Медея идёт ко дну (СИ)

— И надо точно знать, с кем ты подралась, — добавила Оден. — Больше деталей — больше веры.
— С Джемини?
— Назовешь её имя — и полетишь на эшафот будто на метле, — заметила Оден. — Назовешь моё имя — тебя казнят на месте. Мы в Галанее персоны нон грата.
— Какие персоны? — переспросила Розали.
— Не делай вид, что не знаешь, Рози, — Софи скептично глянула на подругу. — Это означает тех, кому не рады.
— Мягко говоря, — подтвердила Оден с легкой улыбкой. — Тана никогда не любила равных.
— Постойте. — Сильвия посмотрела на Оден с полным вовлечения в разговор лицом. — Я не могу сложить два плюс два. Тана, по твоим словам, не любит равных. При чем здесь я?
— Каждая неофитка потенциально сильнее. Легче убить её сразу, чем выслеживать потом.
— Не вижу логики, — Софи скривилась. — Так можно убить всех в городе и жить припеваючи.
— Ты говоришь так, будто её видят другие, — Оден ухмыльнулась. — Не знаю, что творится в Галанее сейчас, но, когда там жила я, неофитки только добавляли шарма. Столько разных культур, столько разных взглядов на мир. Я не знаю, почему Тану так закклинило.
— Разными взглядами на мир сложнее управлять, — пробубнила Сильвия. В голове всплыли лекции по управлению персоналом. — К каждому нужно находить собственный подход. Одна идеология — один метод управления — больше времени на свои тёмные делишки.
Розали удивленно уставилась на неё.
— Не верю, чтобы Тана сама принимала решения об убийствах. — Розали интонацией выделила последнее слово и, кажется, даже отстранилась от Сильвии, откинувшись на спинку импровизированного дивана. — Она даже не управляет. Она лишь палач, неотвратимая судьба, какой была Атропос. Как Эвелин прядёт жизни, словно Клото, а Кэмомайл ими распоряжается, подобно Лахесис. Они лишь помогают Леагоре процветать. Даже ценой существования некоторых из нас, нарушивших законы.
— Тогда я не понимаю, почему я не могу пойти прямиком к Эвелин, чтобы она спряла мне новую жизнь? — Сильвия пожала плечами. — Если вот это вот, — она обвела взглядом своё тело, — еще можно так назвать. Ну, или чтобы Кэмомайл сказала, что мне сейчас делать.
— Мы уже обманули Тану, — Розали вздохнула и бросила полный обиды взгляд на Софи, потом перевела его на Сильвию. — А это — нарушение законов, мы обязаны говорить жрицам правду. Если ты пойдешь к Эвелин, нам попадет.
— Если мы продолжим врать, и это раскроется нас убьют. Всех троих, — заметила Софи. — Я не вижу большого преимущества в этом варианте.
— Оно есть, — Оден улыбнулась. — Вы знаете, оно есть, раз пришли сюда.
Сильвия закрыла глаза. Она не понимала, о чем идет диалог, не улавливала смысла в попытках юлить. Она оперлась на колени и охватила голову руками.
— Софи, — Сильвия подумала, что обратиться лучше было именно к ней, к мозгу парочки, а не к сердцу, коим была Розали. — Я не понимаю. Почему вы вообще придумали эту историю?
— Я запаниковала, — призналась Розали вместо неё. — В прошлый раз, когда они нашли Софи, было очень много проблем, — после продолжительной паузы она наконец решилась поднять глаза на Сильвию. — Она вернулась при смерти.
Сильвия посмотрела на Софи. Она с вызовом посмотрела на Сильвию. Попробуй, спроси. Сильвия поняла намек и перевела взгляд на Розали. Её губы дрожали. Она хотела как лучше, чтобы новенькой не пришлось испытывать то, через что прошла Софи, и не виновата в том, что не смогла просчитать всё наперед. Теперь Сильвия понимала, почему они дружат. А если не дружат, то сотрудничают.
— Значит, мы идем к жрицам, — сделала вывод Сильвия. — Она вернулась при смерти, но вернулась же.
— Отлично, приятно было повидаться, — Оден встала со своего кресла. — Дверь там. Надеюсь, я вас больше не увижу. Бедняга Джемини, ох, бедняга…
— Стойте, — Розали подалась вперед, облокотившись на колени. Её выражение лица тетушка Джули назвала бы «лицом крутящихся в голове шестеренок». Оден бросила на Розали недовольный взгляд.
— Стою, золотце. Дальше?
— Сильвия могла бы остаться здесь.
— Ни за что, — Оден продолжила движение, но вдруг замерла, будто забыла, зачем шла. — Как тебе вообще пришла в голову такая идея?
 
— Если Тана тебя не любит, рано или поздно она придет сюда. Весь твой опыт пропадёт, если она тебя найдет, — встряла Сильвия.
— И отлично. — Оден скривилась. — Я набирала его столетиями и не собираюсь делиться им просто так, потому что девочка вдруг решила появиться в моей жизни. Одной русалкой больше, одной русалкой меньше — какое до этого дело безмолвному, равнодушному океану?
— Зачем-то же ты это делаешь. Зачем-то ты его копишь всё это время.
— Только ради себя.
— Непонятно, — Сильвия слегка наклонила голову вбок. — Ты учишься. Набираешь опыт. И используешь его для того, чтобы набрать еще больше опыта?
— В точку, золотце.
— Для чего ты будешь использовать то, что знаешь, если никто не заявится к тебе, как это сделали мы? Ты выучишь сотню способов лечения, но лечить тебе некого…
— Я всегда сама могу попасть впросак.
— …Ты выучишь сотню порч, которые тебе не на кого будет наводить…
— После сегодняшнего дня явно есть!
— …И в один прекрасный день ты умрешь. Все умирают. Пусть тебе сотни лет. Может, и тысячи. И учила ты всё это зря.
Сильвия замолчала. Оден не спешила с ответом. Розали и Софи наблюдали за ними, не смея прервать затянувшуюся тишину.
Кажется, Сильвия попала в точку. Она прекрасно понимала, о чем говорила. Оден производила впечатление той самой одинокой бездетной и до ужаса богатой тётушки. Такие знают: пусть путь к успеху и лежит через тернии и дебри, цель стоит того, чтобы её добиваться. А что, если путь проделан зря? Что, если в двух шагах от такого желанного клада между ним и тобой разверзается земля? Видишь, что вот она, твоя цель, прямо перед тобой, но её не получить, она на краю, а в следующую секунду уже летит в тартарары. Вот ты предвкушаешь свою победу, а вот она уходит от тебя, как бежит по пустыне перекати-поле. Как улетает воздушный шарик, который недостаточно крепко держали. Так же, как Сильвия лишилась всего, чего добилась в своей жизни, за одно мгновенье.
В груди образовалась пустота. Будто эту самую жизнь не только забрали, но и выдрали с мясом прямо из нутра, чтобы наверняка. Сильвия отвела взгляд вниз и вздохнула, но тут же пристально посмотрела на Оден. Та всё еще молчала. Что ж, у них всех было много времени. Некуда торопиться. Незачем.
— Вы поворачиваетесь к двери и уходите. Все трое. Сейчас же, — Оден смотрела на полку с подобием банок. В её голосе не осталось ни нотки от легкого веселого безумия, сопровождавшего её всю беседу. От стали в её голосе, казалось, вода за пару секунд превратилась бы в лед.
Софи и Розали не нужно было повторять, через мгновение они оказались снаружи. Сильвия не сдвинулась с места.
— Ты слух тоже наверху оставила, вместе с семьей? — Оден бросила на Сильвию злой взгляд.
— А ты свою способность мыслить разменяла на заговоры и порчи?
Крик Оден прижал Сильвию к стене импровизированной комнаты, казалось, каждая клеточка её тела дрожала, как свеча на ветру, будто еще немного, и вместо костей остался бы лишь песок. Камни сыпались со стены, с потолка, катились и откалывали другие камни, и всю мозаику засыпали комья земли и ила. Вода помутнела, Сильвия уже не видела даже силуэта, но слышала этот нечеловеческий рев. Она даже не заметила, как медленно опустилась на пол, только коснувшись его, она поняла, что наступила тишина. Должна была наступить, Сильвия не чувствовала разницы. Её тело продолжало дрожать, руки тряслись, будто после большой тяжести. Дыра в груди снова дала о себе знать, но не пустотой. Она будто собрала в себе всё, что только что получила. Сначала по ней разлилось тепло, потом — жар. Сильвия совершенно не понимала, что происходит. Жар направился вверх, по грудине к шее, потом поднялся к горлу. Сильвия едва успела подняться хотя бы на колени, когда издала тот же крик, который сбил её с ног минутой ранее. Снова затряслась земля, даже сама вода дрожала, но Сильвию это совершенно не беспокоило. Нужно было избавиться от чертового ада внутри.