Трое на пути в Хель-Гейт

Посвящаемый смочил из фляжки носовой платок и вытер им кровь, а затем сделал несколько глотков, мерно двигая кадыком. Магистр безразлично глядел, потом повернулся к левому изображению и чуть наклонил голову.
— Тебе пора узнать скрытое от непосвященных, — сказал он. — Это изображение второго лика Единого. Древние евреи почитали женскую ипостась бога, Шехину, но потом забыли о ней, а христиане и подавно. Они почитают Святого духа, хотя разве Бог Саваоф не дух? Она скрывает свой лик, и мы не поклоняемся ей.
Слегка склонился перед изображением Христа.
— Когда-нибудь Ты придешь судить мир, но пока сидишь одесную Отца, и мы сами вынуждены вершить суд. Прости нас, если ошибаемся.
Отвернулся и приказал: — Идем!
Повернули налево — тут изображений нет, а пандус уходит вниз. Магистр помедлил:
— Троица слишком далека от нас, и мы почитаем ее формально. Наши повелители ближе к людям, и сейчас ты встретишься с ними.
В проходе сумрак, на стенах красноватые язычки несколько свечей. Три других придела под землей.
В первом из них не горят свечи. Холодноватое мерцание исходит из ниши, где как живой стоит мужчина в темном одеянии, с обнаженным мечом в руке. Магистр низко кланяется.
— Темный воин, — шепчет он. — Христос вручил ему меч, когда вознесся к Отцу.
Посвящаемый низко кланяется и почтительно говорит: — Приветствую тебя, покровитель нашего Ордена. Я выполнил Твое поручение. Позволь и далее служить тебе устами и мечом.
Вдруг проекция оживает: темная фигура вытягивает меч и касается лезвием плеча инока. Тот содрогается и клонится все ниже, пока не упирается лбом в каменный пол. Трехмерное изображение постепенно меркнет, и справа озаряется помещение со столом и несколькими стульями. По другую сторону — дверной проем, задернутый красной тканью. На этот раз магистр не трогается с места.
— Две другие ступени посвящения ты пройдешь один. Помни, что Владыки могут явиться тебе лично.
Посвящаемый кивает и, пройдя через помещение, откидывает завесу. Здесь тоже нет свечей. Черный стол — как алтарь, а за ним светится изображение нагой женщины, лишь слегка прикрытой длинными волосами. Она призывно глядит из багрового сумрака. Одной рукой, с зажатой в ней красной розой, касается низа живота, а другой отстраняет с выпуклых грудей водопад темно-каштановых волос. Губы полураскрыты как карминовые лепестки, глаза светятся колдовским зеленым огнем.
— Приветствую тебя, госпожа Лилит, — склоняется перед ней посвящаемый. — Позволь служить Тебе, приводя к поклонению других людей.
Что-то меняется. Из ниши словно накатывает багровая волна, проситель отшатывается. И вдруг перед ним стоит женщина — а ниша пуста. Женщина касается его красной розой.
— Сними свой дурацкий балахон, — требует она, и голос пронизывает как пламя. — Ляг со мной.
Она откидывается на черном алтаре, а мужчина кое-как расстегивает балахон и ложится сверху. Когда начинает двигаться, женщина охватывает его шею своими волосами. Движения все быстрее, и все туже стягивает Лилит удавку своих волос. Глаза посвящаемого выпучены, из горла вырываются всхлипы, а глаза Лилит горят свирепым зеленым пламенем. Наконец сдавленный крик вырывается у мужчины, и Лилит отбрасывает его, так что падает со стола на пол. Изо рта свешивается ниточка слюны. Все гаснет.
Темнота, только слышно хриплое дыхание. Потом из двери падает красноватый свет. Мужчина шевелится на полу, с трудом встает и возвращается.
Уже нет ни стола, ни стульев. Узкий проход идет вниз, и посвящаемый спускается к дверному проему, который на миг вспыхивает зловещим синим огнем.
Странно, это уже не помещение — некий лес с черными стволами деревьев, а земля усыпана пеплом. На фоне мертвых сучьев возникают два глаза — желтых, с вертикальным тигриным зрачком — и тут же гаснут. Посвящаемый ковыляет к одному из деревьев, скидывает балахон и прислоняется к стволу спиной. На шее висит веревка, а в руке появляется нож.
— Приветствую тебя, повелитель Рарох, — хрипло говорит он. — Позволь служить тебе своим разумом и мечом.
А следом вонзает в грудь нож — так, что лезвие проходит под левой грудной мышцей и показывается с другой стороны. Проделывает то же справа, а потом втыкает нож в дерево. По животу стекает кровь, но несмотря на это, мужчина протягивает сквозь раны веревку, заводит руки назад и пытается завязать веревку так, чтобы притянуть себя к стволу. Зубы оскалены, руки мучительно двигаются, и наконец это удается. Посвящаемый повисает на дереве, но снова берет нож и надрезает себе живот от пупка вниз. Теперь крови больше, она стекает по вялому пенису и струйкой спадает в пепел. Голова мужчины бессильно падает на грудь, похоже он теряет сознание…
Темнота, потом снова брезжит красноватый свет. Посвящаемый лежит на черном ложе, грудь и живот перевязаны. Перед ложем стоит магистр, золотая цепь кроваво отсвечивает.
— Жаль, — говорит он. — Ты прошел почти все испытания на магистра, но пожалел крови, ее натекло слишком мало. Даже если бы вытекла половина, тебе сделали бы переливание. А так Рарох недоволен. Пока получишь ранг адепта первого ранга, как-никак тебя приняли Темный воин и Лилит. Отправишься в отдаленный, но важный для нас регион, чтобы строить форпост Империи и храм. И возможно, благосклонность Рароха вернется к тебе.
— Нет!.. — Лежащий выгибается в отчаянном крике, но вопль переходит в болезненный кашель. Все меркнет…
 
Толуман очнулся: он лежит на кровати, вокруг белые стены и какая-то аппаратура. На лице маска, но дышится легко, только кружится голова. Он приподнял руку и, хотя та тряслась, сдвинул маску — дышать сразу стало труднее. Где Лена? Попытался привстать, но все поплыло перед глазами…
Когда снова открыл глаза, голова лежала на высокой подушке, маски не было. В стороне сидела медсестра, перелистывая журнал.
— Где я? — хрипло спросил Толуман.
— У нас в больнице, — сказала медсестра и встала. — Сейчас позову доктора.
Доктор был невысок, вид усталый, однако заговорил бодро.
— Пришли в себя? Поздравляю со вторым рождением. Надышались всякой гадости, но мы вам устроили гипервентиляцию легких, так что все обошлось.
— А как Елена? — выговорил Толуман. Гортань будто жгло кипятком.
— Девушка, что была с вами?.. — Доктор почему-то отвел глаза.
Толуману стало жутко. Он увидел, что на нем больничная пижама и спустил ноги с кровати.
— Отведите меня к ней!
— Вам нельзя вставать, — всполошилась медсестра, но Толуман схватил доктора за халат.
— Отведите! — прохрипел он.
Доктор не сделал попытки освободиться. — Хорошо, — спокойно сказал он и кивнул медсестре: — Поддержите больного с другой стороны.
Ноги Толумана заплетались, но ему помогли дойти до соседней палаты. Он узнал девушку только по дерзкой челке. До подбородка укрыта простыней, с посиневшим лицом и закрытыми глазами… Мертва!