Рождественское одеяло (ЛП)

И когда увидела, что было сверху, я ахнула.
Мои взгляд метнулся к Риверу, который наблюдал за мной, сдвинув брови. Я позволила нашим взглядам задержаться на мгновение, прежде чем снова переключила свое внимание на коробку, вытаскивая старое, поношенное одеяло.
— Ривер… — прошептала я, качая головой и прижимая ткань к груди. Вдохнула аромат, и шквал воспоминаний обрушился на меня, как снежинки, падающие на землю снаружи. Я закрыла глаза, впитывая это, а когда открыла, встретилась взглядом с Ривером. — Рождественское одеяло, — тихо сказала я, и на моих губах появилась улыбка. — Ты сохранил наше Рождественское одеяло.
Он сглотнул, и уголки его губ чуть приподнялись — почти незаметно и я задалась вопросом, произошло ли это вообще. Затем Ривер пожал плечами, не сводя с меня глаз.
Наблюдая.
Ожидая.
И эти изумрудно-зеленые бассейны перенесли меня в прошлое.
  
Глава 6
 
Рождественское одеяло
 
Десятью годами ранее
Это был наш первый Сочельник в качестве супружеской пары.
В своей голове я всегда представляла, на что это будет похоже. Представляла нас в нашем собственном доме, с нашей собственной елкой и нашими собственными рождественскими украшениями. Представляла, как мы будем украшать снаружи — будем ли размещать огни вокруг двери и на крыше? Будет ли у нас вертеп во дворе? Как бы выглядел венок на нашей двери?
Вините в этом все сказки, которые я читала, или тот факт, что мои родители были сказкой из реальной жизни, но мое воображение разыгралось с тех пор, как я была маленькой девочкой, думая обо всех возможностях.
Вместо этого мы с Ривер оказались в обветшалой квартире с одной спальней в восточной части Уэллхейвена, со сломанным радиатором отопления и маленькой унылой рождественской елкой, которая у нас была только благодаря местному продавцу елей, сжалившемуся над нами и подарившему одну из отбросов, оставшихся всего за несколько дней до Рождества.
Я уставилась на это дерево со своего места на нашем старом диване, доставшемся мне от родителей, и почувствовала, как у меня немного защемило сердце. На елке было только два украшения — одно от моих родителей, серебряный колокольчик, и одно от его родителей, два маленьких олененка, на которых было написано «Наше первое Рождество» с нашими именами и датой свадьбы под ним.
Мне было восемнадцать. Риверу девятнадцать.
Все это казалось таким романтичным — выйти замуж сразу после окончания школы. Ривер был всем, чего я когда-либо хотела или в чем нуждалась, и мне было все равно, что наша свадьба была скромной, или что мы не смогли поехать в медовый месяц, или что не могли сразу купить большой дом с большим двором, большим крыльцом и большим белым забором. Эта квартира с одной спальней меня вполне устраивала, пока он был в ней.
Но теперь, глядя на нашу голую елку, с ногами, такими холодными, что думала, они отвалятся в любой момент, даже завернутые в две пары носков и засунутые под шерсть Лося, лежащего у моих ног на полу, я подумала, не поторопились ли мы со всем этим.
Может было бы разумнее подождать? Что, если бы мы сначала поступили в колледж? Что, если бы мы накопили на большую свадьбу и долгий, роскошный медовый месяц на Багамах?
А каково было бы оказаться в маленьком домике, с настоящей рождественской елкой и настоящими рождественскими украшениями?
Я работала в городском супермаркете — обычно всего тридцать часов в неделю. Ривер выполнял разную работу, когда и где только мог. Иногда был водопроводчиком, иногда автомехаником, иногда электриком, газонокосильщиком или лесорубом. Если в городе была работа, Ривер находил ее, и работал с улыбкой, хотя я знала, что он уставал, и это не делало его счастливым.
Но он делал это для нас.
Мы копили каждый пенни, который могли, после того, как счета были оплачены, но каким-то образом эти сбережения исчезали раньше, чем мы успевали их накопить. У машины выходила из строя трансмиссия, или Лося приходилось вести к ветеринару, или кто-то в городе переживал трудные времена, и мы помогали всем, чем могли.
 
И вот теперь был канун Рождества, на улице едва перевалило за ноль градусов, и снова повалил снег, а у нас не было ни работающего обогревателя, ни камина, ни даже гирлянды огней на нашей рождественской елке.
Ривер сел рядом со мной на диван, как только вышел из душа, что было абсолютно необходимо после долгого рабочего дня. Он даже не мог позволить себе взять отпуск. Я потянулась к его свежему запаху, его тело все еще было теплым от воды. Он обнял меня, и я вздохнула, положив голову ему на грудь и не отрывая глаз от дерева.
— Хотел бы я залезть в твою голову, — сказал он через некоторое время, потирая мои руки, чтобы согреть меня.
— Поверь мне. Здесь совсем не весело.
Тихий смешок вырвался из его груди.
— Поговори со мной.
Я покачала головой, сильнее прижимаясь к нему, просто желая, чтобы меня обняли. И Ривер так и сделал, прежде чем поцеловал в лоб и отстранился, достаточно, чтобы посмотреть на меня.
— Давай.
— Ты подумаешь, что я ужасна, — сказала я, пытаясь спрятать лицо у него на груди, но он взял меня за подбородок, не давая этого сделать.
— Испытай меня.
Я вздохнула, глядя на нашу елку.
— Я просто… Я так долго мечтала об этом, о том, каково было бы провести мое первое Рождество с мужем. Всегда представляла себе красивую елку, похожею на ту, которая всегда была у мамы. Все эти огни, украшения и леденцы. И я представляла, как украшаю дверь венком, и двор, и пеку пироги всю ночь напролет в канун Рождества. — Мои глаза наполнились слезами. — Но вот он, канун Рождества, и мы оба работали весь день. Мы устали. У нас нет денег ни на какие рождественские подарки, не говоря уже об украшениях, и мы идем к твоим родителям на завтрак, а к моим на ужин, потому что иначе у нас не было бы никакой праздничной трапезы. — Я шмыгнула носом. — И мне так чертовски холодно. Если бы мы были в доме, у нас был бы камин. Но все, что у нас есть, это сломанный радиатор и тот маленький обогреватель в углу, который почти ничем не помогает, — сказала я, указывая на маленькую коробку, которая изо всех сил старалась наполнить нашу квартиру теплым воздухом.
Моя нижняя губа задрожала, когда Ривер провел большим пальцем по моей челюсти, и я наклонилась к его ладони, мои глаза нашли его.
— Я не хочу звучать неблагодарно, — сказал я. — Просто… ужасно ли говорить, что мне немного грустно в наш первый Сочельник?
Ривер покачал головой, на его губах появилась нежная улыбка.
— Мне тоже немного грустно.
При этих словах мои глаза встретились с его глазами.
— Правда?
Он кивнул.
— Все в порядке, Элиза. Это нормально — грустить, хотеть для нас большего. Я тоже хочу большего для нас. Я бы хотел…
Ривер остановился, его следующие слова, казалось, были задушены эмоциями, и я сжала его руку. Он с тоской посмотрел на дерево, а затем вздохнул, сжимая меня еще раз, прежде чем встать.
— Подожди здесь, — сказал он.
Он исчез в спальне, а я, насколько могла, завернулась в свой свитер, натянув его и на колени. Даже в шапочке, закрывавшей уши, я все еще дрожала, и мне не хватало тепла рук Ривер, обнимавших меня.
 
Он вернулся с большой коробкой в руках, небрежно завернутой в газету с бантом, сделанным из шнурка. Лось вскочил и обошел Ривера с коробкой, пытаясь ее обнюхать.
Я рассмеялась, когда Ривер поставил коробку на диван между нами.
— Что это такое?
— Это твой рождественский подарок, — сказал он с застенчивой улыбкой. — Я хотел подождать до завтрашнего утра, но… ладно… Думаю, что сегодня вечером будет лучше.