Учебник по химии
— Ответ неверный, салага. Это твоя страна с ней воюет, — я же пока даже наняться ещё не успел, а ты вообще в бегах. Кто сейчас из нас двоих воюет???
И, потом, студент, ты знаешь вообще, что такое война? Убьют несколько тыщ человек, селения порушат, а потом, глядишь, торговать будут — вроде как и не воевали. Я уже давно понял, что «патриотизм», «проклятые враги» — это всё пустые слова. Правители сначала на них играют, потом убирают в старый шкаф. Золото — вот то, что с годами цену не теряет.
Представь себе, что я своими глазами видел, что во время войн через границу туда-сюда люди шастали родню навещать. Остановит разъезд такую повозку, «куда прёте!»- орём, а они не понимают: «Дык я ж к дочке в гости!» Война не по всей же границе идёт, в глухих местах живут так, как будто и нет ничего. Потом уже рукой я махнул — ну их, к лешему, какое моё дело? — мне платят — и ладно. Я даже видел в деревнях гостей из вражеской страны: сидят, трубочку с местными на завалинке покуривают, за жизнь балакают. Проще надо быть, студент — и люди к тебе потянутся. Ты язык божегорский знаешь?
— Конечно. У нас много ребят училось. И научные работы из Божегории переводить приходилось.
— Ну, вот. Не могло ж быть так, что вчера они были хороши, а сегодня все стали злыдни?
Пацан хмуро молчал. Не дай бог, если какой божегорец подружку у него увёл. Но вроде нет…
— Или ты сам давно с Божегорией воевать собрался? Нет? Вот и ладушки. Да какая ж тебе тогда разница, в какой стране жить??? Кормят — и ладно. Стояла бы кровать, а деньжат как-нибудь заработаешь.
— Но почему именно туда?! — петушок прямо-таки задирался.
— А потому, что туда хочу я. Хочу узнать, как хорошо там поставлено производство ваших адских горшков, а потом продать этот секрет твоей любимой родине. Или ещё кому — как придётся. Расценки за выведанные тайны я знаю: в отрядах «ночных сов» не один раз бывал. А этот секретик будет таков, что за него приличные денежки выложат — и воевать не надо.
Война — дело неспешное. Пока армия соберётся, пока все пуговицы пришьют — месяц-два минет. Вот за это время мне нужно всё выведать и обратно возвернуться. А ты мне в этом поможешь…
Ох, как ему не хотелось! Но пацан понимал, что другого шанса у него не будет. Куда он денется, не имея ни малейшего опыта обустройства жизни вне стен университета? Искать другого желающего помочь ему он тоже не мог: бесполезно, не будет желающих с державниками связываться.
— Тебе нужно будет переодеться, чтобы уйти из города.
— Не надо: я сбежал в рабочей одежде, а сейчас — во всём чужом.
Недоделанный аспирант рассказал ещё одну занимательную историю, — о своём побеге. Дело, по его словам, происходило так.
Он, как «понимающий», оказался назначен руководителем группы, работавшей в отдельном сарае, который называли «цех № 2». В его цеху прогорел котёл, который требовалось демонтировать и списать. Что ж, никакое оборудование не вечно, а если в нём варят химические гадости, то и подавно.
Студент к тому времени твёрдо решился бежать. Ну, никак ему не улыбалось жить на краю земли (рядом — море, т. е. земля кончается) до самой смерти от медленного отравления. Он отложил немного денег, которые им давали «на пирожки» (в замке стояло несколько торговых лавок, — казённых, само собой). Вообще-то, заработок у них там начисляли вполне приличный, только вот на руки давали копейки, а основную часть, по заверениям начальства, откладывали в Госбанк под проценты. Мол, когда «всё закончится» — можете топать домой и жить припеваючи.
Домой пока ещё никого ещё не отпустили, а замковое кладбище за стенами потихоньку пополнялось свежими могилами. Рядом с замшелыми надгробными камнями, на которых уже и памятные надписи прочесть стало невозможно, и даже те, кто жил в замке, не могли бы ни за что сказать, кто ж именно под этими камнями покоится, — стали появляться холмики, увенчанные чисто символическими палками с прибитыми к ним дощечками с номерами уголовниц, или именами специалистов. Начальство обещало как-нибудь потом увековечить эти имена в граните, да только надписи под солнцем и дождями уже стали бледнеть…
Старенький пастор бормотал над открытыми могилами слова о бренности бытия, сжимая в сухоньких руках книжицу в высохшем кожаном переплёте, с пожелтевшими страницами, которую даже и не открывал. Потом нестройная толпа осеняла себя знаком Пресветлого, опускала гроб в свежую яму, стучала земля по доскам — и вскоре появлялся ещё один холмик с дощечкой.
Студент во время похорон не поленился почитать надписи на могильных камнях, и узнал фамилию владельцев. Рядом плескалось и шумело море; осталось сложить два и два и сделать правильный вывод о местоположении замка. Очень осторожно он опрашивал сослуживцев, пока не нашёл любителя геральдики, который охотно сообщил их местоположение и расстояния до ближайших городов. Впрочем, один из плотников, как выяснилось попозже, тоже знал точное местоположение замка, и даже ближайшие деревни перечислил.
Узелок с вещами ждал своего заветного часа…
И час этот пробил.
В цеху, где колдовал наш отчаянный аспирант, прохудился котёл немалых размеров. Парнишка начеркал бумагу начальству: так, мол, и так, нужна замена. Был назначен день демонтажа.
С утра в сарае стоял гвалт, и толкалось много посторонних лиц. Мужики отсоединяли котёл от труб, создавая много шума. Мастера давали мудрые указания, поминая родственников этих мужиков, а матерей — в первую очередь. Одним словом, день прошёл нескучно.
Установили блоки, протянули канаты, и на «раз-два-взяли!» потихоньку приподняли котёл, подогнали вручную под него крепкую телегу на металлических колёсах с криками «давай-давай-пройдёт!», «ещё малость!», «да уберите вы этого придурка!» С неменьшей осторожностью опустили котёл на подставленную платформу.
Тут и обеденное время приспело.
Мужики разошлись, утирая покрасневшие рожи рукавами и даже подолами рубах. Кто-то закурил дрожащими руками. Один мастер вытащил из-за пазухи фляжку и отхлебнул пару раз. Светило ласковое нежаркое солнышко, обычный рабочий день подошёл к половине.
После обеда привели шестёрку лошадей-тяжеловозов, стали тщательно, неторопливо запрягать. Студент подписал бумаги, подошёл к своему помощнику и сказал:
— Слушай, я сейчас иду в замок: с бумажками там сегодня возня будет, потом сяду кой-какие расчёты делать. К вечеру вернусь. Если не успею — закрой цех сам, — и положил ключ ему на стол.
Тот рассеянно кивнул, глянув мельком.
Студент же выхватил из тайника узелок со сменной одеждой, деньгами и вяленым мясом. Там лежала и фляжка с водой, набранной втихаря из колодца, и куски хлеба, стянутые сегодня на раздаче в трапезной и пронесённые в цех за пазухой, тёплые, которые он выложил прежде, чем потопал к помощнику. С этим узелком вскарабкался на котёл, приоткрыл незаметно люк и пролез вовнутрь.
Может быть, на эту авантюру наш парнишка и не решился бы, но, когда шёл на обед, увидел на посту не самого усердного охранника, и уже не мог остановиться.