Золотые земли. Совиная башня

Дара украдкой посмотрела на Милоша, но он даже не обернулся. Неохотно она кивнула.
– Драган разума лишился, – пробурчал Стжежимир. – И всё из-за Чернавы.
– Драган мёртв, – сказал Милош.
– Не удивительно.
Целитель помрачнел ещё больше и снова перечитал послание Воронов. Дара попыталась поймать взгляд Милоша, он посмотрел спокойно, почти равнодушно. Он совсем не выглядел удивлённым.
– Милош, иди по своим делам, – велел Стжежимир. – А ты садись, – он указал Даре рукой на маленькую лавку, задвинутую под стол.
Дара присела. Лавка была совсем низкой, и теперь девушка смотрела на Стжежимира снизу вверх.
Милош задержался на пороге, и Стжежимир нетерпеливо махнул ему рукой. Дара заставила себя не оборачиваться. Дверь затворилась негромко.
Если бы Дара осталась в Ратиславии, то побоялась бы раскрывать тайны лешего. Но Великий лес отделяли от Рдзении многие вёрсты, а в городе Совине не было ни богов, ни духов, ни чар. И Дара заговорила.


Горица пребывала не в духе. Причин на это у неё существовало превеликое множество, но под конец дня она расстроилась ещё из-за того, что некуда было уложить спать двух девушек.
– Милош вернулся, – поджав губы, рассудила она. – Комнат больше нет. Если только в подпол вас поселить, но там от холода вы окоченеете.
И кухарка так посмотрела на Дару, что ясно стало: она бы только обрадовалась, если бы нашла её замёрзшей насмерть.
– Ох, ладно, сегодня оставайтесь на кухне, постелю вам на лавках. В конце концов, самое тёплое место в доме.
Дара смирно сидела за столом и старалась не мешаться под ногами. Горица всем своим видом давала понять, что её раздражало само существование Дары, и она решила отвечать кухарке тем же. Веся принялась помогать Горице, но Дара не сдвинулась с места. Она привыкла работать по дому: готовить, стирать, убираться, ухаживать за скотиной. Но в доме Стжежимира всё должно было пойти по-другому.
«Я стану ученицей целителя, как и Милош. А прибирается пусть прислуга».
Несколько раз Веся оглядывалась на Дару, во взгляде её читался укор. Они вроде бы и помирились ещё в Гняздеце, но между ними осталось слишком много недомолвок, слишком много взаимных обид. Вот и теперь сестра осталась недовольна тем, что Дара не помогла ни приготовить ужин, ни помыть посуду, ни постирать. Но Дара приняла решение держаться подальше от домашних дел. Вряд ли бы кто-нибудь поблагодарил её за помощь. Она сложила руки на коленях, села прямо и постаралась даже не смотреть в сторону Горицы.
Мешок у ног Дары едва заметно зашевелился, и она прикрыла его подолом.
Наконец, кухарка вышла из кухни и увела за собой Весю. Впервые за долгое время Дара осталась одна. Тут же она вскочила с места, схватила миску, налила в неё молока, отломила ломоть хлеба и поставила всё в угол за печкой, надеясь, что Горица это не скоро заметит.
Домовой не сразу выбрался из мешка. Даре пришлось уговаривать его:
– Здесь безопасно. Тебя никто не тронет.
Ощерившись и вздыбив чёрную шерсть, дух зашипел сердито, точно кот. Дара осторожно коснулась его, погладила по спине.
– Понимаю, что ты пережил. Я тоже потеряла дом.
Вряд ли она вправду могла понять, что он чувствовал. Домовой был связан с родным очагом куда сильнее, чем любой человек. Он и появился на свет только для того, чтобы охранять дом, но тот погиб в пожаре.
Наконец, дух лизнул молока, взглянул на прощание на Дару и нырнул в щель. Рано или поздно он мог прижиться в новом доме. Возможно, он даже мог его полюбить. Однажды из города без чар изгнали всех духов, но это ведь не значило, что они не могли вернуться?
Когда все улеглись спать, Дара отвернулась к стене, но заснуть не смогла. Мысли крутились в голове, путались.
Что будет делать теперь Дара? Она пришла учиться у Стжежимира, но Вороны от неё не отстанут, попытаются втянуть в свой заговор. И были ещё Охотники, и Совиная башня, и Стжежимир тоже явно что-то замышлял. Дара мечтала о спокойной жизни, но куда бы она ни приходила, там случалась беда.
И все, все Дару ненавидели. Старый Барсук – единственная родная душа, что у неё осталась. Но он был так немыслимо далеко, за реками и городами, за бесчисленным количеством вёрст, на самой опушке Великого леса. Там, куда Дара не могла вернуться.
Она не осознавала, что плакала, пока не почувствовала тёплую руку на своём плече.
– Дарка, ты что? – раздался совсем рядом знакомый нежный голосок. – Дарка, что случилось?
Она не хотела говорить, но слова вырвались против воли:
– Никто меня не любит.
– Как никто? Я тебя очень люблю, – сестра погладила её по волосам. – И дед тебя любит, и мама с батей.
Горький смех сорвался с губ Дары.
– Ты бы бросила меня без задней мысли ради Милоша. А я…
Сердито засопев, Дара вырвала руку, но Веся не сдалась. Она уткнулась носом в шею сестры, пригладила рукой тёмные волосы.
– Ох, Дарка, это другое… Если бы ты знала, каково это – любить, то ты бы меня поняла. Не сердись, дурочка, – голос её согревал лучше, чем пылающий очаг. – Я же понимаю: ты так ведёшь себя с Милошем, потому что пытаешься меня защитить. Ты всегда старалась уберечь меня от беды, гнала прочь парней наших зареченских. Мне хотелось с ними гулять, но, наверное, ты тоже в чём-то права. Они ненадёжные. Но только Милош не такой. И я теперь совсем взрослая. Видишь, через что я ради него прошла?
Ладонью Дара коснулась шрама на лице сестры: вот, какую цену она заплатила. Весняна отдала свою красоту ради парня, который не стоил ни одной её слезинки.
Она прижалась крепче. Дара нашла ладонью её ладонь и переплела их пальцы.
– Простишь? – спросила Веся.
– Прощу. А ты меня?
– И я тебя.
Сестра поцеловала её в щёку. Дара не видела, но знала, что Веся счастливо улыбалась. Наверное, она правда верила, что этих крох любви Даре было достаточно. Наверное, она правда верила в искренность Милоша. Веся всегда видела лучшее в людях. Может, только поэтому она и была способна любить Дару.
Она бы тоже хотела улыбаться, хотела бы быть беззаботной, как сестра. Но Дара была лесной ведьмой в городе без чар, в городе, полном Охотников. Она не могла уйти, ибо опасалась навьих богов, она боялась остаться, потому что чувствовала: беда найдёт её и в Совине.
 
Глава 2
Я ль не робею от синего взгляда?
Много мне нужно и много не надо.
Сергей Есенин
Рдзения, Совин