Масоны. Как вольные каменщики сформировали современный мир

В мире гармонии и безмятежности масонского братства, выведенном в «Конституциях», «пренебрежение» — самый страшный грех, в котором можно обвинить своего собрата. Причем ничего не говорится о возрасте и состоянии сэра Кристофера, а ведь ему на момент встречи в «Гусе и решетке» было восемьдесят пять лет. А из жизни он ушел в тот самый год, когда «Конституции» впервые увидели свет. Великая ложа, в свою очередь, официально появилась в год выхода второго издания. Кристофера Рена уже пятнадцать лет как не было в живых, однако не оклеветать приверженца тори авторы уставов не могли.
Шпильки в адрес Рена — не единственное свидетельство того, что за кулисами что-то происходило. В «Конституциях» говорится об уничтожении важных для масонства исторических документов. В частности, в 1720 году — том самом, когда разразился кризис Компании Южных морей — «в одной из частных лож несколько ценных рукописей (тогда еще не отпечатанных), в которых сообщалось о братстве, ложах, правилах, обязанностях и тайнах, были поспешно сожжены нашими честными братьями». Весьма уклончиво такая чистка объясняется страхом разоблачения в случае попадания бумаг в чужие руки. Кто-то хотел стереть из памяти недавнее прошлое, при этом авторы «Конституций» ничего объяснять не торопились.
На этом, впрочем, правки не заканчивались. Целые фрагменты масонской истории, пересказанные мной в предыдущих главах, в «Конституциях» не упоминались. В первом издании 1723 года о встрече в «Гусе и решетке» не говорится не слова. Во втором издании пары слов она удостаивается: отмечается роль этого собрания в создании Великой ложи. Но, кроме самого факта встречи и упоминания названий четырех лож, — ничего. В итоге мы никогда не узнаем, что же происходило в тот день в пивной на Сент-Полз-Черч-ярд. Но мы можем сделать один важный вывод: доктор Джон Дезагюлье и другие основатели современного франкмасонства нарушили один из основных запретов, а именно самым неприкрытым образом примешали политику в дела братства.
О первых английских ложах «принятых каменщиков» в «Конституциях» тоже ничего не говорится. И нам остается лишь догадываться, связано ли это с принадлежностью тех братьев к кругам тори или с чем-то еще.
Все ложи, организованные Уильямом Шоу, из истории масонства были вычеркнуты. «Конституции» бессовестно «англизировали» историю масонства, хотя почтенные шотландские ложи вскользь упоминаются.
Умалчивание о роли Уильяма Шоу тем более примечательно, что автором «Конституций», писавшим их под бдительным надзором Дезагюлье, был ученый по имени Джеймс Андерсон — рыжеволосый государственный муж, через своего отца связанный с одной из первых шотландских лож.
Шотландская история масонства не была включена в «Конституции» по ряду причин. Первая из них — предрассудки. В то время многие шотландцы, такие как Андерсон, ехали в Лондон делать карьеру, и в глазах англичан были неотесанными рыжими простаками со смешным говором. Но что еще важнее, Шотландия неизменно вызывала ассоциации с религиозным экстремизмом. Наконец, Шотландия была родиной дома Стюартов, а значит, была связана с ненавистными тори. Как ни крути, где Шотландия, там — споры и разногласия, а их основателям Великой ложи совсем не хотелось. Так важнейшая шотландская часть масонской истории была вычеркнута. И если Шоу учил эдинбургских каменщиков искусству запечатления, то каменщикам лондонским пришлось практиковать искусство забвения. Неудивительно, что последующим поколениям масонов было непросто разобраться со своим происхождением.
Тем не менее в 1722 году, когда уклончивая, приторная история масонства была написана для «Конституций», но еще не отпечатана, вспыхнули очередные споры. И катастрофа была очень близка.
    
Непутевый герцог
Двое мужчин стоят напротив друг друга в грациозных позах, развернувшись к нам на три четверти. На их головах — короны и парики, одеты они в бархат и мех горностая. Дворянское происхождение их сомнений не вызывает. Пол устлан квадратной плиткой, а ряды классических колонн ведут к сводчатому проходу. Между ними диаграмма с подписью «Эврика» на греческом, изображающая 47-е положение Евклида: квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. В небесах солнцеликий бог Аполлон восходит на колеснице к полудню высшей мудрости. Тот мужчина, что слева, кажется старше. Он любезно протягивает два предмета — масонский циркуль и свиток, на котором написано «Конституции». Мужчина справа едва заметным кивком принимает дары. Вся картина так и светится гармонией и соразмерностью, достоинством и мудростью. Таково одно из идеализированных представлений масонов о самих себе.
Описанная гравюра украшает фронтиспис издания «Конституций» 1723 года. Интересно, что отчасти она изображает реальное событие. Дворянин, стоящий слева и протягивающий циркуль и свиток, — это Джон Монтегю, второй герцог Монтегю, первый Великий мастер — дворянин, давший в сентябре 1721 года указание составить «Конституции». Книга вышла в свет в 1723 году, когда в ложе председательствовал Филипп Уортон, первый герцог Уортон и второй Великий мастер из потомственных дворян. Именно он принимает циркуль и свиток.
Гравюра пытается нам показать, насколько гладко передается власть в Великой ложе и насколько безмятежно «Конституции» становятся частью масонской жизни. При этом гравюра заставляет нас забыть о том, что герцог Уортон был распутником, пьяницей, авантюристом, богохульником, мотом и предателем, который чуть не погубил современное масонство, когда оно только делало первые шаги.
Уортон был посвящен в масоны летом 1721 года, когда герцог Монтегю был Великим мастером всего несколько недель. Тогда Уортону было двадцать два года, и члены Великой ложи надеялись, что он живо воспримет их порядки. Разочарование пришло очень скоро, потому что нарушить устав он умудрился сразу же после ритуала принятия: Уортон отправился домой на Пэлл-Мэлл, не снимая запона и перчаток. Однако все самое интересное было еще впереди.
Человек, предложивший взять Уортона в Великую ложу, скорее всего, хотел, чтобы вокруг доктора Джона Дезагюлье, управлявшего Великой ложей, сформировалась прочная группировка вигов. Но Уортон оказался персонажем очень ненадежным. В 1715 году, еще будучи шестнадцатилетним подростком, он тайно сбежал из страны с дочерью генерал-майора. Спустя несколько недель скончался его отец, завещав ему герцогский титул и полную свободу творить все что вздумается. На следующий год он предал свою семью — сторонников вигов, навестив во Франции Джеймса Фрэнсиса Эдварда Стюарта, «старого претендента», которого католики-якобиты хотели посадить на престол. Предательство действительно имело место, потому что Стюарт пожаловал Уортону титул. Политическая верхушка вигов терпеливо пыталась вернуть блудного сына домой. Но уже в 1719 году Уортон создает Клуб адского пламени, чтобы заниматься богохульством и святотатством. Он также имел страсть к выпивке и азартным играм. Хуже всего было то, что Уортон был должен огромные суммы заимодавцам из якобитов, при этом значительную часть взятых в долг средств он вложил в Компанию Южных морей. На этом он потерял огромную сумму — 120 000 фунтов (в пересчете на сегодняшние деньги — 14 млн фунтов), из-за чего выступил в палате лордов против правительства вигов. Впрочем, уже в 1721 году он снова голосовал за действующее правительство. Не обошлось без крупной взятки.