Безопасность непознанных городов
Но вот на сцену вывели филиппинца, которым заинтересовалось сразу несколько пожилых мужчин. Молодой, с прессом как стиральная доска, почти никакой растительности на теле. Намасленная кожа казалась слишком тугой, подчеркивая каждую мышцу, кость и сухожилие, словно корсет из гладкой и мягкой кожи, созданный специально, чтобы сорвать его кнутом для лучшего доступа к скрытым под ним радостям. Вэл подождала, пока все сделают ставки, а затем стремительно назвала столь огромную сумму, что никто не посмел перебить. Несколько соперников-мужчин метнули злобные взгляды. Может, и сам раб разочарован? Что, если он не в состоянии обслужить женщину даже под давлением обстоятельств? Не важно, за него заплачено и теперь он принадлежит ей. По крайней мере, на ближайшие часы.
На пути в кассу она почувствовала чей-то взгляд и медленно обернулась. Из бара на нее смотрел парень с платиновыми волосами и зелеными рысьими глазами, одетый в шелковую рубаху и атласный жилет свободного кроя. В ухе сверкала бриллиантовая серьга, макияж глаз а-ля зомби мог посрамить боевую раскраску любой шлюхи. Бледная кожа казалась полупрозрачной, сшитой из тончайших крылышек насекомых. Поймав взгляд Вэл, парень в шутливом тосте поднял крошечную рюмочку с каким-то золотистым ликером.
Вэл не снизошла до ответа, хоть парень и был красивым. Сейчас ее интересовало только недавнее приобретение.
Вскоре, расплатившись за раба, Вэл позабыла о призрачно-бледном видении у бара. Она отвела филиппинца, чье имя, по словам аукциониста, было Сантос, в комнату пыток наверху, одна стена которой представляла собой настоящую мечту садиста: кожаные стеки, восьмихвостки, приспособления для фиксации.
Вэл начала с того, что разделась сама и раздела Сантоса, после чего приказала себя оттрахать. Раб подчинился с удовольствием и пылом, но через несколько минут Вэл притворилась недовольной и заковала его в кандалы на стене. Затем выбрала из коллекции плеток самую крепкую и хлестала парня по обнаженным спине и ягодицам, пока его блестящая орехово-смуглая кожа не покрылась сетью выпуклых розовых полос.
За все время наказания раб не проронил ни звука, что несколько разочаровало Вэл. Основное удовольствие при порке ей доставляли крики и стоны нижнего, и она принялась хлестать с удвоенной силой, но так и не вырвала ни единой мольбы о пощаде.
Наконец Вэл освободила парню руки и разрешила себя трахнуть. Вскоре он довел их обоих до разрядки и кончил, содрогаясь всем телом, но по-прежнему не издал ни звука.
Какое-то время они пролежали, вдыхая пикантный запах оргазма и слушая смех и аплодисменты, которые доносились снизу, где еще продолжался аукцион.
— Я узнала о тебе в Париже, — неспешно оглаживая член Сантоса, начала Вэл на корявом немецком. — Мне говорили, ты настоящий эксперт по части извращений.
Он с улыбкой пожал плечами. Не понял? Владеет немецким еще хуже нее? Вэл перешла на английский, но Сантос лишь тупо уставился на нее и томно обвел пальцем ее сосок.
Тогда она призвала на помощь зачаточные познания в испанском:
— Это правда, что ты знаком с человеком по прозвищу Турок? И что ты был в месте под названием Город?
И снова слабая, полустрадальческая улыбка, полная кокетства, но на этот раз не оставившая никаких сомнений, что он понимает. Стоило произнести «el Turco», как пенис в руке отвердел.
— Имей в виду: ты все еще мой раб. Я задала вопрос.
Сантос припал своими пухлыми губами к ее, впервые разрешая себя поцеловать.
Приглашает ее в своего рода игру, где ради сведений придется его немного задобрить? Отчасти раздосадованная, отчасти заинтригованная, Вэл решила подыграть. Вошла языком ему в рот, покружила, толкнулась и вдруг...
Отпрянула с испуганным, полным отвращения криком, чувствуя, как по спине бежит холодок.
Сантос, весело усмехнувшись, так широко разинул рот для осмотра, что стали видны гланды.
Впрочем, их, конечно же, ничто не загораживало. Взгляду Вэл предстала пустая, необитаемая пещера. От языка остался лишь серый обрубок в глубине.
Парень булькнул, издав нечеткий звук, похожий на хрюканье.
Никак не выказав потрясения, Вэл вынула из сумочки ручку и бумагу.
— Ответь на мои вопросы. Я знаю, ты все понимаешь. Пиши.
Держа ручку так, словно видит впервые, Сантос накарябал вверху страницы «х». Вэл попросила снова — с тем же результатом.
Зато его член проявил намного больше тяги к общению. Он снова стоял, похотливо прижимаясь к животу Вэл. С досадой отмахнувшись от непочтительного куска мяса, она принялась одеваться.
Сантос ничего не скажет. Она купила немого, который либо не обучен писать, либо притворяется. Впрочем, парень и так, пожалуй, сообщил слишком много.
Вэл была в ярости. Но неудача лишь подлила масла в огонь, странным образом распалив желание увидеть Город.
2Артур Квентин Брин поднес нож к своим пухлым, красиво очерченным губам, а затем одним отточенным движением запястья в золотом браслете отсек жертве мочку.
Рана была незначительной, а вот боль едва ли.
Парень на стуле задергался, натягивая веревки. Попробовал закричать через кляп, но вышел только приглушенный рык.
Кровь из ранки капала на ковер, оставляя на охряно-голубом узоре пятна в форме звезд. Брин нахмурился, и тоненькая морщинка пролегла между его неестественно ярких бирюзовых глаз, прочертив высокий бронзовый лоб.
Он ненавидел беспорядок.
Ужасная низменность человеческого тела во времена потрясений и совершенно безбожный бардак, который неизбежно возникает всякий раз, когда пускаешь кому-либо кровь, были единственными недостатками его работы.
Искусство Брина стало бичом не только для правоохранительных органов и судмедэкспертов по всей Европе и в Соединенных Штатах, но и для незадачливых уборщиц и наследников, которым приходилось драить пятна и проветривать комнаты, где Брин методично замучил очередного бедолагу, помогая ему отойти в мир иной.
Но награда за труды, определенно, оправдывала неприятные пятна, запахи и потеки.
Он осмотрел парня сверху донизу и решил, что тот не так уж плох. Брину ничего не стоило убить кого-то случайно, но он предпочитал выбирать в жертвы, как и в сексуальные партнеры, определенный типаж, причем и тех и других зачастую ожидала одна участь. Брина тянуло к темноглазым брюнетам и брюнеткам с оливковой кожей, хотя сочетание черных волос и голубых глаз ему тоже очень нравилось. Светлоглазые блондины вроде него самого в целом были не в его вкусе. Раздражали, бросая вызов тщеславию и напоминая о том, что сам он от природы отнюдь не таков. Брин придавал себе нордический вид при помощи контактных линз и красителя для волос и любил, чтобы внешность партнеров контрастировала с его. Так что выбирал в товарищи по играм смуглых мужчин и женщин, чей облик свидетельствовал о средиземноморской или восточной крови.