Мир, где тебя нет

Диана не вслушивалась в тараторящий говорок. Толстые рыжие косы свёрнуты в бараночки и прикрыты тёмной косынкой, круглое лицо в россыпи бледных веснушек... Ахнула про себя.
— "...хоть с завтрева, ежли хошь из честной давалки в честную вдову переделаться".
— Да ну, так вот прямо и сказал, — хмыкнул ведьмак.
Йолль разобрал смех, натужный сперва, всё больше расходился. Укроп и луковые перья жалко трепыхались, свесившись из кошёлки. Судорожно вздыхая, чёрная невеста рукавом отёрла щёки. Ответила иначе, тускло.
— Нет, конечно. Сказал: коли на свадебку позовёте, посажённым отцом* буду. Живите счастливо, сказал, сколь ни приведётся.
(*посажённый отец — почтёная роль в свадебном обряде, мужчина, исполняющий роль отца жениха или невесты в отсутствие кровных.)
— И много вас таких?
— Достатошно... Чего терять-то теперь. Одной Хозяйке про то ведомо, что дальше будет. Так хоть толику урвать. Да ты сам-то, что ли?..
Йолль привстала на цыпочки, силясь заглянуть Илле за плечо. Росту ей не доставало.
— Нет, — отмолвил ведьмак, не сходя с места.
Диане наскучила игра в молчанку.
— Здравствуй, Йолль.
Та распахнула глаза, узнала тоже. Прижала к груди кошёлку.
— Вот так да... Уж не знаю, как теперь и величать...
— Как и прежде. Я всё та же.
— А баяла: не из благородных! — без обиды попеняла Йолль, продолжая с ясно читаемым подозрением коситься на Илле. Тот отошёл на пару шагов, поглаживая и похлопывая Ласточку по атласной шее.
Впрочем, чёрная невеста и не испытывала неловкости в обществе герцогини.
— А Лелайя-то, помнишь злыдню эту? Как не упомнить! Мелют: знатного богатея окрутила. Взамуж выскочила. Мож, оно и не враки, уж такая красивая, лярва. Как бишь, его, жанишка-то... тьху, забыла.
Лелайя... На Диану словно въяве сверкнули пламенные тёмные очи.
Мужчина и женщина в тени жимолости... Она приказала призраку исчезнуть.
— Что тётушка Фьора? Жива ли она?
Йолль часто закивала, сворачивая с неудобной темы.
— Жива, жива, как не быть живой? Уж так она по молодому господину печалуется...
Прежде чем Диана решилась узнать, чем добрую кухонную генеральшу печалит Демиан, Йолль заговорщически прошептала, кивая на Иленгара:
— Так вы что ль...
— Ну, замело помело! — сварливо прикрикнула на Йолль незнакомая женщина и издали помахала тяжёлой корзиной. — Суп сам себя не сварит. — И гораздо приветливее: — Здоровьичка, мастер Илле!
— Пора, госпожа, — вздохнул ведьмак, вежливо кивая женщинам. — Отдых совсем близок.
Диана легко улыбнулась.
— Я не устала. Но благодарю за вашу заботу.
Невзирая на довольно позднее уже время, замок бурлил, подобно налитому до краёв кувшину. Повсеместное радение вызывало отнюдь не умилительную похвальбу. Телларион мобилизует все силы. Что же прочий Предел? Неужели предоставит Белому городу в одиночку сражаться в скорой войне? Немыслимо.
Иленгар повёл Диану кружным путём, в обход многолюдных помещений. Винтовая лестница штопором вкручивалась в тело замка, нескончаемые ступени вели хранительницу — не вниз, а вверх. На верхние этажи, туда, где она — кухонная девчонка: то ли чёрная невеста, то ли бродяжка, взятая из милости, то ли пришелица из неведомых миров — не бывала прежде допущена. Теперь её величают госпожой, герцогиней (как-то управляется с Кармаллором её зеркальный двойник?), и высокой особе, разумеется, не место в подземелье.
Когда последняя ступень, наконец, была преодолена, и двери, три или четыре, отворённые Иленгаром, вновь заперли на засов, тогда ведьмак открыл невидимую за гобеленом дверь и жестом пригласил войти... Только тогда, споткнувшись на пороге, Диана подумала, что покои эти, возможно, принадлежат Демиану. В самом деле, даже смешно: отчего простая эта мысль не посетила её прежде, за всё время пути? И того раньше, когда она, уже в бреду, произнесла то вырванное Демианом согласие. О чём думала в Доброй Веси, когда Илле без обиняков сказал ей: "Вы обещались ему"?
Не думала. Вот и всё. Это закономерное, в общем-то, будущее казалось чем-то иллюзорным... не реальнее судьбоносной встречи, когда уже соскальзывала за Грань, а Демиан переступил вспять последний порог... И лихорадочный его взгляд, ещё не вполне принадлежащий этому миру, и горячечность его прикосновений, и невозможность слов, будто и не им произнесённых...
И вот — случилось. Неужели? Невеста, жена... женщина. Так ли он сказал ей? Она не помнила твёрдо.
"Вы обещались ему", — не позволял забыть Иленгар. Она и не забывала. Просто — не думала.
Было достаточно одного взгляда, чтобы понять: Демиана никогда здесь не было. Так не вязалась с ним обстановка: богатая, светлая. Женственная. Так неуловимо напоминавшая девичью спальню в Кармаллоре, чтобы увериться — это не случайность, а следование образцу. Это — её новый дом, так пусть же будет похож на то привычное, так внезапно оставленное убежище.
Диана прошлась, оставляя повсюду свои касания: на шероховатости светлого, пастельных оттенков гобелена, на отдёрнутых ещё, цвета сливок гардинах, на крышке стола.
— Отдыхайте. Фьора пошлёт к вам кого-нибудь из женщин.
Диана постаралась улыбнуться как можно беззаботней.
— Спасибо, Илле. За всё.
Он скованно кивнул и вышел, беззвучно притворив дверь.
Диана опустилась на край постели, закрыла глаза и длинно выдохнула.
Не прошло и минуты, как в дверь поскреблись.
— Да?
В комнаты бочком прошмыгнула Йолль, а следом вплыла тётушка Фьора, чуть более располневшая и медлительная, но не одряхлевшая.
Бессменная командирша суровым взором обвела видимую обстановку, не опуская ни единой мелочи. Не найдя огрехов, павой опустилась в предложенное кресло.
— Вот и свиделись, — промолвила степенно. — Не обессудь: не знаю, как и чествовать теперь. Слыхала, кармаллорская герцогиня жива-здорова. Людишки её вельми довольны. Уж такая, говорят, славная господинька: подать в три шкуры не дерёт, кнутами не порет, служанкам кос не рвёт... Сироток, опять же, приютила.
— Она — это я. Мой... зеркальный слепок. И слова и поступки у неё те же, что были бы у меня.
— Вот и ладно, вот и порешили. — Тётушка Фьора чинно сложила на переднике маленькие белые руки. Йолль маялась за её спиной, не зная, куда себя деть. — Значится, герцогиня в Кармаллоре, где ей и полагается, и всё идёт своим чередом. Ну а кто же тогда ты? Шибко велики да богаты хоромы, знать, не для кухонной девки устроены.
Диана терпеливо улыбнулась.
— Вы ведь всё уже знаете, тётушка Фьора.