теннант. Он был высокого роста, худой и сильный. В условиях армейской жизни Кейт не могла не видеть обнаженных мужчин. И иногда она любовалась прекрасной фигурой капитана.
А потом чувствовала себя виноватой.
Чарльз любил опасность. Кейт часто замечала, как загорались его глаза, когда ему давали новое задание. Он мало смеялся, но его улыбка, широкая и беззаботная, пугала всех. Как правило, так он улыбался перед тем, как повести солдат в бой.
А вдруг ее муж тоже погибнет на этой войне? Кейт слышала раньше, как он сказал, что, поскольку не боится смерти, она не может вселить в него страх. Но ведь смерть подстерегает человека на каждом шагу.
Она не раз видела, как умирают. Умирают в лагере, а не под пулями. Это не было самоубийство, и, конечно, это не был страх. Для людей, измученных войной, смерть становилась не врагом, а избавительницей.
Кейт молила Бога, чтобы этот человек, теперь ее муж, не был убит.
— Я бы не хотела, чтобы вы погибли, — сказала она.
— В таком случае я заверяю вас, что постараюсь не умирать. Кстати, вы есть хотите? Кажется, осталось немного тушеного мяса. Принести вам?
— Да, пожалуйста.
Когда Чарльз ушел, молодая женщина положила малютку на постель и приподняла одеяло, чтобы заглянуть в комнату. Солдаты спали, завернувшись в плащи. Мистер Райтуэлл сидел у огня. Он поднял голову и улыбнулся ей. Кейт тоже улыбнулась.
Бедняга. Она втянула его в эту историю.
Капитан сидел на корточках у очага и соскребал остатки тушеного мяса в миску. Угасающий огонь как бы окружил его ореолом. Кейт улыбнулась. Конечно, он не праведник. Тем не менее хороший человек. Да, он хороший. Кейт жила в этой роте больше года и видела, как Чарльз заботится о своих солдатах. Временами это выглядело грубо. Он мог быть суровым, когда требовалось, но все равно оставался заботливым.
Кейт опустила одеяло и повернулась к малютке. Нужно экономить пеленки. Кейт осторожно развернула его и положила сложенное полотно между ножек, сверху еще кусок материи и завязала с каждой стороны. Она часто пеленала других детей, но ее малыш был такой крошечный и хрупкий, что ей было страшно. Ей очень хотелось, чтобы какая-нибудь женщина из лагеря была здесь и давала советы.
Может быть, Мед Фулли, у которой недавно родился ребенок. Или Рыжая Джесс, у которой было десять детей и которая часто выполняла обязанности повивальной бабки. Эти женщины здесь, в полку, были ее подругами. Хотя дома, в Эйлсбери, Кейт перешла бы на другую сторону улицы, чтобы избежать встречи с ними.