Единственная для визиря

Вернувшись в комнату, он скинул рубаху и направился в купальню. А там прикрыл хитроумным механизмом трубу с тёплой водой, подождал, пока бассейн наполнится ледяной водой, и окунулся туда с головой раз и потом ещё. Вода остудила разгорячённую голову. Перед глазами стояло лицо Амлон, и как страх на нём сменился пониманием и, наконец, благодарностью. Он потряс головой, прогоняя видение. Мокрые брызги в солнечном свете, упали драгоценными камнями. А потом окунулся ещё раз в ледяную воду, чувствуя как наконец успокаивается кровь и сердце снова начинает стучать в привычном ритме.
Он не сможет долго бегать от себя, как и не сможет долго прятать Амлон от Повелителя. Надо что-то решать. Она ведь хочет домой. Он отправит её домой. Надо лишь узнать, через сколько лун отправляется караван Мельомека. Выход казался обманчиво простым и всё же представить себе жизнь без наблюдения за ней, без её голоса, без этих уроков чтения, которые так быстро стали для него смыслом, он уже не мог. И отчётливо понял это лишь после слов таима. Глупец жарко зашептал ему о том, как он будет счастлив забрать у него эту непокорную рабыню. И один Всевышний знает, чего ему стоило ответить таиму спокойно и равнодушно. Тогда то он понял, что попал в клетку, крепче той, в которой сидел до этого. И выхода из этой клетки нет.
 
Амлон
Потянулись дни. Нет не тоскливые и не тревожные, а просто пустые. Наполненные то ли ожиданием, то ли каким-то странным чувством, которому Амлон не могла пока дать названия. Словно она чего-то ждала и не знала чего.
Господин визирь как обычно приходил по вечерам. Она читала ему вслух и почти всё понимала. Ей казалось или теперь его лицо перестало походить на холодную маску? Днём его почти никогда не было, а ела она по-прежнему в одиночестве. Изредка только он приходил к ней обедать, и снова она чувствовала его холодный, цепкий изучающий взгляд на своём лице. Но странное дело, она почему-то теперь не боялась его. И аппетит ей этот взгляд испортить не мог. А он словно тоже это чувствовал. Движения его стали плавнее, голос – не таким резким.
В один из вечеров, когда она уже потеряла счёт дням (может быть, уже прошёл месяц после свадьбы, а может быть, и нет), она прочитала господину визирю новый свиток без единой ошибки.
– Хорошо, – он скупо похвалил её. – Читать ты теперь умеешь. С завтрашнего дня я буду учить тебя писать.
– Как скажете, Эмет.
Амлон с удивлением заметила, что его имя ей теперь произносить легче, чем привычное «господин». Словно она не раба ему, а он не господин. Нет, конечно, она никогда не чувствовала себя рабыней. Но за эти дни даже мысли о доме куда-то исчезли, отодвинулись на второй план. Как ей ни хотелось, она не могла всё время думать только о родине. Может быть, она начала привыкать к здешней жизни, как Ирис. Ну нет уж! Не надо ей такой привычки! Упаси её Всевышний!
После того дня, когда таим Повелителя побеспокоил их, а господин визирь спас, они никогда больше не заговаривали об этом. Но Амлон знала, что её муж не забыл об этом, как не забыла и она. Жизнь продолжилась ровно, обманчиво-спокойно, никаких больше приказов от Повелителя. Господин визирь не делал ничего, чтобы заставить её ненавидеть себя и она даже злилась на это. Она не понимала, что ему надо от неё. И чем больше не понимала, тем больше ей становилось тревожно, словно её опутывали какой-то сетью, а она как муха покорно позволяла пауку заманить её в эту сеть.
Уходя вечером, господин визирь бросил в своей обычной манере:
– Завтра ты будешь завтракать со мной в общей столовой.
– Зачем? – Набралась смелости спросить Амлон. Она не ожидала, что господин визирь ответит и принимала это, пожалуй, как данность. Она наверное привыкла к нему. По-прежнему не зная, для чего она ему, она пожалуй перестала опасаться его, хотя всё-таки иногда змеи под названием «ненависть» и «страх» всё-таки поднимали голову.
– Мы едем завтра на обед.
– К Повелителю? – Амлон вздрогнула. Прежние страхи воскресли. Вот и всё. Господин визирь наигрался с ней, спас её зачем-то один раз и теперь хочет отдать шейму.
Она посмотрела на господина визиря. И снова заметила в его глазах какой-то странный огонёк, словно он хочет что-то сказать, но молчит, едва сдерживаясь.
– Нет, – он ответил тихо, без обычной резкости и у Амлон почему-то сразу стало спокойнее на душе. Какое-то странное чувство мира и тишины. Она назвала бы его доверием, но это было глупо и ещё так… странно. – Шейм оставил пока нас в покое и я сам гадаю, почему так надолго, – последние слова он произнёс так тихо, что Амлон едва расслышала, будто про себя. – За два часа до полудня будь готова.
Завтрак прошёл на удивление спокойно. Господин визирь не придирался к ней, только поправлял. И Амлон вдруг почувствовала на какое-то мгновение себя уверенно, словно действительно была хозяйкой в этом доме. Мгновение было и исчезло, но оно неуловимо изменило в ней что-то, но что, она не могла бы и сама сказать.
В халирэ на этот раз ей не было ни страшно, ни тесно. Она сидела напротив господина визиря, как тогда в день свадьбы. Но чувствовала себя совсем иначе. И ей было странно от этого.
– Дорогу халирэ господина визиря! Дорогу! – Кричали мальчишки-зазывалы на улице – медрамос.
Амлон слышала как волнуется за тонкими тканевыми стенами халирэ людское море. Интересно, здесь всегда столько народу? Она вдруг поймала себя на мысли о том, что ничего не знает о порядках и обычаях той страны, в которой оказалась. Она никогда и не стремилась узнать, надеясь, что ей не придётся здесь задержаться. И вот теперь ей вдруг стало интересно. Она колебалась – спросить господина визиря или нет, и когда уже почти решилась, халирэ остановился. Дверца бесшумно распахнулась и учтивый слуга сначала распростёрся ниц перед ними, а потом только помог выйти обоим.
Господин визирь подал ей руку. Ладонь была тёплой и сухой. Она вложила свою и медленно пошла вслед за ним по мраморным плитам, сверкавшим на солнце так, что глазам было больно. Особняк перед ними был не таким большим, как дом господина визиря, выглядел попроще, но находился зато, насколько она могла понять, в самом центре города. Так что даже сюда долетали крики уличных торговцев, грубые окрики воинов и звуки тампура – местного музыкального инструмента.
Они вошли внутрь и сразу оказались в прохладе и полутьме. Здесь приглушённо горели светильники и чувствовалось веяние ветерка. Амлон не стала даже задумываться, с помощью какого колдовства это происходило. Главное, что здесь было прохладно. Явившийся слуга, привычно упал на колени, а потом поднялся и повёл их длинными коридорами в просторный зал. Пока они шли, господин визирь не произнёс ни слова. Амлон тоже молчала. Наконец, двери перед ними распахнулись и они оказались в огромной зале, поражавшей своим великолепием и роскошью. В доме господина визиря обстановка была почти скромная, по сравнению с убранством этого зала, хотя это была всего лишь столовая. Резные каменные колонны уходили высоко вверх и терялись где то под потолком. В центре зала, между столами находился небольшой бассейн с фонтаном, а по краям комнаты стояли искусно изваянные статуэтки полуодетых женщин из-за которых лился приглушённый свет.