Качели Хроноса (СИ)

«Всё кончилось, даже не успев по — настоящему начаться. Но, как она могла! Неужели те искренние чувства, которые читались в её глазах, были лишь лицемерием. А страстный поцелуй, который она подарила ему после победы над вервольфом? Неужели это была всего лишь благодарность за своё чудесное спасение?» — Смирнову не хотелось верить в такое вероломство. Он медленно брёл по тёмным, проморённым водой и солью, доскам, пока не оказался на краю волнолома. Дальше была только беспредельная, морская бездна. В чёрном, как антрацит, зеркале воды отражалась полная луна. Жёлтая, чуть дрожащая, дорожка от неё тянулась от горизонта до самого края причального настила.
Прохладный бриз насквозь продувал нательную камизу и лёгкий сюрко, в которых разгорячённый винными парами, рыцарь вышел из замка.
«Не хватало ещё заболеть», — подумал Антон и, развернувшись, зашагал в сторону, горящего десятками огней, замка.
Смирнов, по — первоначалу, даже не понял в чём абсурдность открывшейся перед ним панорамы. Так же светились окна крепости, раздавались пьяные крики и громкие звуки музыки. Факелы, воткнутые в стены огромного дома, освещали его, колеблющимся светом, как днём. Вроде, всё так же, как когда он выходил освежиться. Но что — то в этой картине было не так, было неправильно, а поэтому вызывало серьёзный душевный диссонанс. Молодой рыцарь опустил глаза на тёмную гладь залива и невольно вздрогнул. В воде не было отражения замка! Нет, что — то там конечно отражалось, но это не было отображением прекрасной резиденции, которой мог бы позавидовать любой король. В тёмном зеркале вод виднелась лишь какое — то бесформенное, скорей всего одноэтажное, здание с редкими проблесками непонятного свечения в маленьких оконцах. Выглядело это всё несуразно до отвращения.
«Неужели в вино подсыпали галюциноген»? — было первой мыслью Антона, — «необходимо срочно идти спать. В этом доме больше ничего не есть и не пить нельзя. Вода только из колодца. Завтра с утра надо немедленно уезжать отсюда. Ясно, что здесь враги. Да и после предательства Ангелики делать здесь нечего».
Смирнов тряхнул головой и решительно зашагал в сторону поместья, стараясь не обращать внимания на окружающие несуразности.
  
Глава 11
 
Антона разместили в богато убранной комнате с добротной дубовой мебелью и мягкой периной. Рядом с комнатой, где расположился граф. Намаявшись за, такой насыщенной событиями, день, парень, едва прикоснувшись к подушке, сразу заснул. Во сне его мучали кошмары. Страшная ведьма тянула свои костлявые руки с загнутыми, длинными ногтями к его горлу и при этом мерзко улыбалась беззубым ртом.
Смирнов очнулся ближе к полуночи. Яркий белый свет луны заливал всю комнату. Нервный спазм не отпускал. Тело билось в ознобе, холодный пот покрывал кожу. Вдруг он явственно ощутил, что рядом кто — то ещё есть. Чёрная зыбкая тень в углу стала принимать неясные человеческие очертания.
— Кто здесь?! — Закричал Антон, выхватывая клинок из ножен.
Силуэт стал проступать более чётко и Смирнов с огромным удивлением узнал в нём Ангелику. Она была практически обнажена. Наготу прикрывала лишь полупрозрачная накидка.
— Зачем ты здесь? У тебя теперь есть муж, — только и пробормотал Смирнов, — «или я сплю»?
Вместе с тем нагота девушки сильно взволновали молодого человека. Он страстно возжелал свою любимую. Обнажённая прелестница сделала шаг к кровати. Пелерина упала к её ногам, оставив женщину совершенно голой.
Антону показалось, что упавшая с плеч красавицы ткань, коснувшись пола, тут же превратилась в змею и выползла за дверь.
«Надо бы предупредить графа», — промелькнула мысль в голове у Антона, но тут же пропала, потому что все его помыслы сейчас были только об одном. Страсть целиком захватила мужчину, вытеснив из него все остальные чувства.
Ангелика сделала ещё один шаг к ложу и оказалась вся в ярком, как прожектор, свете полной луны. Красавица, ничуть не стесняясь своей наготы, как бы плыла по лунной дорожке, перебирая в воздухе стройными ногами и протягивая к парню белые тонкие руки. Всё её совершенное тело будто серебрилось в сиянии ночного светила.
 
Антон уже готов был броситься в её объятия, но случайно брошенный на стену взгляд, заставил его окаменеть. Мужчина почувствовал, как в жилах стынет кровь, а на голове шевелятся волосы.
Тень, отбрасываемая молодой девушкой, представляла собой бесформенную фигуру противной старухи, с торчащими во все стороны волосами и длинным мясистым носом.
— Ведьма! — похолодел Смирнов. В этот момент ему показалось, что сердце его в груди остановилось и никак не решается сделать следующий удар. Он пытался вздохнуть, но и это у него совсем не получалось.
«Сейчас она меня убьёт»! — пронеслось в мозгу, парализованном первобытным ужасом.
Вдруг в коридоре послышался тяжёлый топот многочисленных шагов, звон шпор и громкие, возбуждённые крики. В щели двери стали видны, приближающиеся, огни факелов. Колдунья тут же «юркнула» в кровать.
В комнату с грохотом вошли барон Церинген, Гоц — Ульрих, граф Штайерн, Айвенго и ещё несколько рыцарей. Больше всего шума производил Церинген.
— Так вот где ты, моя неверная жена! В постели с грязным развратником, посягнувшим на самое святое — брачное ложе. О, боже мой! Какое оскорбление! Я не перенесу этого! — И барон принялся по театральному, истерично заламывать руки, — посмотрите граф, какую змею вы пригрели у себя на груди, полностью доверившись этому нечистоплотному выродку.
Антон, наконец, пришёл в себя:
— Эй, барон, полегче в выражениях. За такие оскорбления можно и по соплям опять получить. Вторично. Как тогда, на площади. Кстати, о змеях. Вы бы Оттон, действительно, были бы поосторожней. Думаю, что в опочивальне вас ждёт неприятный сюрприз. Уилфред, друг мой, будь так добр, загляни в комнату графа. Только, сначала приготовь свой меч к бою.
«Ангелика» в этот момент что — то зашептала на непонятном, клокочущем языке.
Смирнов молниеносным движением руки приставил острый конец клинка к груди женщины.
Все присутствующие замерли. В громовой тишине послышалось угрожающее шипение. В комнату, извиваясь кольцами, вползла большая полутораметровая змея. Чешуйчатое тело гадины переливалось коричневыми пятнами. Неподвижные глаза с жёлтыми вертикальными зрачками вперились в маркграфа. Из треугольной пасти, вибрируя, торчал чёрный раздвоенный язык. Это была гюрза в высшей своей стадии возбуждения. Люди боялись пошевелиться, чтобы даже малейшим шорохом не спровоцировать смертельную атаку ядовитого хищника.
Айвенго взмахнул мечом. Тело гюрзы спружинило, и она стрелой прыгнула на Оттона фон Штайерна. Уилфред успел разрубить тело змеи напополам до того момента, как она достигла графа. Но сила её броска была настолько стремительна, что ядовитые зубы успели вцепиться в высокий графский сапог. Мертвеющая пасть не смогла прокусить толстую буйволиную кожу, и змеиный обрубок безжизненно повис на голенище.
Бледный маркграф повернулся к английскому рыцарю:
— Спасибо вам Уилфред. Я никогда не забуду того, что вы спасли мне жизнь, — голос феодала дрожал.
— Не я один, ваша светлость, — скромно ответил Айвенго.
— Я протестую! — вскричал, пришедший в себя, Церинген, — почему этот, не понятно кто, держит мою жену на кончике клина! По какому праву?! Я сам в состоянии наказать изменщицу в соответствии с нашими законами! Отпусти её немедленно!
И Генрих, а за ним и Гоц — Ульрих, шагнули в сторону кровати, на которой лежала обнажённая девушка.
 
Смирнов свирепо взглянул на них:
— Клянусь, я убью любого, кто приблизится ко мне. Граф, прикажите своим вассалам остановится. Я ещё не во всём разобрался. Что полагается высокопоставленной даме за семейную измену. Не будут же её забивать камнями благородные господа?
— Полагается отдать в сумасшедший дом, — подал голос Вальтер Майер. Но взглянув на изменившееся лицо хозяина, поспешно добавил: