Ангелы плачут в июне

«Скорее всего, она до сих пор там. Приводит в исполнение свой собственный план, раз уж я оказалась «шарлатанкой».
– Значит, приворот для него? – Насмешка в его голосе сменилась сарказмом.
Я предпочла не отвечать.
– Лейтенант, вам лучше поторопиться.
Громов поднялся из кресла и, засунув руки в карманы форменных брюк, неторопливо прошелся по комнате.
– Н‐да, обстановка небогатая. Кстати, а лицензия на столь специфическую деятельность у вас имеется?
Он попытался приоткрыть дверцу стенного шкафа, я ее тут же захлопнула, едва не прибив его бесцеремонные пальцы.
– А у вас имеется ордер на обыск?
Он поморщился, но руку убрал.
– К чему такие крайности? Мы можем решить все полюбовно.
– Решить что? Разве вы не должны сейчас искать Валентину Смирнову?
Легким пружинистым шагом Громов еще раз обошел комнату и, плюхнувшись обратно в кресло, закинул ногу на ногу. Уходить он явно не собирался.
– Это подождет. Официально поиски не объявлены. Обсудим лучше вашу нелегальную профессиональную деятельность и формы нашего возможного сотрудничества.
«Формы возможного сотрудничества. Так вот в чем дело!»
– Отсутствие лицензии может создать определенные проблемы. А если кто-то из ваших так называемых клиентов, не дай бог, пожалуется, то проблемы будут очень серьезными. Словом…
Я понимающе улыбнулась.
– Словом, мне необходима помощь кого-то вроде вас.
Он вернул мне улыбку.
– А вы и впрямь умеете читать мысли. Значит, мы поняли друг друга? Скажем, пятьдесят процентов за поддержку и юридическую защиту меня бы устроили. Договорились?
Я с трудом сдержала нервный смех. Ого! У меня «крыша» намечается. Правда, хлипкая какая-то: старший лейтенант – не генерал.
Открыла холодильник и принялась выкладывать на стол яйца.
– Вам в пакет или в коробку положить?
Громов непонимающе захлопал ресницами. На удивление длинными.
– Что положить?
– Пятьдесят процентов, – протянула ему яйцо. – Вот мой последний гонорар: двенадцать яиц за травяной настой от бронхита. Похоже, вы плохо представляете себе уровень моих доходов, Денис Владиленович.
Из голубых глаз мужчины мгновенно исчезли насмешливые искорки. Взгляд стал холодным, недружелюбным, угрожающим.
– А вы плохо представляете себе степень моей целеустремленности. – Он поднялся из кресла и подошел ко мне. – Главное – ваше желание сотрудничать, а доходы мы поднимем. Установим стабильные тарифы. Я в курсе, сколько можно с этого иметь.
Он протянул руку и взял яйцо, наши пальцы на мгновение встретились. Перед моими глазами замелькали картинки. Спонтанные, но четкие и… пугающие.
Моя рука дернулась, яйцо упало на пол.
– Что? – Громов вопросительно приподнял правую бровь.
Я завороженно смотрела, как желток медленно растекается по полу. Посередине, словно дыра, зияло неровное алое пятнышко. Кровь зародыша, которому не суждено стать цыпленком.
– Ничего. Не хочу вас задерживать, вы ведь на задании. Ищите Смирнову, а о доходах и тарифах мы поговорим позже.
Полицейский нахмурился, в его голосе зазвучал металл:
– Мне расценивать это как согласие или как попытку потянуть время?
От необходимости отвечать меня избавил телефонный звонок.
Не сводя с меня взгляда, Громов поднес к уху пиликающий мобильник и ответил. Бросив пару отрывистых фраз, он отключил телефон и улыбнулся спокойной холодной улыбкой:
– Ну вот, торопиться больше некуда – ее нашли. Хорошенько подумайте над моим предложением, обещаю, мы очень скоро встретимся.
Что-то в его тоне заставило меня спросить:
– Где Валя? Она с Русланом?
Он улыбнулся шире и бесстрастно сообщил:
– В данный момент она с судмедэкспертом… на вскрытии. Полчаса назад в лесу обнаружен ее труп.
 
Глава 3
 
Передо мной материализовалась чашка с дымящимся кофе. Бабушка ободряюще погладила меня по волосам и пробормотала:
– Вот, я как чувствовала что-то неладное, вовремя приехала.
Я раздраженно передернула плечами, отстраняя чашку.
– Зато я ничего не почувствовала, экстрасенс называется. Валя вчера была у меня, я прочитала ей лекцию на тему морали и спокойно выставила за дверь. А через несколько часов ее не стало!
 
Бабушка опустилась рядом на софу и поднесла к губам чашку с моим кофе.
– Ты не могла этого предвидеть, хотя…
Лучше бы молчала. Это «хотя» меня доконало.
Я поднялась и порывисто подошла к окну. С неба уже срывались первые дождинки, но теплый июньский воздух не принес облегчения. Солнце слепило, отражаясь от стекла.
Я невольно отвернулась. Рассеянный взгляд скользнул по белой в голубую клетку скатерти и зацепился за злополучный флакончик – он по-прежнему лежал на столе. В памяти снова всплыли события вчерашнего вечера.
– Но как это возможно? – пробормотала я. – Вчера, когда Валя приходила, я показывала ей будущее. Она расстроилась.
Бабушка сразу забыла о кофе и напряглась.
– Думаешь, она видела то, что должно случиться?
– Да! Но через несколько лет, а не через несколько часов, понимаешь?
– Пока не очень, – призналась Василиса Аркадьевна.
– Вот и я не понимаю. – Я нервно прошлась из угла в угол. – Валя точно видела свое отдаленное будущее. В нем она была несчастна, одинока, но жива. Как такое возможно?!
Мой взгляд снова остановился на флаконе. А вот и ответ.
Я как подкошенная рухнула в кресло.
– Приворот! Она видела то, что ожидало ее в случае воздействия приворота. Но его не было, в результате сложилась другая ситуация с иным будущим, точнее, без него. Черт! Если бы я сделала этот проклятый приворот, она была бы жива!
Бабушка с тревогой наблюдала за моими метаниями.
– Злата, не преувеличивай, ты не господь бог! И не можешь влиять на чужую судьбу. Это невозможно!
– Очень даже возможно, будущее не статично. Его может изменить любая нестандартная ситуация.
Бабушка упрямо покачала головой.
– Какие-то отдельные моменты, пожалуй, но не смерть! Если человеку суждено утонуть – от рака он не умрет. – Она понизила голос, и в привычном шуме строительных работ я едва расслышала вопрос: – А Валя… Как она? Как ее? Ну, ты поняла…
В голове отчетливо прозвучала небрежно оброненная Громовым фраза: «Тело с признаками насильственной смерти обнаружено в лесу, неподалеку от ночного клуба «Тайна».
По коже пробежал неприятный холодок, кулаки сжались в бессильном отчаянии.
– Как ее убили? – Я не собиралась понижать голос. Какой в этом смысл?
Бабушка вздрогнула.
– Да, тот полицейский не говорил?
Я вспомнила холодную улыбку Громова. Сообщая о смерти Вали, он даже не потрудился изобразить хоть какое-то участие.
– Говорил, ее… задушили.
Бабушка поднесла ладонь к тонким губам, едва тронутым тонким слоем яркой помады.
– Господи! Бедная девочка! Бедные родители! Какой зверь мог…
Она осеклась, бросив на меня виноватый взгляд. Не нужно было читать ее мысли, чтобы понять, о чем, точнее, о ком подумала Василиса Аркадьевна. Зверь – второе имя моего отца. Правда, он предпочитал нож, а не удавку.
– А кто это сделал, известно?
«Зверь, ты же сама сказала!»
Я едва удержалась от колкого выпада.
«Спокойно, Злата, возьми себя в руки».
– Если и известно – мне не сказали. Но… попытаюсь выяснить.
Я снова посмотрела на пустой флакончик. К сожалению, воды с Валиной кровью в нем не осталось. Ничего другого у меня нет. Значит, придется наведаться в морг.
Я невольно поежилась, представив последствия визита. Ненавижу посещать подобные места. В них накапливается слишком много негатива: остатки чужой боли, страха, отчаяния. Все, что когда-либо чувствовали люди, опознающие и забирающие тела родных и близких, обрушится на мою несчастную голову. Приятного мало.
 
И почему придется? Я не обязана этого делать. Меня никто не просил, в конце концов!
В памяти зашелестела листвой огромная роскошная ива, росшая за нашим домом много лет назад. Именно под ней обнаружили тело одной из жертв отца – молодой женщины с длинными светлыми волосами. Я, девятилетняя, тогда забралась на окно и целых две минуты, пока бабушка не прогнала, завороженно наблюдала, как ее извлекают из раскопанной ямы. Некогда белокурые волосы забились землей и казались серыми. Но желтое платье покрывали яркие темно-бурые пятна, даже пыль и грязь оказались бессильны изменить цвет крови…