Сибирь научит. Как финский журналист прожил со своей семьей год в Якутии

Алик, водитель местной администрации, постепенно стал моим доверенным механиком. Он и так был моим любимым жителем Тёхтюра, потому что любил пожаловаться, а это все же честнее, чем поддельная улыбка, – это показывает доверие к слушающему, в отличие от молчания.
Алик с юмором относился ко всем моим передрягам, связанным с ремонтом «уазика». Когда я жаловался на тормоза, он успокаивал меня тем, что в «уазике» тормоза вообще не важны. Когда я ремонтировал машину в городе, Алик был уверен, что меня «снова» обманули. Однажды он заподозрил, что в сервисе у меня вынули планетарку и поменяли ее на более плохую. Это невозможно доказать, потому что никто не фотографировал машину снизу до ремонта.
Найти запчасти в Якутске вообще не проблема, это просто рай для «уазика». Занимается этим бизнесом приятная молодая пара, русские, они исполняют самые изысканные пожелания клиента и очень сочувствовали моей жене, когда она приходила за запчастями с детьми. Незамысловатый логотип магазина – круглая симпатичная буханка – «уазик».
В результате моя машина стала намного лучше, чем когда ее покупал. На начальные инвестиции я потратил более 30 000 рублей, что вполне нормально. Никто и не ожидал, что «уазик» на момент покупки будет в полной боевой готовности. На машинах, которые приходят прямо с завода, как правило, меняют огромную кучу деталей. Зато теперь не нужно проходить годовой техосмотр автомобиля, а только ремонтировать, когда что-то ломается.
Мы очень довольны находкой – настолько, что мне становилось грустно от мысли, что придется оставить «уазик» в Сибири, когда будем уезжать. Это идеальная машина для всей семьи. Она просторная, в ней умещаются девять человек, при этом не надо открывать новую категорию в правах, как на автобус. Сиденья можно убрать, тогда поместится мебель или вся семья, если их плотно усадить в ряд. Внешне машина выглядит как очаровательная смесь хиппи-фургона и остатков советского мира. Светло-серый цвет в документах романтично называется «цветом белой ночи». Окна украшали фиолетовые шторки, а на ветровое стекло мы повесили обязательный в Якутии атрибут – амулет удачи из конского волоса.
Дети быстро полюбили «папину машину мечты». Они визжали от восторга, когда машина подпрыгивала на колдобинах, как на трамплине, благодаря упругой подвеске, а когда стояла, использовали ее для лазанья. Мой младший сын заслужил свою долю наследства, назвав «уазик» просто «лучшей машиной в мире».
Больше всего мне нравилось в «уазике» ощущение контроля, которое он дает. Расстояние до земли 30–50 см, четыре мощных колеса, 112 лошадиных сил с крутящим моментом в 208 ньютон-метров – такая машина из любой ямы вылезет. А на случай, если не вылезет, я купил себе 121-сантиметровый домкрат. Мы тренировались, ездили по бездорожью в ближайшей тайге и по сугробам. Машина – как рыба в воде на грязных проселочных дорогах. С приходом весны мы проделали 300-километровый путь по ледяной дороге на реке – к знаменитому национальному парку Ленские Столбы, охраняемому ЮНЕСКО. Периодически дорога шла по берегу, снег на котором под лучами солнца растаял и превратился в грязное месиво, но наш «уазик» без проблем преодолел и это.
Правда, для езды по городу эта машина немного неуклюжа. Выезжать задом в узких проулках довольно сложно. Жесткое переключение скоростей и вдавливание в пол сцепления – прекрасный способ нарастить мускулатуру. Сиденье в машине настолько высоко, что, запрыгивая туда, рискуешь порвать штаны.
На трассе машины «Тойота» периодически делали «уазику» показательные обгоны, но когда японская машина вдруг подводила, на помощь ей приходил иностранный хозяин русского «уазика». По дороге на Ленские Столбы я лично вытащил из грязи «Тойоту» местного жителя. В съемках якутского фильма про зомби я спасал машину режиссера из снежного завала. Но приятнее всего было выручить Алика, когда его «Тойота» заглохла в 40 километрах от Тёхтюра и я привез его домой на буксире.
УАЗ специально сделан для российских цен на бензин: 100 км – это 10–15 литров бензина, зимой расход в 1,5 раза больше. В Якутии горючее вполовину дороже, чем в том же Петербурге, да и в современные модели уже не заливают дешевый 76-й бензин, а берут 92-й. Заправиться – это отдельная тема: в «уазике» два бака, и на заправке приходится вертеться то одним боком, то другим. Несмотря на то что он жрет столько бензина, или, наоборот, благодаря этому в России «уазик» получил сертификацию экологического класса «Евро‑4». Подозреваю, что у него все-таки мало общего с европейским стандартом.
Моя жена очень быстро заделалась заправским водителем. Когда она села за руль, ее сразу зауважали, так как «уазик» – мужской транспорт. Для местных самым веселым было, когда я сидел рядом на сиденье труса. Правда, однажды гаишники конфисковали у жены машину. Это случилось на одном из проверочных пунктов при въезде в Якутск, когда я был в командировке.
Объяснение подобного изъятия собственности постоянно менялось: вначале дело было в отсутствии детского сиденья, потом в отсутствии страховки (которая не отсутствовала), в отсутствии перевода прав на русский язык и, наконец, в отсутствии паспорта. Вначале жену доставили в полицию на допрос, а потом вызвали в суд. Ей пришлось три дня собирать различные документы в учреждениях в разных частях города, прежде чем она смогла вернуть машину. Разозлившись на то, что у нас отобрали машину, мы стали искать пути, как попасть в Якутск, избежав проверок на въезде. Путь этот шел прямо по грязному полю, но для «уазика» это не помеха. Пусть полиция теперь локти кусает!
     
Осень
    
Октябрина
Скачки маленьких финнов по стогу сена напугали сибирячку.
 
 
Республика Саха (Якутия), Тёхтюр
 
Человек, с которым мы ближе всего познакомились, когда приехали в Тёхтюр, без сомнения, хозяйка, которая сдавала нам дом, 76-летняя вдова Октябрина. Родом она из соседнего улуса, Олекминского (Өлүөхүмэ), но по работе много лет жила на севере Якутии. Ее муж был родом из Тёхтюра, и, выйдя на пенсию, супруги перебрались в его родное село. Муж умер несколько лет назад, и Октябрина жила одна. Одна ее дочь с ребенком живет в Якутске, вторая в Питере.
Вначале Октябрина была с нами очень мила, давала нам картошку и лечила воспалившиеся волдыри наших сыновей, советовала, где что купить. Но быстро выяснилось, что конфетно-букетный период продлится не дольше месяца. Октябрина относилась к той довольно обширной группе российских хозяек, которые следят, чтобы, несмотря на договор аренды, они имели полную власть давать указания по всем вопросам, касающимся дома.