С Тобой, Без Тебя

«Да, вы оба не живете, — грустно сказала она, — Алекс, кстати, тоже уволился и скоро уезжает, сказал попытает удачу заграницей. С его-то головой… Эх, такой умный и дурак».
«Горе от ума… Спасибо Вам за все и берегите себя»
Перед отъездом Алекса он, я так понимаю, улаживал разные дела, все-таки год вне дома, и просил сделать ему фото Лизкиного свидетельства о рождении, я не слишком разобралась зачем, но сделала, отец же…
Я даже не спрашивала куда и зачем он едет, вот просто не имела на это права — захочет — расскажет, нет — значит так и будет. В тот момент меня полностью занимала Лиза: ее здоровье, ее развитие и благополучие. Некогда было думать о другом.
Новая работа мне нравилась — то есть нравилось чувствовать себя нужной. Да и просто сидеть в трениках за компом надоело — захотелось наконец-то выйти в люди.
Мой новый босс главный редактор издательства Михаил Сергеевич Боярский (да-да именно полный тезка актера больше известного как Д`Артаньян) мало походил на одноименного артиста. Он был высок, грузен и уже не так молод. Не хочу вешать ярлыки, но женщины его интересовали мало, он считал почти всех женщин глупыми и пустыми. Дожив до 40 лет Михал Сергеич ни разу не был женат. По словам девчонок из бухгалтерии, только еще недавно съехал от мамы и троих сестер. Ну да, коричневые брюки с высокой посадкой выдавали в нем ботана и додика, но вот дело свое он знал отлично. И в издательских кругах слыл гением, его боялись конкуренты и боготворили начинающие и матёрые писатели. А Лара из бухгалтерии вообще рассказывала, что он, когда чуть моложе был, и вовсе был балагуром и весельчаком.
Вот в это я верила слабо, ведь он приходил раньше всех и уходил, оставляя за собой абсолютно пустой офис. Он жил работой и требовал такого отношения от других. Иногда, я бы сказала, был жесток по отношению к окружающим.
Как ни странно, пройдя крещение огнем, я неплохо с ним сработалась и уже понимала, что он конкретно требует, как мне работать с рукописями и кого он считает эталоном.
«Маш, зайди к Михал Сергеичу», — позвала меня офис-менеджер Леночка.
«Вызывали, босс», — я вошла, открыв тяжелую дверь стерильно-белого кабинета Боярского.
«Мария Ивановна, ты что обухом по голове получила, где рукопись Ростоцкого, я ее уже неделю жду».
«Так я ее еще в четверг приносила, Вам не передали»
«Если бы передали, я бы не оказывал тебе аудиенцию, Мария. Рукопись где? Зубы мне не заговаривай, я не твой учитель литературы в школе».
«У меня были учительницы», — парировала я.
Так, где же эта чертова рукопись, вспоминай-вспоминай.
«Момент!», — я выскочила к Леночке.
«Лен, ты передавала рукопись Михал Сергеичу в четверг»
Лена замялась: «Не помню!»
«Идем искать ее на твоем столе». И нашла же — лежит себе как миленькая.
«Лен, ну что ты, забывчивая стала, влюбилась что ли?»
Девушка заметно покраснела — видно в точку попала.
Рукопись я занесла боссу: «Вот затерялась в корреспонденции, извините».
«Ой, Машка, не будет с тебя толку, вроде взросла женщина ответственная, а иногда, ну как дите малое, то забудешь, то потеряешь, ты там не влюбилась?
Ну прямо зеркало.
Нет, я не влюбилась, а скорее наоборот.
«Ладно, проехали, тебе дочку будет с кем оставить на пару дней? Хочу тебя с собой потащить на Форум издателей в Гамбурге, сможешь поехать? И тебе опыт, и мне помощь, ну выгуляешь свои платьица-туфельки.
«Михал Сергеич! Вы сейчас говорите, как заправский сексист, женщина — это не только платьица и туфельки…»
«Полно те…», — эта фраза, сказанная этим большим мужчиной, показалась мне особо смешной.
«В среду выезжаем, билеты Лена закажет. Ты главное с ребёнком реши, чтобы все было ок».
И я решила: Лиза на недельку прогуляет садик и побудет у бабушки с дедушкой.
«Здорово, что ты едешь, хоть немного развеешься, и вообще смена обстановки не повредит, а этот твой начальник ничего там?»
«Мам, я им восхищаюсь только как великолепным редактором, не более.»
«Маш, присмотрись к нему, неженатый, положительный…»
«И похожий на белого медведя!».
«Ну ты планку-то не задирай. Твой бывший был похож на гризли после неудачной охоты и что ж…»
«Так, на этой прекрасной ноте, объявляю разговоры о бывших закрытыми!»
Миша ждал меня в аэропорту, на нем был чудесного кремового цвета льняной костюм, в котором он и вправду походил на белого медведя. Я улыбнулась: «Что-то Маша вокруг тебя одни медведи. Осталось только панду найти».
Полет великолепен, я уже давно не летала — можно было насладится видом, почувствовать свободу. Мише судя по всему не очень было хорошо. Во-первых, жуткая аэрофобия, во-вторых, тесные кресла.
«Надо бы выпить, — прорычал он, — у меня и коньяк есть» — подмигнул.
«Нет, Михал Сергеич. Пей сам, спасибо, не хочу мне ясная голова нужна».
«Ну как знаешь». И он отхлебнул из фляги. Это заметила стюардесса. «На борту употреблять спиртные напитки, особенно принесённые с собой, запрещено» — сделала она замечание.
Миша послушно спрятал флягу и вскоре мирно посапывал, во сне опустив голову мне на плечо.
Гамбург встретил нас солнышком и теплом.
В гостинце я умылась — завибрировал телефон — это от Миши: «Будь готова на 7.30 к завтраку, потом поедем на Форум».
Да уже, сейчас только пол 9 вечера, спать не хотелось, тем более, что в Гамбурге я не была раньше, и очень хотелось, хоть пройтись по центру, а то за Форумом не будет времени посмотреть город.
Я надела джинсы, футболку и лёгкую ветровку: выйдя из отеля вдохнула уже прохладный вечерний воздух, как же хорошо, как будет завтра интересно. Возле крыльца остановился до блеска вымытый черный мерседес. Я уже было собралась спуститься с крыльца и тут дверь мерса открылась и передо мной появилась знакомая фигура…
Был ли это он — я не сомневалась, но откуда тут… сейчас, ну не бывает таких совпадений.
Вначале он меня не заметил, и хотела воспользоваться моментов и ретироваться.
Но не успела. Фокус с локтем — был беспроигрышной комбинацией.
«Гутен абенд, фрау Мария», — произнес знакомый голос.
«Фройляйн, — поправила я. Все-таки я не замужем.
«Здороваться будешь? Или так и будешь пялиться?»
«Больно надо и вообще мне пора» — попыталась я бежать.
«Куда в столько поздний час ты собралась, хотелось бы узнать?»
А он ничуть не изменился, разве что постарел и глаза стали грустные-грустные. Деловой костюм сидел на нем идеально. И желание контролировать меня не ушло.